ЛУНА, МОРЕ ДОЖДЕЙ, ЗАЛИВ РАДУГ, СТАНЦИЯ «СИНУС ИРИДИУМ», ИНТЕРЬЕР 3–8.

Надпись исчезла, и внутри овала возникло изображение типового медицинского изолятора: на медицинском столе — если верить собственным глазам, «Селенарху» и претензиям Шерипанова — лежал гроссмейстер ордена пейсмейкеров Джугаш-Улья Каганберья. Возле стола хлопотали, готовя к работе диагностическую аппаратуру, двое в светло-зеленых костюмах — шатен и жгучий брюнет.

Не прав был претор в одном: ничего особенного верховный пейсмейкер не выделывал. Дергал слегка головой, плямкал губами и неуверенно водил руками — будто все время пытался сбросить с себя светло-зеленое покрывало. Один раз это ему удалось, и Кир-Кор увидел на голой груди татуировку: две обвившие друг друга змеи. Оба глаза на асимметричном лице гроссмейстера были открыты, но смотрели странно, ни на ком не задерживаясь. Смотрели бессмысленно…

Претор — медикам:

— Парни, представьтесь, пожалуйста, абоненту метрополии, будьте любезны.

Шатен, не прекращая работы:

— Врач-терапевт и травматолог станции «Синус Иридиум» Олег Лазерчук.

Брюнет, огладив иссиня-черную, как вороново крыло, бородку:

— Андрей Коробейников. Психоаналитик.

Было очень заметно, как ошарашенный фактами Леонид Полуянов с трудом приходит в себя, изо всех сил стараясь при этом сохранить лицо и достоинство.

— Немедленно пригласите сюда фундатора, — вполголоса, не оборачиваясь, отдал распоряжение он кому-то из тех, кто стоял у него за спиной. Затем уже громче — претору: — Лев, ты уверен, что это действительно верховный пейсмейкер? Где вы нашли его в таком состоянии?

Претор — брюнету:

— Андрей, где его обнаружили?

Брюнет, размышляя над чем-то у приборной панели, отделался пожатием плеч.

— Есаула спросите, — сказал шатен, предупреждая новый вопрос. — Гроссмейстера укладывал на стол медизолятора Айравата — и теперь, как я понимаю, только ему принадлежит честь дать метрополии первое интервью.

В поле зрения видеобъектива медизолятора вошел коренастый русоволосый крепыш в коричневой форме офицера эсбеэсэс с золотыми нашивками. Золотистый пояс, золотистый ремень портупеи, золотистый миттхайзер под правой рукой — на бедре стволом вниз.

— Есаул охранного подразделения Службы безопасности Айравата Кудрявцев, — представился офицер. — Интересующее вас чепе произошло в динаклазерном зале. В тот момент я готовился заступить на сменное дежурство, временный пост которого был оборудован в зале после диверсионного залпа по метрополии.

Претор — офицеру:

— Ты был единственным свидетелем… гм… того, как гроссмейстер появился в зале?

— Нет, — сказал есаул. — Я принимал дежурство у сменного офицера. Сдать пост готовился поручик Аполлоний Бушаков — он и заметил мерцающую под потолком зеленоватую дугу… нечто вроде светло-изумрудного протуберанца. Воздух в зале покачнула волна… бледно-радужная такая… перламутрово-прозрачная… и на пол упал, спиной вниз, абсолютно голый человек. Словно бы выпал из-под этой волны… Падая, он резко вскрикнул. На его плечах и вокруг шеи неистово извивалась ярко окрашенная, как черно-желто-красное ожерелье, змея. Таких змей я раньше никогда не видел… Самостоятельно подняться голый человек не смог, и мы с Бушаковым, опомнившись, поспешили на помощь. Змея вела себя агрессивно, дважды укусила голого в грудь — здесь и здесь, в области сердца. Поручик крикнул: «Берегись, это коралловый аспид — укус смертелен!» Мне пришлось отстрелить змее голову.

— Убил любимицу верховного пейсмейкера Цэкалту! — ужаснулся претор.

— Иного выхода не было, — сказал есаул. — Верховный пейсмейкер нуждался в срочной медицинской помощи.

Леонид Полуянов — врачам:

— В каком состоянии Каганберья?

— В крайне тяжелом, — ответил шатен. — Разве не видно?

— Суть вопроса — есть ли непосредственная угроза жизни?

— Нет, до естественной смерти ему еще далеко — лет пятьдесят. Хотя, с другой стороны, это, наверное, дела особенно и не меняет.

— Позвольте себе выразиться отчетливее, — не сумел скрыть досаду эварх.

— Извините нас, — вмешался брюнет, — но для конкретного разговора нет проверенных данных. На первый взгляд у нашего пациента — какой-то очень странный случай амнезии. Вероятна глубокая потеря памяти. Насколько это действительно глубоко, мы узнаем через семь-восемь минут, когда получим достаточно полную диагностическую карту.

— Извините и нас, — прозвучал голос фундатора. — Всем вам спасибо.

Произошла смена абонентного лидера. Кир-Кор бросил взгляд вправо. Лицо Ледогорова его поразило. Оно было серьезным, но спокойным и совершенно обыденным — ни испуга в нем, ни хмурого изумления, ни даже настороженности. Это было лицо человека, для которого непонятное происшествие с гроссмейстером не слишком далеко выходило за рамки обычного порядка вещей.

Ледогоров — претору:

— Лев Степанович, прими мое присутствие в твоей жизни. А заодно уж и просьбу мою прими.

— Исполнить твою просьбу, фундатор, честь для меня.

— Спасибо. Значит, могу надеяться, что сразу после предварительной диагностики ты озаботишься переводом и соответственно перелетом гроссмейстера в госпиталь Лунного экзархата. Благо ваш экзархат — конгрегация, где срок пребывания военизированных подразделений МАКОДа не ограничен.

— Я понял, фундатор, охрану призовем. Мы будем предельно внимательны.

— Уповаю на то. Связь каждые полтора часа — лично и через кураторов, по обстоятельствам. Итак, Лев Степанович, до связи?

— До связи, Агафон Виталианович, — Претор взглянул на часы.

Видеозапись кончилась, стереозональный эффект исчез — кабинетное пространство приобрело свой естественный вид.

— Что скажешь, Кирилл? — полюбопытствовал Михаил Полуянов.

— Не знаю, что и сказать… А что скажешь ты?

— Для нашего брата дело рогато, — весьма туманно определил эварх свое отношение к происшествию. — Все же я советую тебе хоть как-то прокомментировать лунный тур верховного пейсмейкера. — Эварх движением бровей дал понять, что кабинетные системы видеофиксации продолжают работу. — Безусловно, любой негодяй из состава напавшей на тебя банды вполне достоин того, чтобы его послали очень далеко и эффектно… Но катапультаж на расстояние в сто тысяч лье — это уже, согласись, полиглобальный рекорд.

«Полиглобальный скандал», — мысленно сделал поправку Кир-Кор.

«Полиастральный», — безжалостно уточнил внутренний голос.

— Комментария не будет, эварх, извини. Мне надо все это как-то переварить.

Криво улыбнувшись, Михаил развел руками, пробежался пальцами вдоль лицевой панели терминала — отключил осветительные и видеофиксирующие системы. Дал распоряжение информаторию подготовить копию видеодокумента под кодовым названием «Катапульта» для объединенной следственной комиссии.

— Если, конечно, Кирилл Всеволодович не возражает, — добавил он. — Не возражаешь, грагал?

— Не возражаю, Михаил Николаевич.

— Какие будут пожелания?

— Спасибо, никаких.

— Тогда я, с твоего позволения, на этом с тобой раскланиваюсь. Извини — дела. Фундатор наверняка уже собирает актив… Затягивать процесс прощания не буду — все равно не хватит времени израсходовать колоссальный запас теплых слов, который рвется из моей груди наружу.

— Плодотворно только чрезмерное, эварх. Умеренное — никогда.

— Придется этому верить — полиглобальный эффект пси-катапульты хорошо доказывает истинность твоей сентенции. Ну, будь здоров, мой молодой философ. И постарайся больше не соблазняться никакими дерзкими устремлениями… хотя бы до прихода сюда комита или фундатора.

— Постараюсь. Без стопроцентной, правда, гарантии.

— Стопроцентной гарантии не дают нам даже наши мирные домашние вулканы. При том, что их эруптивная деятельность гораздо слабее твоей. Салют!

«Прозвище Катапульта на этой планете мне обеспечено, — подумал Кир-Кор. — Или — Эруптер. Теперь я не внушаю доверия даже эвархам».

Проводив гостя, он перво-наперво привел себя в порядок. С помощью зеркал в гардеробной осмотрел рану на левом плече. Рана была неглубокой и успела уже затянуться темно-розовой пленкой нового эпителия. Считай — повезло. Мораль: при встречах с этническими родственниками возбуждать подкожную защиту следует заблаговременно… Он взглянул на ладонь. Арбалетная стрела, как ни странно, не нанесла большого вреда, хотя игрушечным этот выстрел не назовешь. Вспорот лишь верхний слой кожи, сквозь царапину синел круглый кровоподтек — место удара. Значит, в момент серьезной опасности подкожная защита на ладони образовалась без участия сознания — просто под воздействием нервного импульса. Это что-то новенькое… А может, и нет, трудно сказать. Не так уж и часто приходится защищать лицо ладонями от выстрелов из арбалета в упор.