Пройдёт больше полугода, прежде чем он об этом узнает. Его собственная задача ему ясна: ребёнок, зачатый этой ночью, должен быть скрыт, спрятан на севере, в доме человека, в жилах которого течёт древняя кровь. Он узнает Мирддина по условным словам. А почему бы не убедиться в этом немедленно? И Мирддин повернул лошадь не к пещере, а на север.

Несколько недель спустя он разузнал, что Эктор — лорд небольшого поместья, расположенного среди гор и ущелий. Соседи его уважали, но обращались к нему только в случаях необходимой совместной защиты. Его люди были известны тем, что крайне неохотно принимали незнакомцев. Эктор был женат на своей двоюродной сестре: по семейной традиции много поколений браки не выходили за пределы их клана, и он был молодой человек.

Мирддин собирал эти сведения по частям у бродячих торговцев. Теперь, когда угроза саксонских набегов ослабла, торговцы снова появились на дорогах. Разговаривал Мирддин и с кузнецом, который проработал зиму в крепости Эктора, а теперь торопился к больной матери, с бардом, который путешествовал в поисках новых мест и людей. И то, что он услышал, ему нравилось.

Судя по всему, Эктор — умный человек и опытный воин. Ему удалось уберечь свои земли от набегов пиктов с севера. Жена его принадлежала к заморской вере, которую теперь называли христианством; она приютила старого жреца этой веры, известного целителя. Хотя Эктор ревниво берёг свою территорию, он без крайней необходимости не обнажал меч, и его подданные процветали, насколько это возможно в беспокойные времена.

Когда Мирддин наконец подъехал к узкой тропе, ведущей в земли Эктора, он обнаружил, что тропа охраняется. Охранники, не профессиональные солдаты, попросили его задержаться в лагере, а один из них с сообщением поскакал к дому клана. Мирддин начертил на клочке кожи спираль — знак древних дней — и сказал, что хочет тайно побеседовать с их лордом.

Он ждал почти до заката. Наконец всадник вернулся и передал, что Мирддин может пройти, а он сам будет его проводником. Лорд ожидал его в центральном дворе дома клана. Мирддину на мгновение показалось, что он вернулся домой и тяжёлые годы одиночества остались позади.

Так же некогда стоял Найрен с обнажённой головой, с приветливым лицом, ожидая гостя. Слуга увёл усталую лошадь. Эктор крепко пожал Мирддину руку. Увидев, что они одни, Мирддин шёпотом произнёс условные слова.

У Эктора были такие же чёрные волосы, как у него самого. Треугольное лицо с заострённым подбородком, чётко очерченные губы, узкий горбатый нос. Мирддин как будто видел своё лицо, только немного старше и с небольшими различиями. Они вполне могли быть близкими родственниками.

— Добро пожаловать, брат, — ответил Эктор, не удивившись словам Мирддина, таким древним, что значение их забылось. — Дом родича открыт для тебя.

Так что в этой части план Мирддина осуществился легко. Хотя ни лорд Эктор, ни его жена не имели никаких контактов с небесным народом, традиция таких связей прочно жила в истории их клана. Они без расспросов приняли слова Мирддина. Хотя он и не объяснил обстоятельства рождения ребёнка, для которого ищет убежища, они с готовностью согласились помочь ему. Тринихид, хотя она искренне следовала новой вере, проповедуемой Натом — мягким пожилым человеком, который старался лечить тела так же, как облегчать души своим учением, — всё же принадлежала клану. Когда Мирддин говорил о том, как важно сохранить ребенка в безопасности, она согласно кивала.

Двигалась она медленно, осторожно нося свой большой живот, в котором находился долгожданный наследник Эктора. Положив на него руки, она слушала Мирддина, покачивая головой.

Её спокойное счастье заставило Мирддина почувствовать неловкость, и он держался в стороне от верхнего этажа дома клана, где постоянно находилась Тринихид. Ни одна из женщин, которых он видел при дворе короля, не привлекала Мирддина. Лишь однажды желание шевельнулось в его теле: когда он увидел Нимье в ночи, бросившую ему вызов, призвавшую быть мужчиной.

Счастье Тринихид и забота, которой окружил её лорд, были чем-то новым для Мирддина. Поскольку в них обоих чувствовалось древнее наследие, они казались ему ближе, чем все другие люди в клане его деда. В их близости было тепло, подобное теплу очага в зимний день, но ему в таком тепле было отказано.

Мирддин чувствовал беспокойство, и в то же время что-то привязывало его к этому месту. Он не мог решиться уехать и одиноко жить в пещере. Он ходил с Эктором на поля, помогал считать скот, делал всё, что делает лорд небольшого поместья. Он утомлял себя, чтобы спать без сновидений.

С возвращением кузнеца появились новости. Мирддин внимательно слушал. Король женился на герцогине Игрене. Но не жил с ней. Она жила среди святых женщин новой веры, потому что носила ребёнка своего первого мужа. Пока она не родит, король не требовал её к себе.

Итак, герцогиня поверила в иллюзию, думал Мирддин. А Утер ничего не предпринял, чтобы разуверить её. Для целей Мирддина так даже лучше, потому что Утер не захочет держать ребёнка при дворе. Воспитание в других семьях было широко распространено в высшем обществе. Даже король отсылал своих сыновей не только, чтобы избавить их от искушений, которым они легче поддались бы в его доме, но и для того, чтобы уберечь их жизнь. Всегда найдётся завистливый претендент, который решит, что убийство расчистит ему дорогу к трону.

Он должен уехать на юг до наступления зимы в этих суровых северных горах и отыскать Утера. Однажды он уже сумел внушить королю нужные мысли, а теперь сумеет это снова. Иначе плохой был бы он обладатель Силы. Ведь он служит для осуществления великого плана.

В течение лета Мирддин испытал одно из тех быстрых физических изменений, которые у него соответствовали спокойному росту других людей. Он стал выше, шире в плечах. Увидев своё отражение в полированном щите, он ещё раз поразился своему сходству с Эктором, хотя лицо его не было смягчено чувством, а глаза всегда полузакрыты, как будто он скрывает в них тайное оружие. Борода у него была редкая и росла медленно. По нескольку дней он не нуждался в бритье. И от работы под солнцем он загорел и окреп.

Перед самейнским пиром он покинул крепость, сопровождаемый добрыми пожеланиями своих отдалённых родственников, хорошо одетый, с отличными кожаными ножнами, скрывшими меч. Меч этот поразил Эктора, но он даже не касался его рукояти, говоря, что давно известно: такое оружие предназначено лишь для одного владельца.

— Это так, — согласился Мирддин, — но не я его владелец. Тот, кто придёт, понесёт его в битву. Я лишь его слуга в этом, как и во всём остальном.

Он вёл с собой запасного пони, нагруженного припасами, потому что собирался пробираться на юг пустынными дорогами, чтобы известие о нём раньше времени не дошло до Утера. Он хотел застать короля врасплох, чтобы легче добиться осуществления своих планов.

Не особенно торопясь, он добрался до пещеры, причём его дважды задерживали бури, длившиеся сутками. На знакомой тропе, которую ноги нашли сами собой, хотя остальные люди её даже не видели, лежал снег. Послышался хриплый крик, и большая чёрная птица опустилась рядом с ним. Мирддин протянул руку и радостно окликнул: «Вран!»

Да, это был Вран. Он немедленно вцепился когтями в перчатку Мирддина и, поворачивая голову и каркая, посмотрел на него.

— Подожди немного, Вран, — пообещал Мирддин, — я покормлю тебя.

Птица перелетела на камень, а юноша порылся в мешке, достал кусок копчёной свинины и бросил его на землю. Мгновенно чёрный взрыв перьев закрыл мясо.

Никаких следов того, что кто-то побывал здесь за долгие месяцы его отсутствия, не было. А он вернулся лишь по одной причине. Мирддин отстегнул пояс с мечом и спрятал его в тёмном углу пещеры возле самой большой установки. Он заметил, что большинство механизмов теперь молчит. Только на поверхности одного по-прежнему бегали огоньки. Долго стоял он перед Зеркалом, глядя на своё отражение. Он теперь выглядел гораздо старше своего возраста — столько лет было Утеру, когда они виделись в последний раз. Лицо Мирддина стало замкнутым, а серая скромная одежда и плащ превратили его в тёмную мрачную фигуру. Возможно, именно таким должен появляться колдун в мире, наслаждающемся цветом и светом, блеском драгоценностей и сверканием золота.