Ссыльные деревни появились в этих местах больше ста лет назад, постепенно перероднились и легенды их переплелись, но отношение к монаху было разное, хотя и благожелательное. В одной деревне считали, что он пошел в лес замаливать грехи, в другой — что он святой и вечный человек, а в селе Петра монаха любили как юродивого и почитали за отшельничество. В вопросе возраста все сходились примерно на одной цифре — получалось далеко за сто лет. Когда здесь обосновались первые староверы, младший брат первого церковного старосты то ли убил жену брата, то ли не спас жизнь его ребенку, но факт тот, что после этого он ушел жить в лес. Петр несколько раз видел его в первые десять лет своей жизни, и он совершенно не менялся. Потом монах пропал.
Петр сначала старался обходить останки монаха, но со временем привык и даже разговаривал с покойным. Иногда спорил.
Выбраться в эту осень с острова было невозможно: дождило, и вода стояла высоко. Петр постился, молился Богу и ждал заморозков. Он подлатал старые берестяные туески, набирал в них клюкву и припозднившуюся чернику. Кресало у него было с собой, прибиваемых к берегу сухих стволов и запасов старого торфа хватало, замерзнуть он не мог.
Молитвослов и Евангелие Петр нашел на десятый день. Из любопытства полез на свой страх и риск к восьмигранному куполу наверху часовни и увидел лавку с заколоченным низом. Отодрав грубые доски, нашел две книги. Рукописные, очень тяжелые. В деревню смог принести только одну — Молитвослов. Вторая осталась там.
Питался Петр только грибами, ягодами да изредка залетавшими в силки птицами. Соли на островке не было. Только через месяц, подрезая ножом отросшие волосы, он заметил, как они потемнели. В бороде седины тоже убавилось, но Петр не обращал внимания. Он думал об одном: как бы выбраться домой, к привычному укладу жизни, к жене.
В деревне к нему, помолодевшему, привыкли быстро. Все сочли, что Господь решил продлить его жизнь за праведное поведение.
Но как раз поведение-то его изменилось. Ефросинья на посиделках с подружками жаловалась, что Петр слишком уж полюбил «резвиться» и не пристает с «баловством» разве что в пост.
Петр, воспитанный в строгости, на других женщин не смотрел, но от жены требовал теперь исполнения супружеского долга ежевечерне, когда позволял религиозный устав. Детей ему что с первой, что со второй женой Бог не дал, а у Ефросиньи двое от первого мужа родились, но померли в младенчестве.
Через девять месяцев после выхода мужа из вынужденного затворничества на острове Ефросинья — было ей лет сорок пять — родила девочку. Роды прошли легко, а вот молока не хватало, и женщине помогали всей деревней.
Рожавшая пожилая женщина в те времена была не редкость, но обычно ребенок был по счету десятый или того больше, а чтобы первенец… Девочку Ефросиньи назвали Радой, по аналогии с «нечаянной радостью». Дом и хозяйство у Петра были крепкими, Рада стала любимицей, а через год появилась еще девочка. Община решила, что Бог снял с Петра какой-то грех.
Через пять лет Петр опять пошел на остров. Ефросинья, завертевшаяся с маленькими девочками, спокойно отпустила его «держать пост». Вернулся Петр только через четыре месяца — непромерзшее болото долго не отпускало. Отощал мужик очень сильно, но, оклемавшись, донимал жену с новыми силами.
В семьдесят лет, уже будучи отцом трех девочек, Петр ушел на остров в третий раз. Община попросила принести Евангелие, и он клятвенно заверил, что попытается, хотя монах, с которым он разговаривал теперь и дома, считал, что это преждевременно. Больше Петр в деревню не вернулся.
Ефросинья поднимала девок одна. Когда Раде было семь лет, ее сговорили замуж за сына старосты соседней деревни и помогали семье, пока девочке не исполнилось тринадцать лет, выждав год после появления ежемесячной «кровянки».
Дальше семья жила, как и остальные, одно странно: в те времена, когда из десяти детей в живых оставалось по двое-трое, у Ефросиньи выжили и выросли здоровыми все три дочери, и потомство от них тоже отличалось завидным здоровьем.
Многие искали остров, некоторые рассказывали, что видели его, но добраться не смогли. А легенда о монахе и омолодившемся Петре Аршинове пережила полтора века и вошла в сборники староверов, а оттуда — в народный фольклор.
Олег завороженно смотрел на Людмилу.
— Значит, никакого Китая?
— Место, откуда берется порошок, называется Гнилое болото, и расположено оно в двенадцати километрах от села Хроново. Рада, дочка Петра, была моей прапрабабкой. Я с детства слышала легенду об омолаживающих грибах, бабушка мне даже показывала, в какой стороне Гнилое болото… Лет десять назад пожар в краеведческом музее был, пожарники залили пеной все экспонаты, там и книги были. Книги из музея перевезли в центральную библиотеку, нас на помощь направили. — Людмила погладила кожаную обложку книги. — Очень редкий экземпляр. Я заставила Эсфирь забрать эту книгу в наш фонд.
Здесь много собрано легенд, сказок нашей области, даже есть цифры переписи населения, названия деревень, примерное количество скота, промыслы. Прочитав эту легенду, я на следующий день поехала в Хроново. Неделю искала островок. Каждый день с утра уходила и до вечера… В доме Дарьи жила, матери Егора. Нашла все-таки остров. Теперь каждое лето туда езжу. Часовня до сих пор стоит, гроб с костями — все как было. А в прошлое лето Егор на остров пришел. От матери узнал, что я по неделям в лесу живу, выследил… Надо мне было его сразу там убить. Пожалела…
— Людмила, ты что? Брата из-за корзинки грибов?
Людмила посмотрела на Олега внимательнее.
— Вроде бы ты умный человек, а такое говоришь… Ты понимаешь, что из-за этого Черного острова на Гнилом болоте может быть война? Если кто-нибудь узнает — считай, что Хронова нет. Всех людей как лишних свидетелей уберут. Представляешь, сбывается мечта о долгой жизни, да еще при хорошем здоровье! Ты соображаешь, на что ради этого пойдут богатые и решительные люди? Сколько крови прольют? Могут даже назло другим снести островок с лица земли. Это война, и я не могла этого допустить. Егор набрал мешок грибов, ягод, даже листья с земли собирал и сушил. Истолок все в порошок и отдал Илье на продажу. Валентина не знала. Месяц назад порошок у Ильи кончился, он ко мне начал приставать. А я считаю, что порошок продавать нельзя. Я его знакомым дарю, если заболеет кто, говорю, что грибной соус. Твоя Ольга, кстати, сейчас его дома пьет… Олег, я не знаю, что было бы дальше с Ильей и Егором. Думаю, что ничего хорошего. А Илья герой. Он своим молчанием спас Елену, своего будущего ребенка, меня, Егора, мать… Он не сразу понял, какой муравейник разворошил. Но парень был умный, представил, что будет, если рассказать об островке…
Олег расстегнул куртку. Отопления в библиотеке, конечно, не включали, но на улице сегодня было плюс шесть. Он подумал о дочери. Он ведь видел, какую бадью лечебного настоя сделала ей Людмила… На три золотых кольца.
Людмила встала, сунула книгу под мышку.
— Пойдем домой.
— А книга?
— Мы ее спишем. Пусть считают, что украли. Скоро лето, ягоды пойдут, грибы. Поедем с тобой на Черный остров. Поедем?
— Поедем, Людмила… но я начинаю тебя бояться.
— Пока не стоит. Вот если я соберусь продавать порошок… тогда пора.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
