— У нас есть Шамизин, — сказал Разговаривающий.

— Это так. Они идут вперед, хотя до сих пор и позволяют половым инстинктам властвовать над своими умами. Хотя теперь они, наконец, могут предвидеть собственную судьбу. Мы помогли им поставить точку в их глупых племенных войнах.

— Через 10—20 циклов первый ширазянский корабль войдет в атмосферу, полный Людей и Квози. Они верят, что мы помогаем им распространиться по галактике. Они не видят того, что это окольный путь. Они ничего не могут поделать с тем, что они — Люди, а не Квози. Но со временем они разовьются.

— Так тяжело обманывать друзей, — пробормотал Разговаривающий-на-Бегу.

— У них тоже есть вещи, которые они предпочитают хранить в тайне от нас. Во взаимном обмане, может быть, есть своя справедливость. Значение имеет лишь то, что они уверены в своих позициях. Это наиболее безопасный путь.

Квози не надо взбираться на вершину горы. У нас есть дела и поважнее. Гораздо проще позволить друзьям туда вскарабкаться, чтобы потом узнать, что лежит на той вершине.

— Мы живем там, где они нам позволяют, и этого более чем достаточно. В обмен на их помощь и дружбу мы даем им знания, здоровье, слова благодарности и возможность путешествовать к далеким звездам. Они пойдут с нами, чтобы основать Великий Галактический Союз, в котором они могут даже объявить свое верховенство, если им того захочется. Мы отойдем в сторону, вежливые и почтительные, как никогда, и пусть они надрывают себе животы. Таким путем пойдут Квози.

— Если бы они об этом узнали, я уверен, нашлись бы люди, пожелавшие вступить с нами в борьбу.

— Сражаться с нами? Да большинство самих же людей этого не допустят. Они слишком нас любят. Гораздо лучше быть умными, приветливыми и полными любви, чем держать в руках большое ружье и острый меч. Мы подчиняемся их законам и ограничениям, мы оставляем им право принимать самим все важные решения — мы будем лишь советовать, тихо и осторожно. Мы в точности выполняем то, что они нам приказывают, а приказывают нам как раз то, что нужно нам.

Разговаривающий-на-Бегу стал Главой Старейшин не из-за недостатка понимания. Он знал, о чем говорили другие, он все понимал. Любой мог бы найти это в Шамизин и в истории Квози. Все вместе это имело смысл.

Это имело настолько огромный смысл, что старый разведчик невольно расплылся в широкой ослепительной ухмылке.

Капитан пытался проникнуть взглядом сквозь клубящийся едкий дым. Он слышал крики раненых и стоны умирающих. Отблески огня играли на пуговицах его формы. Совсем рядом с ним разорвался снаряд, обсыпав его комьями земли и дымящимися клочьями разорванных тел.

Ад был на земле.

— Я не вижу ее! — он старался перекричать грохот боя. — Регул, ты видишь что-нибудь?

Рядом с ним прижимался к земле мулат. Одной рукой он протер глаза, другой до хруста в суставах вцепившись в свою винтовку.

— Нет, но она, это уж точно, должна быть здесь, — отвечая, капрал прищурился от едкого дыма. — В этих местах я вырос и помню их как свои пять пальцев. Не так уж долго я пропадал на Севере!

Дулом винтовки он ткнул в сторону:

— Вон старые кварталы, где я бегал мальчишкой. Там вдали — большой дом, здесь справа — ручей, а рядом с ним коптильня. В прежние времена в ней коптили рыбу. Поищем там! Я знаю мисс. Она не станет сидеть дома, когда кругом такая кутерьма. Это уж точно!

— Все это заварил Шерман, — проворчал капитан, грязным рукавом вытирая пот со лба, отблески пламени прыгали на лезвии его сабли. — Что же останется от Атланты, когда все закончится?

— Ничего! Это уж точно! Генерал не любит шутить, — ответил мулат.

— Он сражается за победу, Регул. Он хочет выиграть эту войну и освободить твой народ. Но он не джентльмен. Нет!

— Это уж точно. Однако, где же мисс Аманда может быть?

Сквозь невообразимый шум битвы, женский крик вдруг пронзил грохот рвущихся снарядов и свист пуль. Капрал вскочил:

— Она! Это уж точно! Я узнаю дорогой голос среди тысячи других.

— Поспешим, Регул! — крикнул капитан, и двое мужчин скатились по склону к реке и оказались у крытого сланцем сарая, бесстрашно примостившегося у самой кромки воды. В утробе ветхого строения близилась к трагическому завершению жуткая сцена насилия. Трое мужчин, грязные и оборванные, сгрудились вокруг водопада белого кринолина и шелка, из которого время от времени выплескивалась волна рыжих волос и проблескивала гладкая нежная кожа. Оскалы зубов и выраженья ухмылок мужчин не оставляли сомнений в их намерениях. Зажатая со всех сторон, женщина отчаянно сопротивлялась.

Крепко сжав рукоятку своей сабли, капитан ворвался внутрь крытой сланцем развалюхи.

— Довольно, ублюдки! — в его голосе звенела беспощадность.

Все трое разом повернули головы, и ближайший из них, высокий и крепко сбитый головорез, видом напоминавший матроса, сверкнул нетерпеливо глазами и произнес, ухмыляясь:

— Это не ваше дело, сэр! Почему бы вам и тому черномазому не заняться своим делом? А нам уж позвольте заниматься нашим!

Его дружки что-то промычали в знак одобрения. Пробуя на вес свою саблю, капитан ответил ухмылкой на ухмылку:

— Я намеревался было отдать вас троих под полевой суд, но теперь думаю, будет правильнее избавить правительство мистера Линкольна от лишних расходов.

С этими словами он испустил крик и ринулся вперед. Регул не заставил себя долго ждать и последовал за капитаном. Один из троих негодяев сразу же получил сабельный удар по лицу и рухнул на пол как тюк, в то время как другой, напоминавший матроса, подбирался к капитану сзади. Капитан успел обернуться, но не успел отвести в сторону приклад направленной на него винтовки и получил удар по голове. Едва удержавшись на ногах, он увидел третьего негодяя, целившегося из револьвера в лежащую на земле женщину: нет свидетелей — нет суда, считал он.

Регул с криком бросился наперерез выстрелу. Капитан услышал хлопок револьверного выстрела в тот момент, когда он, изловчившись, сделал выпад, и еще минуту назад чересчур говорливый матрос с пронзенным сердцем молча рухнул на землю. Третий негодяй с револьвером в руке ринулся в раскрытые двери и исчез в шуме боя. Капитан бросился было в погоню, но остановился, его взгляд упал на Регула, распростертого возле водопада белого кринолина и шелка. Красное пятно темнело на груди капрала.

— Регул, — отложив саблю в сторону, капитан опустился на колени, — ты не должен умирать! — мягко звучал его голос. — Неужели ты умрешь после всего, что нам довелось испытать? Вспомни про Нью-Йорк, Регул!

Ответ дался капралу с большим трудом, голос его был хрипл:

— Все… все хорошо, капитан. Мой час пробил. Это уж точно, — он повернул голову, чтобы видеть лицо своего друга. — Так и должно было случиться.

— О, Регул! Я знала, ты вернешься! — женщина прижала голову капрала к своей кринолиновой груди, слезы ручьями текли по ее нарумяненным щекам. — Пожалуйста, не умирай!

Боль исказила черты лица умиравшего, когда он поднял глаза и с нежностью всмотрелся в лицо женщины.

— Я обещал вашему отцу, мисс Аманда, что позабочусь о вас, если вдруг разразится война. Я никогда не забывал, что только благодаря вам я обрел свободу. Если… — он запнулся.

Повисла долгая пауза. Женщина продолжала выжидающе смотреть ему в глаза. Капитан, стоя на коленях, по-прежнему всем своим видом выражал безграничную печаль. Но пауза затягивалась.