— Выпей.

В чаше оказалось, насколько я понял, какое-то вино, настоянное на травах. Вкус странный, но не неприятный, а действие сказаться не замедлило — мне полегчало настолько, что я смог спустить с топчана ноги. Ну ладно, раз в сказку угадал, говорить и действовать надо соответственно, тем более, хоть я и победил, но и политес при этом забывать не след.

Я поднялся. Ого, штормит основательно, пол, кажется, до сорока пяти градусов раскачивается. Наконец, я утвердился на ногах и обратился к слепой:

— Ты спасла наши жизни, госпожа, а я даже не знаю твоего имени.

— Зови меня Ильмирой, — негромко произнесла она, потом попросила: — Подойди ко мне, Мик Меченосец.

Кажется, Гельда издала какой-то звук, похожий на сдавленное хмыканье, но я приблизился к слепой, опустился на одно колено и поцеловал ей руку:

— Я благодарю тебя, Ильмира.

Она, кажется, смутилась.

— А ты знаешь, что никто до сих пор не целовал мне руки?

А потом неожиданно горячие пальцы прошлись по моему лицу — очень длинные и тонкие пальцы, у любой другой женщины это выглядело бы почти уродством.

— Да, ты действительно красив, Мик Меченосец, — наконец, высказала она свое заключение. Теперь настал мой черед смущаться. Меня, с моим космополитским шнобелем, короткой жесткой бородой и татарскими скулами назвать красивым… Хотя по сравнению с любым представителем местного обезьянника я действительно красавец писаный.

Она бессильно уронила руку обратно на колени, я еще немного постоял рядом, потом отправился к топчану и натянул тельник. Терпеть не могу своими шрамами щеголять, да и не жарко.

— Ну, Меченосец, испытание ты прошел. — одноглазый буравил меня взглядом. Теперь скажи, какую помощь ты бы хотел получить?

— Для начала — еду, — я вдруг почувствовал, что зверски голоден, буквально до рези в желудке.

— Так все уже готово, — действительно, на столе успело появиться блюдо с чем-то дымящимся и аппетитно пахнущим. Я взревел, как разъяренный динозавр, и ринулся жрать.

Некоторое время за ушами у меня так громко трещало, что я ничего не видел и не слышал, а мои спутники от меня не отставали. Одноглазый ничего не ел, только потягивал из большой кружки и наблюдал за нами с легкой улыбкой, которая его ничуть не красила. Покончив с едой, я вытянул ноги и занялся трубкой. Табака остались жалкие крохи вперемежку с каким-то пухом и мусором, но какие мелочи! У меня даже хватило Силы на то, чтобы поджечь его, одноглазый поморщился, но смолчал. Гельда и эльф, кажется, тоже были на верху блаженства. Как все таки мало нужно человеку для счастья, даже если он не человек, а эльф…

Наконец одноглазый нарушил молчание:

— Ну, так ты готов к разговору? — прозвучало это скорее как утверждение. Я молча кивнул. Повисла очередная неприятная пауза, потом я наконец осведомился:

— А у кого я эту помощь прошу? Неудобно говорить с человеком, не зная его имени.

— Зови меня Этелредом. И выкладывай.

Вот так, и никак иначе… Что-то не улавливаю я логики в ситуации, хоть убей. То он нас к себе приволок, неизвестно, на кой — не рассчитывал же он, в самом деле, что я на его дочке женюсь! А теперь не терпится ему от нас побыстрей и подешевле отделаться, это ж невооруженным глазом видно. Ну, раз он пообещал, теперь так просто ему от меня не отвертеться…

— Ты можешь доставить нас к Торианской границе?

Он с деланным сожалением покачал головой:

— Слишком далеко. В лучшем случае — на южный тракт, ко второму перевалу.

— Хорошо. А возможен такой вариант, что мы у тебя с недельку отсидимся, пока меня столь активно искать не перестанут?

— Мы, Прокаженные, не даем убежища людям.

Забавно получается. А Гельда с Хельгом помалкивают. Ильмира тоже замолчала, похоже, всерьез и надолго. Все к тому, что мне в одиночку этот разговор вести. Этелред, скотина одноглазая, словно физическое удовольствие получает, обламывая меня. И что я ему сделал?..

— Ну, так какую ты можешь вообще помощь оказать? А то тебе о чем ни спросишь, все невозможно, — я отложил погасшую трубку и в упор уставился на него.

— Могу поделиться кое-какой информацией. Тебе ведь это важно?

Информация — это, конечно, здорово, только смотря какая. Меня-то интересует, как побыстрее и без потерь добраться к западной границе… А может, и не стоит мне туда соваться? В конце концов, Малыш со Старым тоже из Института, а награду за меня никто пока не отменял. Так что в первую очередь надо искать способ утрясти эту маленькую неувязочку, пока братья-смертники с меня скальп не сняли.

— Тебе что-нибудь известно об Институте Экспериментальной Истории?

— Известно ли?! — его единственный глаз чуть ли не засветился. — Это по милости Института мы тут гнием заживо. Это из-за них нас занесло в эту проклятую долину.

— Меня другое интересует, — начал было я, но он словно и не слышал:

— А что до Ордена, так у меня и к нему счет есть. Мой сын погиб восемь лет назад, его убили орденцы, — он прожег меня взглядом, всем видом демонстрируя, что рад бы счесться со мной за все орденские грехи, так что я даже напомнил:

— Ты не забывай, я отлученный.

— Ладно, — буркнул он. — Что именно об Институте ты хочешь узнать?

— В первую очередь — где я им на мозоль наступил. Дело такое, что на меня начали большую охоту, и возглавляет ее тот самый тип, который забросил меня сюда.

— Хм-м… — впервые за все время Этелред начал проявлять признаки интереса. — А подробней?

— Могу и подробней. Началось все с того, что я выяснил, что Магистр Западной Цитадели является Пришлым и планирует массовое истребление таких придурков как я. Башляет за мою голову император, а ловят Пришлые. И вот, как видишь, сижу я, дурак дураком, и не знаю, что делать дальше.

— Если хочешь добрый совет, я бы на твоем месте подался в Дикие Земли. Там сейчас затевается некая заварушка, кто-то мутит тамошние племена, так что без Пришлых там не обошлось.

Есть в этом мире один милый обычай — где что не так, сразу валить все на Пришлых. Это потому, что эльфов почти не осталось, а евреи в необходимом количестве еще не появились… Хотя в данном случае нет дыма без огня.

— Я обдумаю твой совет, но только до Диких Земель еще добраться надо. Я б хотел разобраться в причинах охоты за мной.

— Причин может быть множество. Во-первых, ты теперь — серьезная опасность для Ордена, так как потенциально можешь превратиться в самостоятельную чародейскую Силу, не подчиняющуюся никому. Когда ты впервые услышал об Институте? — неожиданно спросил он.

— Вчера утром. Там почему-то имеет хождение слух, что я шпион и диверсант. И при этом ни у кого не возникает желания элементарно меня перевербовать.

— Узнаю их почерк… А как ты вообще сюда попал?

— Мне показали мою смерть и познакомили с моим двойником.

— Любопытно… А Институт решил с тобой разобраться сразу после того, как ты рассекретил этого Магистра?

— Все правильно, за исключением того, что Магистр сам рассекретился.

— Зачем?

— Сам удивляюсь. Пытался меня на свою сторону переманить.

— А про Институт?

— Ни словечка.

Этелред снова наполнил мою кружку из кувшина и надолго задумался, я сидел и грыз мундштук погасшей трубки. Наконец он прищурил глаз:

— Значит, кому-то в Институте невыгодно, чтоб инкогнито Магистра было раскрыто. Может, и этому твоему нанимателю. Если так, то Магистр работает на Институт.

— Он мне давал понять, что нет. И предлагал встать на борьбу под знамена исторической экологии. Против Пришлых. Слово «Институт» вообще не звучало. Так вот, мне надо узнать, что всем этим крокодилам от меня надо и хоть приблизительно выяснить, кто из них кого обманывает.

— А ты не пытался связать это с тем фактом, что ты прошел Зачарованный?

— Возможно. Но меня интересует, каким образом к этому подвязан Институт и почему от меня столь старательно скрывали его существование.

— Судя по всему, твой Магистр большая шишка в Институте. И твоя голова важнее любой исторической экологии.