Порыв ветра ударил в окна и заставил их дребезжать.

— Это дым, — я понюхала воздух. — Они подожгли еще одну стрелу на газоне?

Тенс схватил меня за руку.

— Ты мне веришь?

— Но…

— Ты доверяешь мне? — снова спросил он.

— Да. — Я схватила сумку и прикоснулась к все еще теплой руке тетушки в последний раз. — Куда мы идем?

— Иди за мной, — велел Тенс.

— Подожди, я должна взять…

— У нас нет времени.

Я едва волочила ноги даже тогда, когда увидела огни на газоне внизу. Раздался громкий шум, сопровождаемый злорадным весельем, и вонь от пламени усилилась.

— Мне нужна ее корзинка. Я теперь тоже швея. И дневник.

Это была самая осязаемая связь, которая у меня была с Фенестрами, с единственной Фенестрой, которую я по-настоящему знала.

— Они в безопасности. Я взял корзинку, а дневник в твоей сумке.

— Что?

— Тетушка. Она знала, что я слушаю. Пойдем, — Тенс встряхнул меня, заставляя обратить на себя внимание.

Я просунула руки в лямки рюкзака и надела его. Тенс в это время что-то искал среди стопок одеял, лежавших на полках шкафа в дальнем углу.

— Что ты делаешь?

— Где-то здесь должна быть защелка.

Я начала рыться среди одеял на полках. Рев голодного огня сопровождался псалмами, которые распевали во все горло люди снаружи. Кто-то прокричал:

— Все ведьмы да будут преданы огню на земле обетованной!

— Ага, вот она, — Верхнюю часть шкафа украшали, будто резной пряник, четыре пустые катушки из-под ниток.

— Черт, какой у них код? Она же мне говорила, больше месяца назад. Какой же он был?

— Тут нужен код?

Он повернулся ко мне.

— Что ты говорила до этого? Код для "я тебя люблю", какой он?

— Один-четыре-три.

— Точно! — Тенс вдавил первую катушку так, что она полностью исчезла в шкафу. Затем четвертую и третью, и наконец мы услышали щелчок. Затхлый воздух ворвался в комнату.

— Ступеньки?

Тенс включил фонарик и взял меня за руку.

— Доверься мне.

Я кивнула. Внизу разбилось еще одно окно, и на первом этаже послышались чьи-то шаги.

Тенс закрыл шкаф за нами. Когда послышался щелчок, дверь оказалась заперта. Додумаются ли они искать тайный проход?

Мы побежали вниз по ступеням так быстро, как только смогли. Мы спускались по узкой спирали, сделанной из дерева и металла. Шумы стали громче и сквозь щели стал проникать дым. Мне потребовалась вся выдержка, чтобы не закашляться, но глаза заслезились.

Кто-то закричал у меня над плечом:

— Посмотрите в подвале! Они где-то здесь. Найдите их.

Я испуганно повернулась к Тенсу. Он аккуратно приложил палец к моим губам. Доверься, доверься. Я слышала это слово с каждым ударом сердца.

Мы притормозили, молясь, чтобы не зашуметь. Прошли третий и второй этажи, спустились в подвал. Я не понимала где мы сейчас, и в какой точке мы выйдем. Я сжала руку Тенса, и он повернулся.

— Почти пришли.

Я шла за Тенсом, копируя его движения. Мы спускались по длинному туннелю.

— Мы пришли. Здесь можно безопасно разговаривать, они нас не услышат.

Я оглянулась.

— Где мы?

— Старая морозильная камера. Ручей протекает чуть дальше.

— Ручей? Так это же на расстоянии футбольного поля от дома.

— Все верно.

— Но как?

— Я тебе позже объясню, нам надо двигаться. Мы еще в опасности.

Мы услышали плеск воды впереди. Тенс выключил фонарь и отдал его мне. Наклонился, вытащил пистолет из кобуры на лодыжке.

Шаги приблизились, послышалось чье-то дыхание. Наконец, раскатился низкий рык — так нас поприветствовала Кустос. Я включила фонарь и опустилась на колени. Кустос лизнула меня в лицо.

Я повернулась к Тенсу когда он прятал пистолет в кобуру.

— Это пистолет?

— Да.

— Ты что, собирался… — я запнулась, не в состоянии произнести это вслух.

— Конечно.

Он относился ко мне как любой воин относится к меньшим и бессильным существам, которых они поклялись защищать. Я не оценила это выражение. Я не была бессильной и не нуждалась в спасении.

Я открыла рот, но он меня опередил.

— Я умею стрелять. Я охотился всю свою жизнь. Оружие эффективнее лука и стрел, особенно если ты голоден. Смогу ли я спустить курок защищая тебя? Без сомнения. Позволю ли я тебе спустить курок, чтобы защитить меня? Да, черт побери. Но умеешь ли ты стрелять? Ты когда-нибудь держала оружие в руках?

— Нет.

— Значит, если есть что-то, что я умею, а ты нет — в этом нет никаких предрассудков — это просто логично.

Я кивнула. Он был прав, неважно насколько я ненавидела эту правоту.

— Когда все закончится, ты же научишь меня, правда?

— Конечно. Я даже позволю тебе освежевать и выпотрошить свой обед. — улыбнулся он.

— Спасибо, — живот заурчал от этой мысли.

Кустос пошла с нами, иногда забегая вперед и потом поджидая нас. Ее уши постоянно двигались, а нос подергивался, улавливая плывущие в воздухе запахи. Туннель кончился, и Тенс уперся в кучу веток до тех пор, пока она не отодвинулась достаточно, чтобы мы смогли протиснуться.

— Как Кустос пробралась сюда? — спросила я, когда мы вернули маскировку на место. Мы находились под огромным изогнутым мостом, который я перешла в самый первый день.

— Без понятия. Пойдем. — Тенс схватил мою сумку и мою руку. Он вышел из под моста, освещенного бешеным пламенем. Нас сопровождало эхо фанатичных криков на языке, которого я не понимала.

Люди в длинных белых робах суетились в отдалении. Я поняла, что один из них стоит поодаль и руководит остальными. Там, где зарево пожара должно было отражаться от его робы и лица, была лишь темнота. Все кусочки мозаики сложились в единое целое, и я поняла, что ведьмы не при чем, это сражение между Атерности и Фенестрами. Перимо утвердился в общине, которой отчаянно требовались ответы, но вместо надежды он одарил их порицанием.

Мост образовывал небольшое укрытие, но жар от огня был ощутимым даже здесь. Мы вслушивались в злобные, будто громовые раскаты, когда огонь охватывал дом не делая разницы между деревом и камнем. Снег и град боролись с теплым ветром, как будто земля была вовлечена в большую войну.

Я позволила холоду от камней пробраться под пальто на спине — это не давало мне отвлекаться. Мне казалось, что прошли уже многие месяцы с того момента, когда я ползла по этому сооружению, не понимая, что ждет меня в этом доме. А сейчас сердце разрывалось от горя — дом, любовь, истории, тетушка — все превратилось в горстку пепла.

Слава Богу, основа здания была сделана из камня, или мы бы не выбрались оттуда. Черный дым вздымался огромными клубами. Люди стояли так близко к пожару, что пот и сажа, покрывавшие их лица, делали их похожими на только что вышедших из забоя шахтеров. Мы подбирались все ближе, скрываясь среди деревьев, и я узнавал лица из церковного прихода. Но были еще и другие, которые, как Перимо, поглощали окружающий свет. Вирши из Библии перемешивались с гортанными выкриками и тем, что как я только догадывалась, было проклятьями.

Ледяной дождь испарялся, прежде чем достигнуть пожара, но он скрывал все звуки, кроме собственного стука о деревья и машины на дороге. Жар от огня усиливался не по сезону теплой погодой — из-за всего этого растаяло достаточное количество снега, и уровень воды в ручье поднялся. Всплески и капель ручья скрывали звук и запах наших шагов. Кустос шла впереди, указывая путь.

Я с трудом поспевала за идущим большими шагами к ясной цели Тенсом. Зарево и тени от пожара гасли позади нас; возгласы утихли, температура спала.

Но мы продолжали брести. Мы шли перпендикулярно тому направлению, где я потерялась, пытаясь отыскать Селию, но лес выглядел точно так же. Огромные капли воды падали на нас с ветвей, но град либо прекратился, либо не проникал через листву. Холод, который сковывал мои легкие несколько дней исчез, сменился чистотой, которая мена будила и заставляла идти дальше.

Тенс остановился и прислушался. Я влетела в его спину, так как глядела себе под ноги, фокусируясь на каждом шаге.