Если я закроюсь, смогу ли я стать полностью человеком? Вернуться в семью?

— Есть ли способ закрыться полностью, чтобы стать обычным человеком?

— Да, можно создать видимость обычной жизни, но ты всегда будешь Фенестрой. Это то, кем ты являешься. — она провела рукой по моим волосам. — Рыжий — твой естественный цвет волос?

— Что? Нет, они русые. — Совсем невзрачные, грязно-русые.

— Так ты красишь их? Придаешь им видимость рыжих или светлых, так?

— Ну да.

— Именно так мы закрываемся — это временная маскировка.

— Я когда-нибудь увижу свою семью снова?

— Будем надеяться, маленькая, но я не могу тебе обещать. Я знаю каково терять любимых людей. Я до сих пор их теряю. Как бы я хотела тебя от этого уберечь. — Ее голос наполнился тоской и безысходностью. Она снова дотронулась до фотографии Чарльза.

— Что с ним случилось?

Она помрачнела, подбородок задрожал.

— Он умер.

Это было не все, но я не решалась спрашивать.

— Ты была…

— Меня не было рядом. Я ушла в комнату отдыха. Я оставила его на мгновение. Всего на одно мгновение. — Она взяла меня за руку.

— Я уверена… — я остановилась, понимая, что мне уже нечего сказать. — Есть возможность?

Я едва расслышала ее шепот.

— Я не знаю.

Чарльз попал на небеса или вернулся обратно в новую жизнь? Или, хуже того, он был в аду?

— Бери пальто. — сказала она.

— Зачем?

— Ты можешь водить?

— Я еще учусь.

— Хорошо, тогда это послужит тебе практикой.

— Куда мы собираемся?

— Навестить мою подружку Винии.

— Я думала она умерла.

— Так и есть.

Я была уверена, что даже улитка смогла бы добраться до порога дома Винни быстрее нас. Но хотя бы мы доехали невредимые.

— А что конкретно мы тут будем делать? — сердце гулко застучало, когда тетушка постучала в дверь.

— Сегодня поминают Винни.

— А почему она не в доме скорби?

Дверь раскрылась, и полная женщина средних лет пригласила нас войти. Ее прическа была такая же большая и круглая, как и она сама.

— Проходите, проходите. Это, наверное, Меридиан. Меня зовут Шейла, я одна из дочерей Винни. Я так понимаю, вы пришли проститься?

Разговаривая, она помогла нам снять пальто. Я ожидала, что будет много рыдающих людей, темных одежд и органной музыки. Но как оказалось, в воздухе витал запах индейки и ветчины, а вокруг происходил оживленный разговор.

— Мама лежит за этими дверьми, в гостиной, рядом с новогодней елкой, как она и просила.

Тетушка дотронулась до моего локтя и тихо проговорила:

— Винни умерла в своей кровати, но она не хотела пропустить новогодние торжества. Так что они пообещали помыть и одеть ее, и положить здесь.

Я первый раз видела мертвого, кроме того это был мой первый труп под новогодней елкой. Дерево сияло огнями, и на каждой ветке висел леденец. В комнате невыносимо пахло, и я подумала, почему мертвец стал пахнуть так быстро.

— Маму похоронят завтра, под дубом, рядом с Попом. Я дам вам время побыть с ней. — Шейла закрыла за собой дверь и оставила нас с тетушкой наедине с телом Винни.

— Что именно мы тут делаем? — Я пыталась не смотреть на Винни, потому что это казалось неприличным.

— Посмотри на нее, Меридиан. Изучи ее лицо.

Я с трудом посмотрела на ввалившиеся щеки Винни. Она пожелтела и посерела. На ее лице не было косметики, а одета она была в казавшуюся новой, старомодную фланелевую ночную рубашку.

— Что дальше?

— Что ты видишь?

— Умм…

— Взгляни на фотографии там, на пианино. — Тетушка указала на рояль в углу. — Принеси мне ту, что стоит с краю.

Я взяла фотографию и передала ее тетушке.

— Это она?

Женщина на фотографии ничем не походила на ту, что лежала перед нами.

— Да. Совсем непохожа, правда?

— Не совсем.

— Винни здесь нет. Она уже не в этом теле. Та ее часть, что искрилась, смеялась, выражала другие чувства, ее талант играть на пианино, ее чувство юмора — всего этого больше нет. То что осталось — всего лишь оболочка. Редко когда человек, которого ты знала при жизни, после смерти выглядит так же.

— Ох. Но разве не накладывают для этого макияж и другие вещи?

— Сейчас существует целая отрасль, люди в которой занимаются тем, что заставляют трупы выглядеть так же, как и люди, не зависимо от того, как они умерли. Ты не поверишь, на скольких похоронах я присутствовала, и почти на всех люди бормотали про то, как замечательно выглядит тело, хотя это было совсем не так. Мне всегда хотелось заорать и встряхнуть людей за такие дела.

Тетушка положила ладонь на щеку Винни.

— Потрогай ее.

Я сделала шаг назад. Это было неправильно.

— Я не…

— Тебе придется иметь дело с многими умирающими людьми. Тебе надо почувствовать, на что похожа смерть. Потрогай ее.

Тетушка аккуратно положила мою руку на руку Винни, внимательно наблюдая за выражением моего лица.

— На что она похожа?

— На смерть?

— Точно. Ничего не осталось. Вот, чем мы занимаемся, Меридиан. Я помогла ей перейти. Ее встретили муж и родители, а также целые толпы домашних и крупных животных, ведь она постоянно подбирала бездомных. От нее ничего не осталось, потому что она использовала свое тело во время жизни. Это то завершение, на которое мы все надеемся, и о котором умоляем. Но не всем так везет…

Я преодолела дрожь. Винни была похожа на человека, но в то же время другая.

— Вскоре окажется, что ты поддерживаешь людей, когда они умирают. Это дар для них, но это также и дар для тебя. Как Фенестры, мы каждый день помним о том, что важно для этого мира.

— Я поняла.

— Уверена?

— Да. Теперь я лучше все поняла.

— Хорошо. Пойдем съедим по куску пирога перед уходом. Шейла готовит потрясающие хрустящие штучки с замороженными фруктами.

Тетушка обняла меня и хихикнула: — Я очень неравнодушна к её крему из ревеня.

— Я никогда не пробовала ревень.

— Тогда ты обязана его попробовать. Ты хорошо держишься, маленькая. Знаю, это может быть тяжело.

_________

Следующим утром я приготовила нам легкий завтрак, думая, что Тенс может объявиться в любую минуту. Когда же он не пришел, я начала беспокоиться. Тетушка то шила, то дремала, закрывая глаза прямо между стежками. Ее подбородок падал на грудь, и она просыпалась.

— Где Тенс? — спросила я.

— У него есть пара дел. Он скоро вернется.

Я положила дневник и стала смотреть, как она шьет. Ее пальцы порхали над ниткой и тканью

— Научишь меня шитью? — спросила я.

Она с удовлетворением улыбнулась.

— С удовольствием.

Она похлопала по дивану рядом с собой и поставила мне на колени корзинку с лоскутами.

— Возьми два куска ткани.

Она порылась в другой корзинке в поисках иголки и нитки.

— Я шью для того, чтобы забыться. Любая Фенестра должна найти способ справляться с воспоминаниями — кто-то готовит, кто-то рисует. Я вот шью.

— Воспоминаний?

— Каждая душа оставляет в нас частичку информации. То, что было для них важно.

— Так вот почему! — воскликнула я, роняя ткань.

— Что почему, дорогая?

— Селия любила Ореос, Барби-Черлидершу, и морскую свинку по имени Шрек. Я то-решила, что я все это выдумала!

— Нет, дорогая. Мне кажется, что если бы ты подумала, ты бы заметила и признаки животных. Такой удивительный писк комаров. Весенний запах. Вкус чистой воды.

Я кивнула. У меня были воспоминания и ощущения, которые, казалось, не имели никакого смысла. Я попыталась продеть нитку в иголку, но после пятого промаха, тетушка забрала её у меня.

— Со временем становится невыносимо. Слишком невыносимо. Поэтому я делаю истории из ткани от каждой проходящей сквозь меня души.

Я посмотрела на стопки одеял, которые были повсюду.

— Это все они? — тут должны были быть отражены сотни — не сотни, тысячи — историй.

— Все складывается, не так ли?