— Диспетчер видел у себя на мониторах то, чего на самом деле мы не делали, — объяснил Кержавин.

— Видеотекторная дезинформация?

— Видеодеза, — уточнил офицер. — С ее помощью полковник решил проверить реакцию технического персонала на твой отлет.

— Проверка ему удалась, — сказал Кир-Кор, ощупывая желвак от ушиба за ухом. Подумал: «Могло быть хуже». Желвак за ухом был величиной с исторический алмаз «Орлов» — след от удара стволом кержавинского миттхайзера. Могло быть гораздо хуже. Там, где в ходу обычай использовать гостей в роли подсадных уток, чаще всего происходит самое худшее.

Майор запрыгнул в кабинку швебкарта, развернул экипаж носом в обратную сторону: сержанты незамедлительно повторили маневр командира — группа сопровождения демонстрировала потенциальную готовность к действию. Сопровождаемый тоже поторопился занять свое место.

Торопиться, однако, не стоило: прошла минута, а красные лопасти диафрагмы герметизации даже не шевельнулись. Гигантский красный цветок с металлическими обводами наглухо перекрыл коридор — словно громадная, обладающая демонической силой печать.

Кир-Кор перевел взгляд на монетарный кержавинский профиль. Спросил:

— Полковник не объяснил тебе, откуда был запущен «Васуки»?

— Нет. Очевидные вещи мы, как правило, не обсуждаем.

— Но почему канониры охранной команды пампагнера не смогли уничтожить фугас на подлете? На борту стартового комплекса «Триадур» — три батареи снарядов-перехватчиков! Прямо цепь каких-то очень странных чудес…

— Никаких чудес, — сказал офицер. — Батареи «Триадура» способны уничтожить любые атакующие объекты. Кроме собственных.

Кир-Кор присвистнул. Без подсказки майора он вряд ли догадался бы, что фугасом в ангар влупил кто-то из канониров охранной команды. Подумалось с горечью: «Динаклазерный урок пейсмейкеров не пошел тебе впрок».

Он опустил ноги за борт швебкарта. На вопросительный взгляд офицера ответил:

— Если терминал действительно атакован охраной, диафрагменный контур герметизации снимут не раньше, чем ваша служба арестует злоумышленника.

— Само собой, — процедил Кержавин. — А любопытно будет взглянуть на сукина сына… верно, парни?

Лица сержантов мрачно окаменели и жутковатой суровостью стали похожими на лицо командира. Нет, пусть сукин сын пощады не ждет.

Заметив в глазах грагала нескрываемый скепсис, офицер покачал головой:

— Зомби не смог бы направить фугас к терминалу. Снаряды «Васуки» на «Триадуре» сняты с вооружения, на боевом дежурстве там сейчас другое противометеоритное оружие. А нацеленный в тебя «Васуки» был последним из подготовленных к отправке на ликвидацию, и никакой зомби не смог бы расконсервировать и перепрограммировать взрывоопасный утиль. Да еще с такой точностью… Это исключено.

«Много мы знаем о зомби…» — подумал Кир-Кор.

Красные лопасти диафрагмы вдруг тронулись с места и с неприятным скрипом поползли в разные стороны, расширяя проход, — демоническая печать утратила силу.

Жестом полководца Кержавин направил стрелков в неизвестность. Швебкарт унес разведчиков в коридорную перспективу и быстро превратился там в малозаметную точку.

На штурвале командирского экипажа проклюнулся изумрудный глазок индикатора связи. Доклад разведавангарда был лаконичен: «Дистанцию прошли, майор, препятствий не обнаружено. Ждем указаний».

— Дистанцию продлить до сорок девятой секции включительно, действовать по обстановке, — распорядился майор. И зачем-то спросил: — Ну что, Кирилл Всеволодович… поехали?

— Конечно. И побыстрее, пожалуйста. Какой там номер моего ангара?

Майор сделал вид, будто не слышал вопроса. И просьбы грагала насчет «побыстрее» он, очевидно, тоже не слышал.

Красноподошвенный экипаж неспешно скользил над полом с грацией великосветской дамы, обремененной кринолином бального платья; в секции номер тридцать семь и вовсе остановился.

Путники, ожидавшие увидеть здесь уродливо вздутую стену ангара, переглянулись. В злополучной секции вообще ничто после нового взрыва не изменилось. Разве что немного разгладилась старая вмятина. «Либо ангар герой, либо фугас дрянной», — подытожил увиденное Кир-Кор.

Кержавин осмотрел дверцу ангарного шлюза. Выдрал из тонкого, как царапина, дверного паза что-то напоминающее пожелтевший листочек березы, повертел его между пальцами, молча вручил грагалу.

— Это что-нибудь значит? — осведомился Кир-Кор. Желтый лоскут был эластично-скользким на ощупь.

Офицер отдал воинскую честь мемориальному отрезку экстендера, вернулся за штурвал, тронул экипаж с места. По пути объяснил:

— Ангар не был пуст. Полковник наш на всякий случай распорядился закачать туда метаморфный герметик. Взрывом герметик выбило в шлюз, а кое-где продавило, как видишь, сквозь дверные пазы. Потому и устояла стенка ангара.

— Полковник ваш рожден был хватом, — пробормотал Кир-Кор, растягивая эластичный сувенир. — Я пожаловал бы ему звание генерала.

— Неплохо, — одобрил Диомид. — А мне?

— Тебе — генерал-майора.

— Отпуском меня пожалуют, — возразил Диомид.

— Поздравляю, — сказал Кир-Кор. — И завидую.

— Рано, — сказал Диомид. — Это я размечтался.

— Тоже не вредно, — ответил Кир-Кор.

Каменное лицо Диомида немного смягчилось.

— После того как ты стартуешь, мне нужен будет продолжительный отпуск. Суток этак четырнадцать…

— Восемнадцать, — непроизвольно вырвалось у Кир-Кора.

— Почему восемнадцать?

— Ну… моя безопасность стоит того. Лично я отвалил бы тебе не менее восемнадцати.

— Спасибо, — сказал Кержавин. — Жаль только, продолжительность моего отпуска от тебя лично никак не зависит. Ни от твоего желания, ни от Дигеи в общем и целом.

— Без меня и Дигеи у вас не было бы работы, — заметил Кир-Кор. И вдруг подумал: «А зачем им такая работа — начинать войну с одним из самых могущественных орденов? Который врос в тело этой планеты корнями всяких там вертикальных, горизонтальных и даже орбитальных связей…»

Швебкарт лебедем плыл над металлическим полом. Придерживая штурвал левой рукой, майор исподлобья высматривал что-то в глубинах экстендера — взгляд волка, ведущего промысел у человеческого жилья.

— Скажу честно, — признался Кир-Кор, — меня мучит совесть. Если старт грагала уже сопряжен с такими трудностями и потерями, то как будет дальше? Ведь практически во всех ангарах этого экстендера висят фазереты моих соплеменников.

Офицер не ответил — он все так же опасливо вел экипаж, чуть пошевеливая штурвалом. Впереди, под аркой номер сорок три, возникла фигура одного из сержантов с кернхайзером в руках. Поравнявшись с охранником, майор жестом велел ему оставаться на месте. Посадил швебкарт на несколько метров дальше — у стены ангара номер девяносто девять. Сказал притихшему стартману:

— Если я правильно информирован, твой лювер находится здесь.

Кир-Кор благодарно кивнул. (И мимолетно подумал: «Сумма цифр опять-таки восемнадцать».) Чувства обострились — он ощущал сквозь стену ангара пульсации синапсических систем своего фазерета.

Офицер посмотрел на него, отвел взгляд в сторону и добавил:

— Старты грагалов для нашей службы — дело обычное. Это ведь только ты у нас такой уникум… Пока только ты.

Вернулся из дальней разведки авангардный швебкарт. Стрелок спрыгнул за борт и, вытянувшись по уставу, доложил:

— Майор! Поставленную вами задачу выполнил, дистанцию прошел, ничего подозрительного не обнаружил. Разрешите занять пост.

Малозаметный кивок командира — и сержант, срывая на ходу с плеча ремень кернхайзера, поспешил под арку аварийной диафрагмы номер сорок четыре. Теперь сорок третья секция была «запечатана» вооруженной охраной с обеих сторон.

Малозаметный в руке офицера спукшайнер брызнул «струйкой» очень заметных (для грагала, во всяком случае) кодовых импульсов. Дверь ангарного шлюза, чмокнув, выдвинулась из стены прямоугольным щитом и отошла в сторону, обнажив белую полость неглубокого, как платяной шкаф, переходного тамбура.