Как видим, критерии награждения были жестки, и тем не менее в русской армии было множество солдат, награжденных Георгиевским крестом. Так, в период войны с Наполеоном было награждено 41 722 человека, в русско-персидскую и русско-турецкую войны 1826—1829 годов — 11 993, за Польский поход 1831 года — 5888, за Венгерский поход 1849 года — 3222, за Кавказскую войну до 1856 года — 2700, за Восточную войну (1853—1856 годов) — 24 150, за Кавказскую войну (1856—1864 годов) — 25 372, за русско-турецкую войну 1877—1878 годов — 46 000, за походы в Среднюю Азию — 23 000, за русско-японскую войну — 87 000.

Согласно новому статусу 1913 года знак отличия военного ордена официально преобразовывался в Георгиевский крест, установленный «для нижних воинских чинов в награду за выдающиеся подвиги и самоотвержения, оказанные в бою против неприятеля». Сохраняя критерии статуса 1856 года, новый соотносил их с развитием военной техники, происшедшим за эти время. Примеры подвигов и положения о награждении, как и раньше, группировались по родам оружия в сухопутных войсках и на флоте. Новым было то, что отныне Георгиевским крестом награждались и те солдаты и унтер-офицеры, которые погибали, совершив подвиг, то есть награждение, как и орденом Святого Георгия, отныне производилось и посмертно.

Новым статусом было установлено, что отныне Георгиевский крест жалуется исключительно за личные подвиги на поле брани и притом не иначе, как по удостоению ближайшего начальства.

В 1878 году началось награждение новой медалью «За храбрость», носимой на георгиевской ленте. Ею награждались солдаты и унтер-офицеры пограничной службы. Подобно знаку отличия военного ордена, она имела четыре степени: золотая с бантом, золотая без банта, серебряные — с бантом и без. По уставу 1878 года она давалась лишь неофицерскому составу корпуса пограничной стражи и иногда местному населению Кавказа, отдаленных местностей страны. По статусу 1813 года медаль включалась в георгиевский статус, причислялась к ордену Святого Георгия и получала наименование Георгиевской.

Георгиевская медаль была установлена «для пожалования нижних воинских чинов за проявленные или в военное или в мирное время подвиги мужества и храбрости». Она могла жаловаться и невоенным, но за отличия в бою. По статусу шло разграничение на отличия мирного и военного времени.

Имеющие георгиевские награды при выходе в отставку обладали привилегиями. Отставники, награжденные Георгиевским крестом I и II степени, представлялись прямо к золотой шейной медали; имеющие крест III и IV степени — прямо к серебряной; имеющие медаль I и II степени — к шейным медалям на две степени выше против установленного порядка постепенности пожалования этими медалями, а имеющие III и IV степень — на одну такую степень.

Наряду с индивидуальными георгиевскими наградами существовали и коллективные георгиевские отличия, жалуемые целым частям за мужество и героизм, проявленные в боях. Первые Георгиевские знамена были пожалованы гренадерским полкам — 6-му Таврическому и 8-му Московскому за кампанию 1799 года. Тогда же были отмечены и два пехотных полка — 25-й Смоленский и 17-й Архангелогородский. Первые Георгиевские трубы были даны за войну с Турцией в 1810 году также 8-му Московскому гренадерскому полку и 12-му драгунскому Стародубскому полку…

26 ноября каждого года отмечался в России как всеобщий праздник, праздник мужества и отваги.

Так было писано в журнале «Русский инвалид» № 258 за 1912 год. Что еще можно добавить к этим патриотическим стихам?!

Генерал-майор и кавалер Александр Сеславин умирал. Хрипло дыша, он смотрел только лишь в потолок — сил не было повернуть головы — и, подводя итоги прожитому, решил для себя в последний раз: был ли он счастлив в этой жизни и с чем предстанет он пред высшим судом? Да, он весь изранен и изнурен хворобами, не продолжил фамилии, о нем все забыли, никому не нужен… Так, значит, несчастлив? Но тут же вставали перед закрытыми от бессилия глазами шевелящиеся на ветру знамена, клубы порохового дыма и неудержимая кавалерийская лава, идущая вперед и — в лоб — на картечные выстрелы. Нет, решал генерал, не может человек, сделавший все, что в его силах, для собственного Отечества, быть несчастливым. Александр Сеславин же поступал всегда именно так.

Сын мелкопоместного дворянина, дослужившего лишь до чина поручика, Александр родился в 1780 году в сельце Есемове Ржевского уезда Тверской губернии. Восьмилетнего отец привез его в Петербург и определил в Артиллерийский шляхетский корпус. Судьба была намечена.

В 18 лет — офицер. Однако недолго — в самом начале 1805 года он подает в отставку. Рутинность службы не одного его выводила из себя и — в лишние люди. Но уже через полгода, узнав о скорой войне с Францией, он возвращается в строй. Однако лишь в августе 1807 года Сеславин получает боевое крещение — в бою при Гейльсберге. Тяжело раненный в сражении, он вновь после окончания войны выходит в отставку. Казалось, что Александр решил повторить военную карьеру отца, обогатить род Сеславиных еще одним отставным поручиком.

Но — опять это «но» — натура его так и не может примириться со штатским существованием. Сеславин, возвратившись в гвардейскую конную артиллерию, уезжает волонтером в Молдавскую армию — на очередную русско-турецкую войну. Эта кампания принесла ему ряд тяжких ран, чин капитана и назначение адъютантом к военному министру, командующему 1-й Западной армией генералу от инфантерии Барклаю де Толли. В этом качестве и встретил Сеславин вскоре начавшуюся Отечественную войну.

Он храбро дрался в сражениях у местечка Островно, при Витебске, оборонял Смоленск, был в деле у деревни Лубино.

Сеславин все время в арьергарде, на долю которого выпала основная тяжесть по сдерживанию навалившейся на русских гигантской армии Наполеона.

23 августа под Гридневом Сеславин в кавалерийской контратаке получает пулевое ранение в ногу. Лечиться, однако, было уже некогда. Приближалось Бородино. Уже на следующий день он принимает участие в прелюдии бородинских баталий — в боях за Шевардинский редут. Трижды шли в атаку густые колонны французской пехоты, но русский арьергард стоял неискоренимо.