Маяк продолжал звать из глубины каменной пещеры. Правда, теперь его зов звучал слабее. С годами механизм постепенно изнашивался, хотя создатели и пытались создать его вечным. Они считали, что могут предвидеть любую случайность. И действительно, предусмотрели всё, кроме собственной слабости и природы мира, в котором действовал маяк. Время накатывалось, уходило, а маяк продолжал выполнять свое задание; за пределами пещеры поднимались и гибли народы, сами люди все изменялись и изменялись. Всё, что застали создатели маяка, исчезло, уничтоженное самой природой. Моря затопляли землю и откатывались назад, их волны сносили целые города и страны. Поднимались горы, и останки некогда гордых портов оказывались в разреженном воздухе больших высот. Пустыни наползали на зелёные поля. С неба упала луна, другая заняла её место.

А маяк всё звал и звал, призывая тех, кто исчез, оставив за собой лишь легенды и странные, искажённые временем предания. В жизни людей наступил новый тёмный период. Под собственной тяжестью и давлением времени рухнула великая империя. На её границы, как стервятники, набросились варвары. Огонь и меч, смерть и рабство — живая смерть — шли по земле. А маяк продолжал звать.

Огонь в сердце маяка тускнел. Время от времени его зов прерывался — так человек даже в смертельной опасности переводит дух между криками о помощи.

И вот этот зов, такой слабый теперь, был услышан в далёком космосе. Металлическая стрела уловила импульс, в сердце корабля заработали молчавшие много столетий механизмы. Стрела изменила курс, следуя зову маяка как указателю направления.

На борту корабля не было никого живого. Он был создан существами, увидевшими гибель всего, что они считали важным, гораздо более важным, чем их собственная жизнь. Они послали шесть таких стрел в небо, надеясь, что хоть одна отыщет цель. И погибли, побеждённые врагом.

Стрела приближалась к Земле, и со щёлканьем пробуждались одно реле за другим. Корабль представлял собой результат тысячелетнего опыта, высочайшее достижение расы, некогда путешествовавшей меж звёздами с лёгкостью, с какой человек идёт по знакомой тропе. Теперь он должен выполнить задание, для которого предназначался.

Стрела мягко перешла на околоземную орбиту и приготовилась спуститься в ответ на зов маяка. Внизу люди с первобытным страхом следили за её огненным полётом. Некогда принадлежавшие им знания давно уже были погребены в мифах.

Одни племена забивались в кожаные палатки, а шаманы били в барабаны и выкрикивали странные гортанные заклинания. Другие смотрели широко раскрытыми глазами на падающую звезду, которая могла быть как добрым, так и дурным предзнаменованием. Стрела приблизилась к пещере с маяком и раскололась.

Корпус, который пронёс через пространство драгоценный груз, раскрылся, из него вылетели разнообразные машины. Они не погрузились в море, проносившееся под стрелой, а полетели дальше, как бы по собственной воле, направляясь к горному хребту.

Несколько мгновений машины висели в воздухе, затем легко опустились на землю. И если кто-то наблюдал их спуск, то не рассказывал об этом. Машины были скрыты искажающим полем. Создатели их приняли все возможные меры предосторожности, чтобы защитить свой проект.

На земле машины вырастили многочисленные придатки и начали настойчиво пробиваться к слабеющему маяку. Они пробирались в пещеру.

В некоторых местах приходилось расширять туннель, но это было предусмотрено. Наконец машины добрались До маяка и продолжили работу. Одни из них высекли в скале основание и сели на него, глубоко внедрив в камень провода, от которых их уже нельзя было оторвать. Другие поднялись к потолку пещеры и летали там, как огромные безмозглые насекомые; только эти насекомые соединяли проводами установленные внизу механизмы.

Спустя какое-то время, которое механизмам кг нужно было измерять, создание коммуникационной сети завершилось. Механизмы были готовы к работе, для которой их запрограммировали. Если бы этот мир не отвечал необходимым требованиям, маяка здесь просто не было бы. В памяти механизмов хранилась информация, которую следовало использовать при отборе образцов.

Один из механизмов выбрался из отверстия пещеры и улетел. Ночь была безлунная, небо затянули облака. Летающий механизм был размером с орла; его искажающие поля исчезли. Он летал расширяющимися кругами, посылая в пещеру сведения непрерывным потоком.

Шёл снег, дул резкий холодный ветер. Но температура для механизма означала лишь один из параметров среды.

Ярко горел огонь в центре дома клана. С высокого балкона, примыкавшего к спальням, Бригитта смотрела на мужчин, сидевших внизу у огня. Смешанные запахи конюшни, хлева, древесного дыма, пищи и питья густо, как туман, висели в воздухе. Но когда дом клана закрыт на ночь от тьмы, когда гул голосов плывёт из комнаты в комнату и поднимается вместе с дымом вверх, в такую ночь чувствуешь себя здесь в безопасности.

Бригитта вздрогнула и плотнее запахнулась в плащ. Наступил Самейн — время между концом одного года и началом следующего. Время открывания дверей между этим миром и миром тьмы, и злобные демоны могут пробраться и напасть на людей. В весёлом пламени, в голосах мужчин, в ржании лошадей, доносившемся из внешнего кольца конюшен, звучала сама безопасность. Бригитта взяла кубок, стоявший рядом с ней на скамье, и отхлебнула ячменного эля, слегка скривившись от горечи, но радуясь разливающемуся по телу теплу.

На балконных скамьях сидели и другие женщины, но поодаль от Бригитты. Она дочь вождя и пользуется особым почётом. Пламя отражалось в золотом браслете на её руке, в широком ожерелье из бронзы с янтарём на груди. Тёмно-рыжие волосы спадают свободно, чуть не касаясь пола за скамьёй, их цвет составляет приятный контраст с тёмно-синим цветом плаща и алым платьем под ним.

Бригитта готовилась к пиру, но это не настоящий пир. Она с негодованием встретила новости, из-за которых мужчины собрались на совет, а женщины вынуждены только смотреть, зевать и немного сплетничать. Но даже сплетничали они лениво: они уже так давно живут вместе, что ничего нового нельзя сказать ни о событиях, ни друг о друге.

Бригитта беспокойно зашевелилась. Война, война с крылатыми шлемами — больше ни о чём мужчины не могут думать. Так мало стало обручений и свадеб. А она с каждым месяцем становится старше. Но отец всё ещё не выбрал для неё мужа. Бригитта хорошо знала, что сплетничают и об этом. Если не сейчас, то позже эти сплетни могут отпугнуть возможных поклонников.

Война. Бригитта недобро усмехнулась, и в её взгляде, устремлённом на собравшихся внизу, сверкнула злоба. Мужчины всегда сначала думают о войне. Какое им дело, если захватчики проникли в долины за много миль от них? Какая разница людям Найрена, которым нечего бояться в горной крепости? И ещё эта болтовня о злых делах верховного короля. Она снова глотнула эля.

Итак, он бросил жену, чтобы жениться на дочери саксонского повелителя… Интересно, как выглядит новая королева. Вортиген стар, у него взрослые сыновья, которые поднимут меч на защиту опозоренной матери. Вестник сообщил, что они собирают для этого близких и дальних родичей. Но саксы защитят новую королеву. И опять война! Бригитта не могла вспомнить, когда в доме клана не звенело бы оружие. Ей стоило чуть поднять голову, и она видела белеющие под карнизами крыши черепа — трофеи войн и прошлых набегов.

Причём она не думает, что Найрен испытывает симпатию к верховному королю. Десять дней назад прибыл Другой вестник и был принят гораздо радушнее, стройный смуглый мужчина с чисто выбритым лицом, в латах и шлеме — форме императорского войска. Императора Давно не стало, хотя говорят, что за морями империя ещё существует. Но на этой земле имперские орлы не появлялись со времён молодости её отца.