Переходы иногородцев в Москву зависели не только от воли и возможностей купцов. Они определялись также причинами географического порядка. Дальность расстояний, безусловно, имела большое значение. Купцам городов Московской и близлежащих губерний было легче установить с Москвой торговые связи и отношения, необходимые для последующего причисления к московскому купечеству. Изучение географии происхождений московских первогильдейцев конца XVIII в. убеждает нас в этой мысли. Круг городов, из которых вышли в Москву рассматриваемые купцы, чрезвычайно широк и насчитывает 33 наименования. Среди них 6 собственно подмосковных городов (Верея, Зарайск, Коломна, Малый Ярославец, Можайск, Серпухов), 4 города Калужской губернии (Боровск, Калуга, Мосальск, Перемышль), 4 – Владимирской (Покров, Суздаль, Юрьев- Польской, Переяславль-Залесский). Все остальные в большинстве составляли контингент среднерусских городов, группировавшихся вокруг Москвы (Тула, Белев, Касимов, Воронеж, Курск, Мценск, Гжатск, Кашин, Торопец, а на севере Ярославль, Хлынов и др.). Характерно, что большинство из них располагалось на торговых путях, связывавших Москву с внутренними районами, и это составляло одно из важнейших условий в становлении центростремительных предпринимательских интересов местных купцов. В хронике Крестовниковых прямо указывается, что торговые связи с Москвой были причиной переселения этой фамилии в столицу 32* .
Существенный процент (16) в формировании первогильдейского купечества Москвы конца XVIII в. составляли разночинцы: представители посадского населения разных городов (Москвины, Баташевы, Скребковы – из Тулы, Осиповы и Кандыревы – из Владимира и Суздаля, Хилковы – из Вязников, Новиковы – из местечка Мир, Пивоваровы – из Яблонца), мастеровые (Рещиковы – из воротников Пушечного двора, Котельниковы – из Денежного стола 33* и Сельские – из каменщиков Каменщицкой слободы), мещане (Шелагины – из Вологды, Курносовы – из Зарайска, Лухмановы – из Гороховца 34* ), выходцы из семей церковнослужителей (Борщевцовы – из ефремовских подьячих, Грачевские-из церковников г. Ополье, Дм. Федоров – из подмосковного села Старый Ям «из дьяконовых детей») 35* и раскольников (Кольчугины, Ямщиковы, Васильевы) 36* . Отдельные первогильдейцы происходили из солдат, будучи «причислены за расположением полков» (Андроновы), или из домовой прислуги (Еврейновы, тяглецы Конюшенной Овчинной слободы) 37* .
С точки зрения возможностей переходов все эти лица стояли между крестьянством и иногородними купцами. Но повышение имущественного ценза для мещан (а следовательно, и для всего разночинного населения) при вступлении в купечество с 1 тыс. руб. в 1775 г. до 5 тыс. руб. в 1785 г.38* значительно усложнило условия и сократило количество их переходов. Из 22 разночинцев, вступивших в 1-ю гильдию, только один (Д. А. Лухманов) зачислен после 1785 г. (в 1790 г.), двое – в период 1775-1785 гг. (Шелагины в 1781 г., Курносовы в 1782 г.), пятеро – в 60 – первой половине 70-х годов (Сельские, Ямщиковы, Кольчугины, Васильевы, Дм. Федоров) и двое – в 1747 г. (Грачевские, Андроновы). Все остальные 12 семей, или больше половины, перешли в московское купечество в первой четверти XVIII в. (и главным образом в период проведения 1-й ревизии), т. е. тогда, кода еще не было четкой грани между посадским населением вообще и вновь учрежденным купеческим сословием.
Наконец, несколько слов следует сказать о группе «природных» тяглецов московских слобод в составе 1-й гильдии конца XVIII в. Их общее количество (23 семьи, или 16,8%) почти равно числу разночинцев, что в некотором отношении указывает на одинаковость в развитии (а не в формировании) тех и других. На характере превращения старинного купечества в первогильдейцев более всего сказалась фамильная преемственность профессиональных занятий. Показателен в этом смысле тот факт, что слободы традиционно торговые выдвинули наибольшее количество купцов 1-й гильдии: Басманная слобода – Рыбинских, Медветковых, Ситниковых, Сахаровых, Холщевниковых и Шапошниковых 39* , Кадашевская – Докучаевых, Сырейщиковых, Лукутиных, Емельяновых 40* . Об этом же говорят редкие известия о ранней торгово-промышленной деятельности «природных» купеческих фамилий. Уже в 1720 г. Прохор Докучаев торговал на Макарьевскбй ярмарке крупнейшими партиями шелка-сырца и хлопчатой бумаги (соответственно 1400 фунтов и 11 пудов на 2209 руб.) и в этом же году вошел в компанию мануфактуры Московского суконного двора 41* . К 1727 г. «за утеснением на суконном дворе» ткани производились в домах компанейщиков, в том числе и Прохора Докучаева в Панкратьевской слободе в приходе церкви Преображения 42* . Петр Струговщиков (Мещанская слобода) в 1728 г. имел хлебный торг, а позже, в 1737 г., его сын Борис продавал в своих лавках сковороды. Откупщиком коломенского кружечного двора был в 1726 г. И. Малюшин (Большие Лужники) 43* . Через Петербургский порт вел заграничную торговлю Дмитрий Ситников. По записной книге Московской большой таможни 1737 г. он «явил» 9 и 22 июля 50 половинок (5 кип) английского сукна и 3 бочки краски, 12 августа – 30 половинок сукна-кострожеи 44* . Внутри государства торговал сукном Гаврила Журавлев (Садовая Большая слобода). В том же 1737 г. ему было отпущено с гостиного двора 53 половинки 45* . В 40-х годах он занимался также торговлей пушниной. 8 февраля 1744 г. его работник Тимофей Иванов привез в Москву 4500 заячьих чисток и чалок и 30 лисиц. 6 июля другой его работник, Василий Блазнов, «явил» в Московской большой таможне по двум зачетным выписям Тотемской таможни 8800 вешних белок по 12 руб. за тысячу и 80 лисиц по 7 руб. за десяток 46* .
Хотя по другим фамилиям за ранний период не встречается известий об их торгово-промышленной деятельности, есть основания предполагать, что она была не менее активной, чем у перечисленных выше. На это указывает то, что большинство «природных» купцов к середине XVIII в. не только имели торги, но и уже состояли в 1-й гильдии. По окладным книгам 1748 г. даже из 10 фамилий, представители которых числились во 2-й или 3-й гильдии 47* , четыре вели активную торговлю: Михайло Матвеев Сырейщиков имел торг в суконном ряду (в дальнейшем эстафету принял его сын Алексей) 48* , братья Андрей, Илья и Дмитрий Лукутины – в завязошном и крашенинном, Гаврила и Илья Холщевиковы – в серебряном, П. И. Заборов – в игольном рядах 49* . Совершенно естественно, что для купцов, зачисленных к середине XVIII в. в 1-ю гильдию (в количественном отношении они составляли более половины «природных»: 13 семей, или 56,5%), торговля носила еще более традиционный характер, умножившись членами фамилий до первогильдейского состояния. Дети и внуки бывших слободских тяглецов имеют уже сидельцев в лавках и вотчины в рядах (Докучаевы, Медветковы и др.) 50* , помещают большие капиталы в заграничную торговлю (Журавлевы, Бабкины, Рыбинские, Ситниковы, Струговщиковы, Семен Прокофьев) 51* . В их деятельности появляются и новые черты: многие заводят в середине XVIII в. фабрики и заводы, превращаясь в предпринимателей торгово-промышленного типа. В 1748 г. Сахаровы имели кожевенный завод, Бабкины и Журавлевы- суконные фабрики, Емельяновы к 1767 г.- латунную и шумишную фабрики 52* . Суконную мануфактуру завел в 1759 г. Петр Струговщиков, а его брат Иван купил в 1760 г. у симбирского купца И. Твердышева пуговичную фабрику. Еще раньше завели промышленные предприятия Докучаевы. Уже в 1720 г. П. Докучаев вступил в компанию Московской суконной мануфактуры, а в 1735 г. его сын Илья в компании с Матвеем и Дмитрием Ситниковыми и другими купцами завели в Москве фабрику плащеного золота и серебра 53* . В конце XVIII – начале XIX в. двумя кожевенными «заводами» в Темникове владели Рыбинские 54* .
