Юноша, однако, оказался способным учеником и представил следующее возражение:

Совсем наоборот. Если суд вынесет решение в мою пользу, это будет значить, — что я не должен платить. Если решение будет в пользу Протагора, это будвт значить, — что я так и не выиграл ни одного разбирательства, а следовательно, не должен платить. Поскольку решение может быть только либо в мою пользу, либо в пользу Протагора, в любом случае я платить не должен.

(Судья испытал нервный припадок, после чего отложил рассмотрение дела на неопределенный срок. Таким образом, юноша доказал ложность дизъюнктов и проскочил между рогов обеих дилемм.)

Ошибочность фиктивной дилеммы состоит в том, что представляются либо ложные последствия, либо ложный выбор. Подобное рассуждение может быть чрезвычайно полезным в ситуациях, когда рассматриваются неприятные для вас решения. В таких случаях вы быстро вмешиваетесь, указывая, что возможен или один, или другой вариант развития событий, и в любом из них последствия будут негативными:

Если мы допустим, чтобы в нашем округе был построен эторт приют для трудных подростков, возможны два варианта: либо он будет стоять пустой, либо будет действовать. Если он будет пустовать, значит мы потратим свои деньги зря; если же в нем будут жить, то в округе появится столько нарушителей спокойствия, что настанет полный хаос. Поэтому, как ни печально…

(Скрестите пальцы и молитесь, чтобы в комиссии не оказалось учеников Протагора.)

Когда у вас кончаются разумные доводы, применяйте палку. Argumentum ad baculum рассматривает силу как средство убеждения. К этому доводу часто прибегают те, кто без него проиграл бы спор.

Будет лучше, если вы расскажете нам то, что мы желаем знать. В конце концов мы же не хотим, чтобы пострадала ваша престарелая мать или сестра-инвалид, верно?

(Скорее всего, верно.)

Угроза силы не обязательно должна принимать вид физического насилия. Argumentum ad baculum совершается всякий раз, когда кому-либо обещают неблагоприятные последствия, если он не согласится с желаниями говорящего. («Я сожалею, но если вы не принесете нам чертежи новой баллистической ракеты, я буду вынужден разослать эти фотографии во все газеты».)

Ошибочность argumentum ad baculum состоит в том, что он привносит в рассуждение не относящийся к делу материал. Строго говоря, он отодвигает рассуждение в сторону, переходя вместо этого к силе как средству убеждения. Поскольку сила, несомненно, бывает действенна в деле вежливого направления внимания собеседника в сторону желаний говорящего, ее применение означает поражение и ниспровержение разума.

Довод ad baculum, увы, часто выступает на публичной сцене международных отношений. Могущественные страны, когда им не удается добиться своего в разумной дискуссии, не брезгуют переброситься парой ad baculum, чтобы повлиять на исход переговоров. Если даже это не помогает, они начинают перебрасываться предметами покрупнее.

Большим мастером в применении ad baculum был Иосиф Сталин. Он освоился с этим приемом настолько, что само его имя увековечено в высказывании Хрущева, подводящем итог действенности данного довода:

«Когда Сталин говорит „пляши“, умный человек пляшет». Сам Сталин, по всей видимости, придерживался взгляда, что тому, кто не имеет возможности угрожать силой, нечего лезть в международные отношения. Известная история гласит: Сталин, услышав, что римский папа собирается принять участие в некоей международной конференции, осведомился: «А сколько у него дивизий?» Как неоднократно выясняли для себя враги Сталина, разумные доводы — не очень эффективное средство против ad baculum.

Политические партии, опираясь на идеализированное представление о человеческой природе, часто обвиняют соперников в том, что они слишком часто прибегают к доводам ad baculum. Сэр Уильям Браун посвятил этому предмету остроумную эпиграмму:

(Если бы дело происходило в наши дни, то еще неизвестно, что оказалось бы сложнее — отыскать хоть одного консерватора-тори в Оксфорде или хотя бы одного грамотного человека в Кембридже.)

Вы можете использовать ad baculum в том случае, если у вас есть сила, чтобы ею угрожать, и возможность избежать последствий ее применения. Закон следит, чтобы в спорах не всегда выигрывал тот, кто сильнее, предотвращая тем самым множество поломанных костей в попытке это выяснить; однако чтобы быть эффективными, ваши угрозы не обязаны сводиться к физическому насилию. Множество ораторов добивались своего, просто давая понять слушателям, что не перестанут им надоедать, пока их требования не будут выполнены. Возможно, римляне разрушили Карфаген только для того, чтобы Катон наконец замолчал.

Argumentum ad сгитепат предполагает, что деньги являются мерилом истинности и что те, у кого есть деньги, скорее всего, будут правы. «Если ты так хорошо все знаешь, почему же ты небогат?» — так звучит обычная форма подобного довода, однако он переводится и в поэтическую форму под видом веры в то, что «истина это добыча».

Существовали ответвления христианства, полагавшие, что мирской успех можно считать признаком божественной милости; существовали конституции, которые распределяли права в пользу тех, кто обладал деньгами и имуществом.

Как я заметил, те, кто зарабатывает в год больше 100 тысяч фунтов, склонны со мной согласиться.

(Возможно, и так… Можно было бы добавить, что не одобряют предложение в основном правши, а соглашаются люди выше шести футов ростом и что мнения людей с карими глазами разделились поровну. Все это примерно так же относится к делу, как и то, сколько у них денег.)

Ошибочность argumentum ad сгитепат заключается, разумеется, в том, что богатство не имеет никакого отношения к рассматриваемому вопросу. Да, иметь много денег очень приятно и удобно, быть правым тоже очень приятно и удобно, но связать эти две вещи на данном основании можно было бы, только прибегнув к приему нераспределенного среднего термина.

За ошибкой argumentum ad сгитепат стоит смутное убеждение, что Бог не позволил бы плохим и неправым людям завладеть всеми богатствами мира. Да, мы знаем, что деньги — это еще не все, однако где-то в глубине души подозреваем, что 90 вещей из 100 это все-таки деньги, что на них можно купить девять из оставшихся десяти и что они даже способны сделать отсутствие последней некупленной вещи более или менее переносимым.

Уж наверное, человек, сумевший получить 60 миллионов фунтов в год, записав четыре песни, не может быть во всем неправ?

(Очень даже может.)

Самое дорогое пиво в мире…

(Однако от него вы будете пьяны не более, чем от самого дешевого.)

Существует ограниченное число искусственно созданных ситуаций, при которых деньги все же являются мерилом истинности.

Покупатель всегда прав.

(Это потому, что у покупателя есть деньги. Для Америки это верно, но уже в Англии удобство владельца магазина часто ставится на первое место, а во Франции и Германии оно на первом месте всегда.)

В области подкупа деньги также часто влекут за собой правоту.

— Эй, водитель, мне нужно в 1О часов быть в аэропорту!

— Мистер, у моей машины нет крыльев.