Видение исчезло. Потрясенно моргнув, Инга снова увидела перед собой покрытый инеем луг, попыталась встать и почувствовала в груди глухую давящую боль. Все кончено. С трудом передвигая ноги, она добрела до машины и поехала дальше.

Джеррик зашел в камеру.

- Садитесь, пожалуйста, – вежливо сказал прокурор, указав ему на стул.

Джеррик прошел вперед, сел напротив и пристально посмотрел на человека в форме.

- Джеррик Торвен, – безразлично сказал прокурор. – Ваше ходатайство о помиловании не удовлетворено, поэтому приговор будет приведен в исполнение.

Джеррик усмехнулся – он и не надеялся на положительный ответ.

- Прошу вас пройти в соседнюю комнату, – вежливо сказал прокурор. Джеррик спокойно оглянулся на дверь. – Только, извините, – продолжил прокурор, – есть одна формальность.

Джеррик кивнул. К нему подошел человек в форме и завязал на глаза повязку. Преступника завели в соседнюю камеру и посадили на стул. В этот самый момент в его мысли ворвался отчаянный голос Инги.

- Джеррик! – воскликнула она. Он задержал дыхание.

- Я не успеваю к тебе, дорогой мой, – прошептала Инга. – Джеррик, я тебя люблю больше всего этого мира, в котором мне теперь придется существовать одной. Я тебя никогда не забуду. Я всегда буду с тобой…

Джеррик резко выдохнул, печально улыбнулся и прошептал:

- Я знаю. Знаю.

Раздался громкий выстрел, и большая тяжелая тьма, которая до этого застилала его глаза, затянула Джеррика целиком.

13

Со дня смерти Джеррика Инга ничего не ела. Ее глаза были красными от слез, а под ними пролегли темные круги. Олав запретил ей ходить на могилу Джеррика, черт бы побрал этого младшего Торвена! Он просто помешался на ее безопасности! Олав уверял Ингу, что пока никак не может отвезти ее домой – Лориц прочесывал Данию вдоль и поперек. Но ей было безразлично. Теперь мир казался не просто чужим – Инга чувствовала себя так, как будто его вообще не существовало, словно она одна летела неизвестно куда в пустоте, которая выглядела гораздо реальнее окружающих предметов. Бриджит привезла к Инге психотерапевта. Врач долго пытался поговорить с девушкой, но результата не добился, диагностировал глубокую тяжелую депрессию и посоветовал лечь в больницу. Разумеется, сейчас это было невозможно, поэтому, взвесив все «за» и «против», Олав решил, что Инге нужно время от времени бывать на свежем воздухе. Как будто это могло помочь! Узкие улочки, смеющиеся люди, большие стеклянные витрины, шумные кафе, аккуратные домики с хлебосольными хозяевами, бегающие по дорожкам дети, воздушные шары, сладкая вата, любовь, преданность – все это было из другого, прошлого мира. Теперь они превратились в пепел отгоревшего сердца. Инга смотрела в лица прохожих и ненавидела себя за ненависть к ним – они могли жить, Джеррик – нет.

В квартале от ингиного убежища стояла маленькая уютная кофейня, где девушка время от времени пила кофе – только потому, что место напоминало ей кафе на набережной Нюхавн, где они с Джерриком однажды завтракали. Олав обещал переправить Ингу в Челябинск. Но она знала, что, оказавшись дома, первым делом купит билет на рейс в Копенгаген.

- Ты не можешь покланяться Джеррику всю жизнь, – твердила Бриджит. – Это ненормально. Совершать паломничества по местам прежних встреч – это ненормально.

В ответ Инга всегда молчала. Память – единственное, что у нее осталось. Никто этого не отнимет!

Однажды, прогуливаясь по узкой улочке города, Инга встретила сгорбленную старушку, с трудом передвигающую ноги. Женщина взглянула на молодую девушку, и на лице ее появилось выражение глубокого ужаса. Старушка потрясенно прикрыла ладонью рот, дрожащей рукой остановила Ингу и взволнованно прошелестела:

- Девушка. Я чувствую в вашем сердце нестерпимую боль.

Инга перевела на нее полумертвый взгляд. Ну и что с того? Она вот уже несколько месяцев чувствовала, как гнила живьем ее душа.

- Пойдем со мной, – озадаченно сказала женщина.

Девушка безразлично оглядела старушку – обычная бабушка, просто одетая, с живыми добрыми глазами. А впрочем, хоть бы и была она черноволосой ведьмой с выбитым зубом. Какая разница – умереть сейчас или через сто лет? Равнодушно пожав плечами, девушка двинулась за женщиной. Старушка провела ее по узкой мостовой и юркнула во дворы. Инга за ней. Минут через пять они оказались в каком-то старом домишке с прохудившейся крышей.

- Сядь сюда, – старушка указала Инге на скамейку. Девушка послушно села. Она делала привычные движения автоматически, ни о чем не задумываясь, потому что если впустить в сознание здравый смысл, глубокая душевная трещина тут же даст о себе знать.

- Я знаю про тебя все, – сказала женщина, пристально глядя в глаза девушке. – Я знаю, что случилось с тобой и с твоим возлюбленным.

Инга с надеждой осмотрелась. Может, это ловушка, и кто-нибудь ее, наконец, пристрелит?

- Не бойся меня, – сказала женщина. – Я хочу тебе помочь. В твоем сердце я почувствовала столько боли, что удивительно, как ты с ней можешь жить.

Старушка заварила чай и протянула девушке кружку. Инга сделала глоток и нахмурилась – отвар какой-то горькой травы.

- Пей, не отравишься, – женщина села на стул рядом с гостьей. Инга глотнула еще и почувствовала, что все ее мышцы начали расслабляться. Стало непривычно легко. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула – все на свете отдала бы за то, чтобы стать блаженной дурочкой и не чувствовать больше боли.

- Так лучше, – улыбнулась старушка и, подождав, когда Инга выпьет всю кружку, сказала: – А теперь слушай меня. Ты еще можешь спасти своего Джеррика.

«Ну, точно, старческий маразм», – скептически отметила про себя Инга, ненавидя себя за крохотную надежду, которая уже загорелась в сердце.

- Не нужно про меня так думать, – лукаво пробормотала старушка.

- Вы позвали меня сюда, чтобы мучить? Вам весело видеть мои страдания? Всем вокруг весело видеть мои страдания!!!

Старуха только покачала головой.

- Ты никогда не замечала ничего странного в своем Джеррике?

Инга не хотела вспоминать о нем, не хотела воскрешать в памяти его мягкие волнистые волосы, зеленые глаза с густыми черными ресницами, его высокую мужественную фигуру. Это причиняло ей невыносимую боль. Девушка только с ненавистью посмотрела на старуху и покачала головой.

- Ну, вспоминай же, – сказала женщина, и в ее голосе неожиданно почувствовалась сдержанная сила.

Вопреки доводам разума, кричащего, что это погубит ее окончательно, Инга вспомнила, как они с Джерриком познакомились в приемной агентства «Гербовая печать». Воображение взорвалось тысячей чувств и эмоций, которые мгновенно снесли защитную стену, которую Инга возводила в своей голове в последние месяцы. Горло сжалось от боли, безмолвный крик захлебнулся в груди. Девушка судорожно вздохнула, изо всех сил сдавила ребра и улыбнулась, увидев перед глазами любимый образ, который старательно прятала в самые темные уголки своей памяти. Джеррик. Болезненно красивый. И глубокая зелена его глаз, и озорные волны его густых волос, и широкие плечи, и твердая грудь, и длинные руки… – все это в одно мгновение возникло перед глазами Инги. А она-то, глупая, думала, что ей удалось хотя бы частично забыть его. В тот день в кафе за углом Джеррик рассказывал ей, как мистика привела его в Челябинскую область. А до этого, в самом начале, она слышала его голос.

- Замечала, – тихо сказала Инга и опустила голову.

- Вот, – победно улыбнулась старушка. – А твой Джеррик никого тебе не напоминал?

- Нет, – сразу ответила Инга. Джеррик был единственным в мире, уникальным. Но память тут же нашла сохранившийся в ее недрах разговор с отцом Джеррика, который рассказывал что-то о портрете рыцаря Регнера.

– Хотя, нет, – неохотно сказала девушка. – Джеррик был сильно похож на своего предка.

- Портрет которого висит в его комнате?

Инга озадаченно кивнула. Старушка серьезно посмотрела на нее.

- А почему Джеррик вдруг задумал возвращать этому рыцарю доброе имя после стольких лет?