— Открой. Но не высовывайся! Я подстрахую.

Мокрец, к сожалению, в люк не полез. План осложнялся.

Поглядывая на синюю рукоять для включения сервомеханизмов подъема и спуска крышки люка, Кир-Кор перебирал в уме варианты атаки. Вариантов, собственно, не было… Как только Гурман обнаружит, что дверь специально заперта на засов, придется тут же прыгнуть на спину Мокреца, парализовать его ударом в очень опасную шейно-затылочную точку «ри» чуть левее меридиана «тэнтю» и, перехватив миттхайзер, серией выстрелов заставить Гурмана лечь на пол и не дать ему поднять головы, пока не опустится крышка. Вариант был плох во всех отношениях. Мокрец мог убиться, падая с лестницы на пол (если вниз головой — верная смерть), в Гурмана придется и в самом деле стрелять, если он попытается бросить в сторону люка какое-нибудь взрывное устройство; и совсем уже будет нехорошо, если взрывное устройство у кого-нибудь из террористов так или иначе сработает…

Сверху слышались невнятное бормотание, ругань, скрежет металла и частое болезненное чихание. Гурман задыхался:

— Не переношу эту пыль — слезами умываюсь, холера… Дверь заклинило — открыть… не могу…

— Соплями умываешься, скунс вонючий, — презрительно прокомментировал Мокрец. — Шверцфайтер на подходе, а он, копытом тебе в рыло, открыть не может!

— Взбирайся сюда, мотало ослиное, и помоги! Эти «качалки» — а-апчхи!.. — твоя идея, старый мешок! Твой лоб всегда был набит туалетной бумагой!

Бормоча проклятия, Мокрец с трудом сложился пополам, влез в люк на карачках.

И десяти секунд не понадобилось Кир-Кору, чтобы скользнуть к терминалу, подхватить там бесхозный миттхайзер, вернуться и, бесшумно вспорхнув по лесенке к люку, повернуть синюю рукоять. Крышка медленно — медленнее, чем хотелось бы, — пошла вниз.

— Дверь заперта! — рявкнул Мокрец. — Тут кто-то был!..

— Мамма миа! — тявкнул Гурман. — Крышка!.. Смотри!

Не дожидаясь, когда террористы опомнятся, Кир-Кор щелкнул предохранителем и убедительно плотным огнем поверх голов заставил бандитов шумно сверзиться на пол. Ответный огонь был шквальный — стрелять мерзавцы умели. Кир-Кор, сдерживая противников выстрелами сквозь щель (почти вслепую), чувствовал смесь неприятных запахов — разогретой смазки оружия и опаленных волос на макушке. И неизвестно, чем закончилась бы эта огненная дуэль, не опустись крышка вовремя. С броском взрывного устройства противники опоздали: взрыв прогремел безрезультатно, если не считать новой порции пыли, вбитой сюда ударной волной по периметру люка. Квадратная плита плотно села в глубокие стыки, полностью зарастив потолочный вырез, и Кир-Кору осталось лишь защелкнуть стопор на рукоятке, чтобы предупредить попытку террористов включить подъемник там, наверху. Он спрыгнул на пол, толчком загнал лесенку на место внутрь копора, повесил миттхайзер на поломанный куст. Сквозь стекло южной стены в Зал Символов проник характерный свистяще-стонущий звук: мимо «Ампариума» прошел на большой скорости «финист». «Разведчик, — понял Кир-Кор. — Должно быть, шверцфайтер где-то уже на подходе».

Он быстро перенес «плейвижн» на штативе подальше, к северной стене, включил его, произнес всего одну фразу: «Террористы блокированы на техническом этаже, возможен их выход на крышу», — и повернул видеопередатчик так, чтобы Михаилу Полуянову был виден главный в этой ситуации участок зала.

Пальцами выдернув гвозди из окровавленных ладоней фундатора, он подхватил бесчувственное тело, огляделся. В Зале Символов не было ничего такого, что могло бы послужить страдальцу временным ложем; пришлось уложить его на пол. Солнечный свет падал на бледное лицо, золотил волосы и бородку. И снова вдоль южной стороны «Ампариума» прошел «финист». «Мне этот звук не мешает», — уверил себя Кир-Кор, сидя на полу в позе «лотос» рядом с фундатором. Усилием воли сосредоточился на ясночувствии. Прозрачные стены с белыми абрисами овалов, звук «финиста», солнце, кусты белых роз — все поплыло куда-то, сделалось вдруг почти невещественным, невесомым…

Первый этап лечения был в основном завершен — оставалось лишь «раскачать» в нервных центрах спящего мозга биохимические процессы пробуждения… Как вдруг знакомый голос сказал:

— Колдует чего-то, увлекся. Нас даже не замечает.

Кир-Кор поднял голову. Солнце слепило глаза, однако он сразу узнал фигуры Гурмана и Мокреца. Он узнал бы их при любом освещении. Три миттхайзера смотрели ему в лицо пустыми зрачками стволов. «Маракас! — подумал он. — Откуда они просочились?..»

— Недоумевает, — сказал Гурман, копируя интонации напарника. — Сидит и глазками хлопает.

— Он просто забыл, что с другой стороны копора есть еще один люк, — с сочувствием в голосе предположил Мокрец.

— А еще говорят, у грагалов память хорошая, — Гурман неодобрительно покачал головой.

До террористов было около трех шагов. «Не успею, — подумалось Кир-Кору. — Даже в прыжке с места не успею достать — изрешетят и поджарят». Он сказал без особой надежды:

— Хочу сделать вам предложение.

— Предлагает руку и сердце, — пояснил Гурману Мокрец.

— Два сердца, — внес свою лепту Гурман. — Сразу обоим.

— Ты примешь?

— Конечно! А ты?

— Я посоветуюсь с мамой. Академик вон… принял — до сих пор разогнуться не может.

Они говорили спокойно, негромко, но глаза их и руки были заметно напряжены.

— Встань, — тихо приказал Мокрец. — Нам будет легче отстрелить твою глупую голову.

Кир-Кор поднялся. Он видел, что они готовы стрелять в него без колебаний. Подумалось: «Неужели конец?.. Теория философов школы Ампары не оправдалась. Жаль. Экзарх — если сам останется жив — не простит моей гибели ни себе, ни теориям школы… Слабое утешение».

«Взбодрись! — потребовал внутренний голос. — Сделай хоть что-нибудь!»

«Не смею даже позволить себе умереть как воин — в бою, — признал свою беспомощность Кир-Кор. — В суматохе Могут убить ни в чем не повинного Агафона».

— А вот гвозди ты зря повыдергивал, — словно бы угадал его мысли Мокрец. — Не ты забивал — не тобой должны быть и вынуты. Земной закон нарушил, штрафная с тебя. Молод еще, петушок, с нами тягаться.

— Может, вставишь гвозди на место? — добавил Гурман.

— Каждому из вас в лоб — с удовольствием, — ответил Кир-Кор.

Гурман перенацелил ствол миттхайзера ему в переносицу, посоветовал:

— Ты не упрямься. Мы тебе жизнь за это немного продлим.

Кир-Кор ощутил, что плохо различает их физиономии — перед глазами все вдруг предстало в багровых тонах, в желтых, в импульсивно-зеленых… Вспышка гневного возмущения длилась секунду — он успел развести руки ладонями вперед и с силой оттолкнуть от себя вдруг остекленевший слой пространства с разноцветными изображениями негодяев — по крайней мере, так ему показалось. Но едва он осознал, что поднятые в воздух и задом улетающие сквозь прозрачную стену фигуры подонков — это совсем не мираж, а суровая правда сиюсекундной реальности, красно-желто-зеленое наваждение уступило место испугу: там, за стеной, была пропасть в десять известных ему этажей!.. Испуг мгновенно остановил этот невероятный, граничащий с мистикой процесс беспрепятственного пролета, или, лучше сказать, проникновения сквозь прозрачную, но очень твердую преграду: бандиты с раскрытыми ртами и судорожно растопыренными конечностями внезапно застыли на полпути изнутри наружу — зависли в стекле странным до невозможности горельефом. Брякнулось на пол отторгнутое стеклянной преградой оружие. Потом градом посыпались из карманов скукоженных брюк Гурмана похищенные в сокровищницах Зала Символов драгоценности. Сам похититель с выражением ужаса на обрюзгшем носатом лице висел в стеклянном капкане с креном влево. Испуганно-бледный Мокрец расположился повыше — с креном вправо.

Ошеломленный Кир-Кор и его ошарашенные противники смотрели друг на друга и молча переваривали неожиданное для каждого из них драматическое происшествие. Впрочем, напомнили о себе и пассивные участники этих нетривиальных событий. Подрыгала и постучала ногами зависшая в терминале нижняя часть Академика. Открыл глаза и пошевелился экзарх.