Малыш кивнул и медленно пошел вдоль стены, сжимая в руках кочергу и стараясь не оказаться напротив окна, я тоже отодвинулся, чтоб не попасть в возможный сектор обстрела. А в следующий момент Малыш резким ударом распахнул дверь и отскочил, прижавшись к стене. По дверному проему звонко хлестнула автоматная очередь, сметая со стола глиняную посуду, а с востока, со стороны окна, щелкнул еще один винтовочный выстрел, пуля снова брякнула стеклом, срикошетила о печку и взвыв, как злой шершень, ушла в потолок.
На некоторое время повисло молчание, слышно было только как из прошитого очередью бочонка течет на пол вода. Наконец, Старый зло сплюнул:
— Значит, их там не меньше двух…
Малыш буркнул:
— Я, конечно, все понимаю, но зачем же посуду бить? Как насчет их вежливости поучить?
— Надо бы, — пропыхтел Старый, отодвигая в сторону какой-то сундук. — Сейчас схожу.
— Каким образом? — я показал глазами на окно и дверь. Старый усмехнулся:
— Когда на одном месте долго сидишь, поневоле окапываешься, — он уже разбирал какие-то доски, открывая узкий лаз в полу, потом спрыгнул в него, через минуту вынырнул и перебросил Малышу короткоствольный автомат:
— Прикроешь. Попробую с типом на выстоке разобраться. А ты, Ученик Чародея, со своей пукалкой не высовывайся, держи дверь. Малыш, ножичек!
Малыш перебросил ему длинный кинжал, висевший у пояса. Я попробовал вмешаться:
— Не порите горячку. Им нужен я.
— Сиди, сказано, — Старый исчез в дыре.
— У вас и автоматы, оказывается, есть, — подала голос Ларико. Малыш подмигнул:
— У нас много чего есть… — и передвинулся поближе к окну, я переместился к двери, сжав рукоятку пистолета обеими руками. Вот гадство, ладони вспотели… От волнения, что ли? А чего тут волноваться? Ну, убить пытаются, пора бы и привыкнуть.
— И часто вы тут так развлекаетесь? — полюбопытствовала Ларико.
— Обычно только по субботам, — Малыш высадил стволом остатки стекла, автомат заплясал, сплевывая стрелянные гильзы. — На сей раз фейерверк для тебя специально… — он пригнулся, снова ударила винтовка, пуля отколола щепку от перегородки в метре от моей головы. А вот автоматные очереди ближе звучат, гадом буду… Надо хоть посильный вклад внести, чтоб этому стрелку жизнь медом не казалась.
Бросаюсь на пол, перекатываюсь, в перекате выпускаю пулю в дверной проем. Винтовка и автомат откликаются одновременно, вижу, как Малыш перемещается на другую сторону окна, снова выставляет автомат, чуть завалив его влево, выпускает короткую очередь, пригибается. Снова автоматная очередь, потом — винтовочный выстрел, на сей раз не по нам, где-то выше — и тишина.
Малыш некоторое время недоверчиво прислушивался, потом протянул руку чуть не до середины комнаты, подобрал кочергу, пошарил глазами, надел на нее стоящий на полу кувшин и несколько раз быстро провел ей перед окном. Тишина. Я вопросительно глянул на него, он пробормотал:
— Сдается мне, этих орлов стало на два меньше. Сейчас проверю.
— Это как?
— Пойду прогуляюсь. Сколько у тебя еще патронов?
— Два.
— Да, не густо… Ладно, не скучайте, — Малыш подобрался к двери, выбросился наружу одним мощным прыжком, несколько раз перекатился и исчез из виду. Тишина. Я сглотнул слюну:
— Кажется, отбились. Ладно, сиди покуда где сидишь, — Ларико как раз попыталась подняться из того закутка, куда зашвырнул ее Старый. Несколько бледновато она выглядит, но спокойна. Помнится, и «там» у нее не было привычки в кризисных ситуациях психовать…
Где-то минуты через две напряженного молчания послышался голос Малыша:
— Эй, там! Не стреляйте, это мы.
Я осторожно опустил курок пистолета, запер предохранитель:
— Ну заходите, раз пришли.
Малыш ввалился первым и рухнул на топчан, бросив автомат рядом с собой:
— Ну вот и повеселились…
Старый был настроен более мрачно, хотя за плечами у него висел трофей — длинная винтовка с оптическим прицелом. Он бережно поставил ее в угол:
— В другой раз будешь развлекаться — смотри, куда палишь. Возьми ты сантиметров на пятнадцать пониже — и что бы вы тогда делали?
— Я бы извинился, — на голубом глазу ответил Малыш. Старый выложил на стол еще один трофей — помятую пачку сигарет:
— Тому снайперу они уже не понадобятся.
Сигарет оказалось как раз четыре.
После пары основательных затяжек я, наконец, заговорил:
— Ладно, в общем и целом дело сводится к следующему: меня засекли, и надо драпать, причем чем быстрей тем лучше. Сейчас соберусь и двину. Извините, что так вышло.
— Да не торопись, — прогудел Малыш, задрав бороду к потолку и пуская колечки. — Мы ж их исполнили…
— Ты так думаешь? — Старый щурился сквозь дым, лицо его выглядело очень сосредоточенным и даже более жестким, чем обычно, в углах рта залегли напряженные складки.
— А что? — Малыш повернул к нему голову. Надо внести ясность:
— Такие штучки, — я кивнул на винтовку, — только у институтских водятся, значит, они меня вычислили. После того, как я свалю, вас оставят в покое.
Старый резко мотнул головой:
— Сматываться надо всем.
— Как?! — Малыш спустил с топчана ноги и рывком сел.
— Быстро, — любезно растолковал Старый.
— Но Ученик Чародея…
— Только одна из мишеней. — Старый чуть повысил голос. — Охоться они только за тобой — какой им смысл хижину обстреливать? Ты что — до ветру не ходишь? А с такой оптикой тебя снять — делать нечего.
— Логично, — сквозь зубы согласился я. Старый продолжал спокойно, будто речь вообще о чем-то постороннем:
— Далее, этот твой Магистр Даэл, или как его там, планирует охоту на Пришлых, но неизвестно, когда он планировал ее начать, так что сейчас вполне может наступить этот гипотетический «час икс», и он со своих орлов намордники снял. Сам он Пришлый, так что огнестрельное оружие у него может быть. А о нашей базе он знает, так что мы в списке мишеней.
Теперь нахмурился и Малыш, переложил автомат на колено:
— Допустим.
— Даэл — вряд ли, — вмешался я. — С Чародеями вы бы хрен справились, даже с одним бы поплюхаться пришлось. В Ордене, знаете, тоже не кисейные барышни, и уж Чародеев-киллеров вполне можно найти.
— Пусть так, — миролюбиво согласился Старый. — А теперь, малыш, подумай вот о чем: после Ученика Чародея сколько у нас было учеников? Только тот дикий десантник, в первые полгода. Потом — тишина, потом присылают Ларико, женщину. А под занавес появляются у нашего шалаша два придурка и без лишних слов принимаются палить во все, что шевелится. Что из этого следует?
— И что же?
— Вариантов, опять-таки, два: либо кто-то решил, что использовать смертников нерентабельно, и соответственно, инструктора, которые их обучают, лишние на этом празднике жизни, либо произошел передел сфер влияния, и теперь кто-то очищает плацдарм для своих кандидатур. Выбирай, какой больше нравится.
Малыш выругался, по-бычьи наклонил лохматую голову:
— Да, похоже, все об одном… Таких как мы в почетную отставку не увольняют.
Старый вздохнул, потом встряхнулся:
— И уматывать надо быстро, времени у нас не навалом.
— Это еще почему?
— По одной простой причине, — веско растолковал Старый. — Если б ты, Малыш, к примеру, планировал налет на базу, где обитают два инструктора по выживанию и по всем видам убийства — ты б мог на то понадеяться, что два сопляка, пусть и с оружием, смогут их распатронить?
— Да еще если известно, что я здесь — так их не меньше двух десятков отправить должны, — я с уважением поглядел на Старого. Нет, ребята, я б так не смог… Спустя пять минут после перестрелки просчитать все со скоростью компьютера и оставаться при этом спокойным, как дохлый лев…
Малыш, сосредоточенно хмурясь, что-то поприкидывал в уме:
— Пусть так. В этом случае они тут все законопатить должны, им здешние тропы не хуже нашего известны.
— Резонно, — кивнул Старый. — Но есть одно место, куда они не полезут.
