– Мне кажется, да, – произнес он.

– Кажется? – переспросил Роот. – Вы что, верующий?

– Да, он был здесь. Сидел и ел за одним из столиков в зале, я не обращал на него особого внимания.

– Когда именно? – спросил Юнг.

– Примерно между пятью и шестью… да, он ушел в четверть седьмого, как раз перед приходом Хелен.

– Хелен? – уточнил Юнг.

– Одной из девушек с кухни.

– Она ваша подружка? – поинтересовался Роот.

– Какое, черт возьми, это имеет отношение к делу? – Куммер явно начал раздражаться.

– Никогда не знаешь, – ответил Роот. – Жизнь – клубок странных связей.

Юнг многозначительно кашлянул.

– Он сидел один или с кем-то? – спросил он.

– Один, – не раздумывая ответил Куммер.

– Все время? – спросил Роот.

– Все время.

– Сколько всего народу сидело за столиками между пятью и шестью часами?

Куммер задумался.

– Немного, – сказал он. – Может, человек пять-шесть.

– Похоже, у вас сейчас далеко не высокий сезон, – заметил Роот.

– А вам бы хотелось играть в гольф в такую погоду? – поинтересовался Куммер.

– В гольф? – переспросил Роот. – Это такое катание яиц по газону?

Куммер не ответил, но татуировка на его предплечье зашевелилась.

– А в баре он не сидел? – Юнг попытался вернуться к теме. – Не заказывал спиртное или что-нибудь другое?

Куммер помотал головой.

– Сколько всего народу сидело в баре?

– Двое-трое… я точно не помню. Думаю, периодически кто-то присаживался на несколько минут. Как обычно.

– Хм… – произнес Юнг. – Когда этот одинокий посетитель уходил… не заметили ли вы, чтобы кто-нибудь последовал за ним? Я имею в виду, вышел вскоре после него?

– Нет, – ответил Куммер. – Как, черт возьми, я смог бы это запомнить?

– Не знаю. Но дело в том, что его убили тут, на парковке, судя по всему, всего через несколько минут после того, как он отсюда вышел, поэтому было бы хорошо, если бы вы постарались припомнить.

– Я стараюсь, как могу, – заявил Куммер.

– Отлично, – сказал Роот. – Мы не ждем от вас невозможного. Не произошло ли тем вечером вообще чего-либо, что бы вам запомнилось… чего-либо необычного? Или заслуживающего внимания?

Куммер опять задумался.

– Вряд ли, – ответил он. – Нет, все было как обычно, только… довольно спокойно.

– Он бывал здесь раньше, этот человек? – спросил Юнг, постукивая ручкой по фотографиям.

– Нет, – ответил Куммер. – По крайней мере, в мою смену.

– У вас, похоже, хорошая память на лица?

– Я обычно запоминаю людей, с которыми встречался.

– Как давно вы здесь работаете?

– Три месяца.

Роот заметил на конце стойки вазочку с арахисом. Он сполз со стула, пошел и взял горсточку. Бармен наблюдал за ним, скептически наморщив лоб. Юнг кашлянул.

– Та машина на парковке, – сказал он. – «Пежо»… она, следовательно, стоит здесь со вторника?

– Мне так сказали, – ответил Куммер. – До сегодняшнего дня я об этом не задумывался.

– Лица вы запоминаете лучше, чем машины?

– Точно.

– Какая была погода во вторник вечером?

Куммер пожал плечами:

– Полагаю, сыро. Ветрено. Хотя бар, как вы могли заметить, находится под крышей.

– Неужели? – произнес Роот, забирая остатки орехов.

– А как вы сами сюда добираетесь? – спросил Юнг. – Тоже пользуетесь парковкой? Ведь вы, наверное, живете не в Диккене?

Куммер покачал головой и снова выставил напоказ зубы.

– Чаще всего на трамвае, – ответил он. – Иногда езжу вместе с Хелен или с кем-нибудь еще. Но никто из служащих ресторана парковкой не пользуется. Позади здания есть несколько индивидуальных мест.

– О каком количестве служащих идет речь? – поинтересовался Роот.

– Около дюжины, – пояснил Куммер. – Но за раз работает не более трех-четырех человек. В такое время года у нас, как уже говорилось, низкий сезон.

– Как говорилось, да, – повторил Роот, оглядывая пустующее помещение. – Значит, кто является убийцей, вам не известно?

Куммер вздрогнул.

– Какого черта? – воскликнул он. – Ясное дело, не знаю. Мы ведь не отвечаем за то, что кому-то досталось именно на нашей парковке.

– Конечно нет, – сказал Роот. – Думаю, нам остается только поблагодарить вас за беседу. Возможно, мы еще вернемся.

– Это еще зачем? – спросил Куммер.

– Просто мы так работаем, – пояснил Юнг.

– Просто мы любим арахис, – добавил Роот.

В воскресенье вечером Эва Морено и Рейнхарт направлялись на Окфенер Плейн. Площадь располагалась всего в нескольких кварталах от полицейского управления, поэтому, несмотря на ветер и надвигающийся дождь, они шли пешком.

– Надо, чтобы мозги хорошенько продуло, – объяснил Рейнхарт. – К тому же полезно, когда внешние условия отвечают внутреннему состоянию.

– Как он это воспринял? – спросила Морено.

Рейнхарт немного помедлил с ответом.

– Не знаю. Будь я проклят, если знаю. Разговорчивее он, во всяком случае, не стал. Мюнстеру тоже пришлось нелегко. В общем, хреново.

– Он был один?

– Нет. Слава богу, у него была его новая женщина.

– Слава богу, – поддержала Морено. – Она хорошая?

– Думаю, да.

Они подошли к старой площади и отыскали нужный адрес. Один из множества домов с высокими, узкими фронтонами; довольно обветшалый, покрытый сажей фасад и давно не ремонтировавшиеся оконные проемы. К входной двери вели несколько ступенек – Морено нажала на кнопку возле написанной от руки таблички с фамилией.

Через полминуты после повторного звонка Марлен Фрей им открыла. Лицо у нее было немного опухшее, а глаза – в три раза более заплаканные, чем утром, когда Морено беседовала с ней у себя в кабинете. Тем не менее в этой хрупкой женщине ощущалась воля.

Морено отметила также, что она сменила одежду, правда, всего лишь надела другие джинсы и желтый свитер вместо красного, но, возможно, это свидетельствовало о том, что она начала свыкаться с фактом. Поняла, что жизнь должна продолжаться. Никаких успокоительных таблеток она, похоже, не принимала. Хотя это, разумеется, определить было трудно.

– Здравствуйте еще раз, – сказала Морено. – Вам удалось хоть немного поспать?

Марлен Фрей помотала головой.

Морено представила Рейнхарта, и они поднялись по тесной лестнице на третий этаж.

Две маленькие комнатки, узенькая выстуженная кухня, и всё. Темно-красные стены и минимум мебели: в основном большие подушки и яркие тюфяки, предназначенные для сидения или лежания. Несколько крупных растений и пара плакатов. Перед газовой печуркой, в комнате побольше, стояли два плетеных стула и низкая табуретка. Марлен Фрей села на табуретку, указав Морено и Рейнхарту на стулья.

– Я могу вас чем-нибудь угостить?

Морено покачала головой. Рейнхарт откашлялся.

– Мы знаем, что для вас это безумно тяжело, – начал он. – Но мы все равно вынуждены задать вам ряд вопросов. Скажите, если вы не в силах отвечать, и тогда мы перенесем разговор на завтра.

– Лучше сейчас, – ответила Марлен Фрей.

– Кроме вас в квартире кто-нибудь есть? – поинтересовалась Морено. – Подруга или еще кто-то?

– Подруга придет попозже. Со мной все в порядке, не беспокойтесь.

– Значит, вы жили здесь вместе? – спросил Рейнхарт, пододвигаясь поближе к печке. Она явно была единственным источником тепла в квартире, и отдаляться от него не стоило.

– Да, – ответила Марлен Фрей. – Здесь мы и живем. Или жили…

– Как давно вы вместе? – спросила Морено.

– Года два.

– Вы знаете, кто его отец? – поинтересовался Рейнхарт. – К делу это, разумеется, не относится, но для нас несколько усугубляет ситуацию. Хотя…

– Я знаю, – перебила его Марлен Фрей. – У них были не особенно близкие отношения.

– Это мы уже поняли, – кивнул Рейнхарт. – Но они их все-таки поддерживали? Я имею в виду отношения.

Марлен Фрей немного помедлила с ответом.

– Я с ним никогда не встречалась, – сказала она, – но думаю… думаю, там наметился сдвиг в лучшую сторону.