Литмир - Электронная Библиотека

Пора было возобновлять «внебрачные отношения» с портретом. Жизнь её текла уже в ином измерении, в ином русле, в иной ипостаси, в ином понимании, но сейчас это была норма, значит, и говорить не о чём. Шурочка подошла к портрету и вгляделась в ещё недописанный лик. И – о, диво! – увидела чуть заметную усмешку, скользнувшую по губам изображённого на портрете. Но девушку это ничуть не удивило. Наоборот, желание закончить портрет полностью захватило её психику и превратилось в единственное и естественное стремление.

Углубляясь в работу, девушка с удивлением отметила, что её сознание раздвоилось: одна ипостась с увлечением, даже с ликованием, углубилась в работу; другая, глядя на это с ужасом откуда-то со стороны, абстрагируясь от настоящего тела, чуть ли не с потолка, крестилась «Господи, помилуй! Буди милостив мне грешной!».

Это неизвестно откуда взявшееся «Господи помилуй!» тоже мешало, раздражало. К тому же первая половинка художницы чувствовала в воздухе запах жасмина, а вторая – кислый запах пожарища. Поэтому Шура приложила все усилия к тому, чтобы вторая ипостась убралась вслед за Телёнком. Это было необходимо, так как исход работы зависел от полного энергетического вклада в работу. Так работают все творческие люди.

Взяв, таким образом, себя в ежовые рукавицы, девушка накинулась на портрет со злобой голодной волчицы. А тот, будто только этого и ждал, принялся помогать своей создательнице словом и делом. Связь настолько стала реальной, что Шура слышала его ненавязчивые пожелания.

К тому же, если очередной штрих художница пыталась положить по-своему, решительно ничего не получалось. Это «совместное творчество» сначала забавляло, потом испугало, потом привело к исступлению, когда всё уже до лампочки – будь что будет.

После того, как Шурочка окончила выписывать глаза в первом приближении, на неё, словно вихрь, налетело желание пойти на кухню. Это было даже не желание, а будто чей-то бессловесный приказ, который нельзя было не исполнить. Девушка послушно отправилась к холодильнику, открыла его и снова налила себе водки. Залпом осушив стакан, она не стала ничем закусывать, а достала из холодильника бутылку коньяка, наполнила тот же стакан до половины и почти бессознательно понесла в комнату. Дойдя до портрета, художница отвела руку в сторону и с силой плеснула коньяком в уже получающийся образ. Коньяк попал точно в цель и некоторые струйки спиртного размазали уже выписанные черты лица, но в то же время на создаваемом образе возникли другие черты. Лицо не утратило своего выписанного выражения, но приобрело совсем другой смысл.

Девушка только сейчас сообразила, что она сделала. Но почему! Наполнила стакан коньяком и выплеснула в лицо выдуманному образу Сатаны, будто бы выполнила чьё-то желание! И портрет при этом удовлетворённо улыбнулся, будто спиртного ему только и не доставало для укрепления своей личности! Девушка выронила стакан. Он, ударившись об угол мольберта, отскочил в сторону и, подкатившись к медвежьей шкуре, замер.

К утру, Шура всегда чувствовала себя сразу на десять выжатых лимонов, а сейчас – на целую лимонную рощу. Художница опустилась на пол тут же у мольберта, прислонившись спиной к радиатору батареи, прикрыв веки. Перед глазами плавали бело-розовые пятна. Их соединяли изогнутые темные линии, смахивающие на ветви диковинного дерева. Ветка сакуры – отметила Шура с улыбкой. Надо же, мне, хоть и виртуально, но дарят цветы.

В этом состоянии «обалдёжного отдыха» девушку обнаружил Герман. У него давно уже был ключ от квартиры и исключительное право являться в любое время. Первым делом он поднял Шуру с пола, отнёс на стоявшее недалеко канапе, укрыл аляповатым – в красную и синюю клетку – пледом. Девушка, скорее всего, даже не почувствовала перемещения в пространстве, но тело, ощутив знакомые углубления не раз испробованного ею лежбища, сразу успокоилось, вытянулось. Через секунду Шурочка умиротворённо посапывала, словно грудной младенец в любимой крошечной колыбельке.

Герман подошёл к портрету. Долго смотрел, не мигая, не шевелясь, затаив дыхание. Хотя до завершения работы было ой как далеко, но основные черты уже прописались. Бывают такие люди, про которых при самом мимолётном взгляде можно с определённостью сказать, что он из королевской семьи. То же являла собой фигура портрета. На холсте вырисовывался вовсе не схематический иконный образ – он был довольно реален, притягивал взгляд и странным делом завораживал, словно удав гипнотизировал кролика перед завтраком.

На Германа смотрел мужчина, резкие черты лица которого отнюдь не отталкивали, а наоборот привлекали случайно взглянувшего на изображённого здесь князя нашего несовершенного мира. Присмотревшись к портрету, хотелось поговорить с ним, как с живым, и пожаловаться на какие-то случающиеся неурядицы, которых каждому хватает в этой жизни.

Герман протянул к портрету обе руки, едва не касаясь холста пальцами. Вдруг мгновенная молния проскочила от портрета к его пальцам. Даже послышался характерный треск электрического разряда. Запахло озоном. Удовлетворённо кивнув, Агеев отправился на кухню готовить завтрак для своей рабочей лошадки, которая всё ещё мирно посапывала под красно-синим пледом.

Несколько месяцев напряжённой работы настолько вымотали Шуру, что она решила бросить это грязное дело или просто отложить на потом, благо, что Агеев отчёта за проделанную работу никогда не требовал. Однако просто забросить не законченную работу не получилось. Портрет звал, приказывал, заставлял, и девушка снова бралась за кисть.

В такие минуты ей становилось страшно, потому что во время работы у художницы вошло в моду разговаривать с портретом, как с живым. Потом налетал ужас! Очень уж смахивает это состояние на синдром Кандинского – Клерамбо, от которого недалеко и до «психушки». Действительно, пора к психиатру. В самый раз.

Но с другой стороны, изображённый на портрете, чуть-чуть смахивающий выражением глаз на Германа Агеева, не простой человек. Это ведь повелитель, может быть, даже ангел. Им дана сила смущать души человеческие, а кто как не Герман делает это профессионально и красиво?!

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Но неутихающее стремление к работе помогло добраться до конца сказки. Портрет был практически закончен, но об этом не знал даже Герман. Шуре надо было одной пообщаться со своей работой, чтобы понять – что же всё-таки родилось на свет Божий из-под кисти художника?

Шурочка зажгла сильный «Юпитер», который хранился у неё специально для освещения робот. С холста смотрел на девушку вовсе не урод с рогами, не страшилище из ночного кошмара, каким принято было до сих пор изображать дьявола или любого инфернального ангела. Человек на портрете, вернее аггел, имел довольно правильные черты, и чуть заметная улыбка приглашала просто поболтать. Настоящий римский патриций. Но при взгляде в его глаза становилось жутко: образ сразу же выдвигался из рамы, приближался, и уже нельзя было с уверенностью сказать: изображение ли это, либо восковая фигура, сбежавшая из музея мадам Тюссо?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

19
{"b":"215466","o":1}