Бубба заулыбался и дотронулся рукой до ее роскошных волос.

— Ты… ты прекрасна, — прошептал он, забывая, что он должен притворяться немым.

— Иногда он может шептать, — пояснила Орабелла. — А теперь Вы, Ваше Высочество, выпьете сидр?

Пичи закончила осмотр парня и пришла к выводу, что он был глуповатым, хотя вызывал симпатию.

— Ваше Высочество… сидр… — настаивала Ора-белла.

Убрав пряди с лица, Пичи подняла бутыль с пола и поднесла ее к губам.

Наблюдая за ней, Бубба от волнения сжал своими пальцами птичку. Птичка запищала и, захлопав здоровым крылом, вырвалась из его рук. Бубба бросился ее ловить, наступил на сумку с травами, что лежала на полу, и стал падать. В падении он толкнул Пичи, и они оба шлепнулись так, что Пичи упала на Буббу сверху. Бутыль выпала у нее из рук, и содержимое бутыли пролилось на деревянный пол.

У Орабеллы все слова застряли в горле. Она словно онемела. Она стояла и смотрела на Буббу,

Пичи, на содержимое бутыли. Гнев охватил всю ее.

— С тобой все в порядке? — спросила Пичи Буббу.

Она попыталась встать, но ей это сразу не удалось яз-за ее «вычурной», как считала она, одежды. Бубба поднялся первым и подал ей руку, стараясь помочь ей встать на ноги. Потом он показал Пичи свою маленькую птичку.

Пичи усмехнулась.

— Ты не повредил свою малютку, когда упал на пол? Ты настоящий мужчина, ты знаешь это?

Бубба весь сиял от радости. Он хотел дотронуться до ее щеки, но Орабелла сказала леденящим голосом:

— Теперь пойдем!

Бубба все понял сразу. Он понял, что тетушка вновь изобьет его, когда они покинут дворец. Он знал все наперед, а потому пошел вслед за ней с поникшей головой, тяжело ступая по ступенькам. На прощанье Орабелла поблагодарила Пичи.

Когда дверь за последними посетителями закрылась, Пичи подумала о том, что эта женщина как-то странно говорила, с акцентом, которого Пичи на острове не слышала. Она решила, что эта женщина, наверное, уроженка какой-то другой страны.

Пожав плечами, Пичи взяла метлу, закрутила канат, что свисал с потолка, и подошла к тому месту, где разбилась бутыль. Она собрала осколки стекла в кучу у стены и решила выбросить этот мусор попозже. Поставив метлу у стены, она прошла в дальний угол комнаты, где обнаружила большой дорожный сундук. Она вспомнила, что видела его раньше, но тогда у нее не было времени заглянуть вовнутрь. Надеясь, что сундук не закрыт, она нажала на задвижку, и сундук легко раскрылся. Когда она потянула на себя его крышку, то столб пыли плеснул ей в лицо. Внутри сундука она увидела много серебряных ложек. Пичи попыталась взять одну, но удивилась, что ложки были связаны одна с другой и прикреплены внизу сундука таким образом, что сформировали букву «X». Пичи ломала голову и никак не могла понять, для чего предназначались эти ложки.

— Пичи, — вдруг кто-то окликнул ее. Пичи подняла голову и увидела в дверном проеме Кэтти.

— Что, старая летучая мышь ищет меня? — спросила она, имея в виду тетушку Виридис.

— Она вышла из себя. И не только из-за того, что ты убежала от нее с утра, а еще из-за того, что ты пригласила крестьян во дворец.

— Это что, Тиблок проболтался? — спросила она у Кэтти.

— Нет, — ответила служанка. — Она сама разговаривала с некоторыми из них, когда они покидали дворец. Они сказали ей, что ты лечила их в своей больнице в башне. Но так как во дворце много башен, то эту она еще не отыскала.

— А что Сенека? — спросила Пичи.

Кэтти стояла и теребила пальцами свой передник.

— Он отсутствовал все утро. Он уехал на своем скакуне. Нидия и я видели его, когда он выезжал.

— А, вот вы где!!! — раздался душераздирающий окрик Виридис.

Перепуганная Кэтти стремглав выбежала из комнаты.

— Я ищу тебя сегодня везде! Посмотри на себя! Почему ты вся грязная? Пичи, что это за поведение? Тем людям и их животным нет и не должно быть места в замке! Ты и они — это несовместимые вещи. Ты не можешь общаться с людьми низших сословий.

Пичи язвительно ухмыльнулась. — Ты послушай меня, тетушка… как тебя… — сказала Пичи.

— Нет, ты послушай меня, — перебила ее Виридис. — У тебя есть какие-либо чувства к своему мужу?

— Что? — переспросила Пичи.

— Волнуешься ты о нем или нет? — вновь задала вопрос Виридис.

Пичи хлопнула крышкой сундука.

— То, что есть между мною и Сенекой, не должно тебя беспокоить, — дерзко ответила Пичи.

— Нет, дорогая! Меня это беспокоит, да еще как! Я здесь по приглашению Сенеки. И он хочет, чтобы ты стала настоящей леди.

— Вот я и делаю то, что он мне говорит, — сказала Пичи.

— Но ты неправильно понимаешь его желания, Пичи. Ты обещала ему, но делаешь все по-своему, не так, как этого хочет он. Вот почему он попросил меня сделать из тебя достойную леди. Я думаю, что если бы ты делала все так, как ему нравится, ты сделала бы его самым счастливым человеком на земле. Я никогда не была замужем, но я полагаю, что обязанность жены по отношению к мужу — сделать так, чтобы он любил ее. Или привязанность Сенеки ничего не значит для тебя? — спросила Виридис.

— Конечно же, черт возьми, значит! Разве жена не хочет, чтобы ее любил муж?

Виридис нахмурила свои серебристые брови.

— И если ты сильно жаждешь его любви, то я полагаю, что ты сможешь завоевать ее. Я здесь для того, чтобы помочь тебе это сделать. А если ты будешь только сражаться со мной, ты, возможно вызовешь негодование у Сенеки.

— Ты… — вдруг запнулась Пичи. Ее глаза расширились, а затем сузились. В памяти у нее всплыло только одно слово: «обязанность». Была ли это одна-единственная дорожка к сердцу Сенеки? Если она будет делать только то, что ей нравится, то как отнесется к этому Сенека? Будет ли он любить ее? Оценит ли он ее любовь? Боже! Неужели она выполняет свои обязанности не так, как надо.

Появившаяся на лице Пичи задумчивость вселила надежды. Виридис продолжила:

— Он дал тебе все, о чем могут только все женщины мечтать: дворец, прекрасную одежду, драгоценности. Он заботится о твоем здоровье. И он дал тебе титул принцессы. Я не знаю, что тебе еще можно пожелать? А взамен он желает только одного, чтобы ты стала леди, достойной его.

Пичи вдруг стало стыдно за себя. Виридис была права. Сенека сразу же стал выполнять ее желания, а она?

— Ну? — спросила Виридис.

— Хорошо! — прошептала Пичи. Дернув халат, свисавший с потолка, Пичи последовала за своей мучительницей.

— Пичи, что ты все высматриваешь из окна? — спросила у нее Виридис.

Сидя у окна, Пичи пристально всматривалась в даль, словно кого-то искала глазами. Она уже была в бархатном платье. Но бархат в сочетании с нижним бельем доводил ее до изнеможения. Ей было очень жарко.

— Я надеюсь увидеть Сенеку, — пояснила Пичи. — Кэтти сказала, что он поскакал верхом на своем скакуне.

Виридис подошла и положила ей свою руку на плечо.

— Перестань нервничать, Пичи, — сказала она. — Вы не будете видеться с ним часто. Это я его об этом попросила… Его присутствие только служит нам помехой, — закончила Виридис.

Эта информация обескуражила Пичи. Она вдруг с ужасом подумала насчет грядущей ночи. А вдруг они не встретятся ночью? Вдруг Сенека не придет? От одной только этой мысли бедра Пичи сжались, она вся выпрямилась. Тетушка Виридис посмотрела на нее и сказала, улыбнувшись:

— Не думай, что я не знаю, о чем ты подумала! Наши уроки к ночи закончатся, и ты сможешь хорошенечко отдохнуть и подготовиться к нашей следующей с тобой встрече. Но вечерами ты также не будешь видеться с Сенекой.

Пичи, обдумав услышанное, твердо решила овладеть правилами поведения, понимая, что от этого зависит ее судьба. Ровно час Виридис объясняла Пичи, как нужно правильно держать голову. От старания у Пичи разболелась голова.

Вошли слуги и принесли чай с пирожными.

Только Августе понравилось это пиршество. Пичи было не до еды, так как Виридис очень долго объясняла ей, как правильно держать чашку и пить чай. Кончилось все тем, что Пичи пролила на себя чай.