Рейнхарт кивнул.

– Но они общались? – поинтересовалась Морено.

– Этой осенью Эрих пару раз навещал его. Хотя теперь это уже не имеет значения.

Ее голос задрожал, и она поспешно провела ладонями по лицу, словно желая унять дрожь. Морено отметила, что рыжие волосы Марлен, похоже, крашенные и не очень ухоженные, но никаких видимых признаков злоупотребления спиртным или чем-либо другим не наблюдается.

– Давайте сосредоточимся на вторнике, – предложил Рейнхарт. Он вынул трубку и табак и получил от Марлен Фрей одобрительный кивок.

– Значит, Эрих поехал в ресторан в пригород Диккен, – сказала Морено. – Вы имеете представление зачем?

– Нет, – ответила та. – Ни малейшего. Как я уже говорила утром.

– А как у него обстояло дело с работой? – спросил Рейнхарт.

– Он понемногу подрабатывал в разных местах. В качестве столяра, маляра и тому подобного… на разных стройках. В основном, боюсь, неофициально, но так уж получалось. У него были золотые руки.

– А вы сами? – спросила Морено.

– Хожу на курсы для безработных. Изучаю экономику, компьютеры и прочую ерунду, но получаю пособие. Работаю в паре магазинов, когда им не хватает народу. В общем-то мы справляемся… справлялись. В смысле – материально. Эрих еще немного подрабатывал в типографии.

– Ясно, – произнес Рейнхарт. – В прошлом за ним кое-что числилось, если говорить…

– А за кем не числится? – вставила Марлен Фрей. – Но мы были на правильном пути, я хочу, чтобы вы это четко понимали.

На мгновение показалось, что она сейчас разрыдается, но она только глубоко вздохнула и высморкалась в платок.

– Расскажите нам о вторнике, – попросил Рейнхарт.

– Тут особенно нечего рассказывать, – сказала она. – С утра я ходила на курсы, потом днем пару часов работала в магазине на Келлнерстраат. Мы с Эрихом виделись дома только между часом и двумя, он собирался идти помогать с яхтой, а потом у него было какое-то дело вечером.

– С яхтой? – переспросил Рейнхарт. – Что еще за яхта?

– У одного приятеля, – пояснила Марлен Фрей. – Вероятно, что-то с отделкой.

Морено попросила ее записать имя и адрес, та выполнила просьбу, сверившись с записной книжкой, за которой пришлось сходить на кухню.

– А это дело вечером? – спросил Рейнхарт, когда с адресом было покончено. – О чем, собственно, шла речь?

Она пожала плечами:

– Не знаю.

– О работе?

– Вероятно.

– Или о чем-то другом?

– Что вы имеете в виду?

– Ну… что-нибудь помимо работы, то есть…

Марлен Фрей достала платок и снова высморкалась. Ее глаза сощурились.

– Я понимаю, – сказала она. – Прекрасно понимаю. Вы тут со мной любезничаете только из-за его знаменитого папочки. А не то вы бы разбирались с ним как с последним бродягой. А со мной – как со шлюхой-наркоманкой.

– Нет, вы… – начала Морено.

– Нечего прикидываться, – продолжала Марлен. – Знаю я, как это бывает. У Эриха кое-что было на совести, но в последние годы он с такими делами покончил. Никто из нас больше никакое дерьмо не употребляет, мы связаны с криминалом ничуть не больше остальных. Хотя что толку пытаться внушить это копам?

Ей никто не ответил. Вспышка Марлен Фрей ненадолго повисла в воздухе, в теплой тишине над печкой. Обстановку разрядил прогрохотавший по улице трамвай.

– Ладно, – произнес Рейнхарт. – Я понимаю, что вы хотите сказать, и, возможно, вы правы. Но сейчас все сложилось, как сложилось, и чертовски странно, если нас поносят за то, что мы, в виде исключения, обращаемся с людьми почтительно… думаю, это ясно всем и обсуждения не требует. Можем двигаться дальше?

Немного поколебавшись, Марлен кивнула.

– Диккен. Что у него там были за дела? У вас есть хоть какие-то предположения?

– Это могло быть что угодно, – ответила она. – Возможно, вы добиваетесь от меня чего-то типа наркотиков, но могу поклясться, что они тут ни при чем. Эрих покончил со всем этим еще до того, как мы съехались.

Рейнхарт окинул ее долгим взглядом.

– Хорошо, мы вам верим, – сказал он. – Эрих предполагал извлечь какую-то выгоду? Я имею в виду деньги… или собирался, например, просто встретиться там с приятелем? Оказать какую-то услугу?

Марлен Фрей задумалась.

– Скорее речь шла о работе. О какой-то работе.

– Он говорил, что направляется именно в Диккен?

– Нет.

– Или зачем едет?

– Нет.

– Даже не намекнул?

– Нет.

– А вы не спросили?

Марлен Фрей со вздохом покачала головой.

– Нет, – ответила она. – У Эриха на неделе иногда бывало семь-восемь подработок, мы обсуждали их только изредка.

– Он сказал, когда вернется? – спросила Морено.

Марлен снова задумалась.

– Пытаюсь вспомнить, но не уверена. Мне кажется, что он собирался вернуться домой, во всяком случае, часам к восьми-девяти, но уверенности в том, что он действительно это говорил, у меня нет. Черт возьми!

Она прикусила губу, и Морено увидела, что ее глаза внезапно наполнились слезами.

– Поплачьте, – посоветовала она. – Ведь можно плакать и говорить одновременно.

Марлен Фрей незамедлительно последовала совету. Морено наклонилась и с некоторой неловкостью стала поглаживать ее по рукам, а Рейнхарт заерзал на плетеном стуле. Попыхтел трубкой и раскурил ее.

– Как насчет имен? – спросила Морено, когда приступ подошел к концу. – Он не называл никаких имен в связи с тем, что собирался делать во вторник?

Марлен замотала головой.

– Вам известно, бывал ли он там раньше? Часто ли туда ездил?

– В Диккен? – Она усмехнулась. – Нет, там едва ли наша среда, или как вам кажется?

Морено слегка улыбнулась.

– Его в последнее время ничто не беспокоило? Не произошло ли чего-нибудь, что вы могли бы связать с несчастьем?

Марлен Фрей вытерла глаза рукавом свитера и снова задумалась.

– Нет, – сказала она. – Ничего в голову не приходит.

– Не появилось ли у него в последнее время каких-нибудь новых знакомых?

– Нет. Эрик знал многих людей… можно сказать, любого сорта.

– Ясное дело, – подтвердил Рейнхарт. – Например, Эльмера Кодовски… у которого он одолжил машину?

– Например, да, – согласилась Марлен Фрей.

– Вы с ним в последнее время общались?

Она покачала головой:

– Он сидит. Где – не знаю, он старый приятель Эриха… я с ним толком не знакома. Только пару раз видела.

– А вам самой в последнее время никто не угрожал? – спросила Морено.

– Мне? – переспросила она с неподдельным удивлением. – Вот уж точно нет.

На несколько мгновений воцарилась тишина. Марлен склонилась поближе к печке, потирая ладони в поднимавшихся волнах тепла.

– Вы довольно долго не обращались в полицию, – заметил Рейнхарт.

– Знаю.

– Почему же?

Она пожала плечами:

– Может, это и естественно. Как вам кажется?

Рейнхарт не ответил.

– Вы поддерживали контакт с матерью Эриха? – спросила Морено.

– Нет, – твердо ответила Марлен Фрей. – Абсолютно нет. Но я бы хотела поговорить с его отцом. Мне надо ему кое-что сказать.

– Вот как? – удивился Рейнхарт. – Что именно?

– Это я скажу ему, – заявила Марлен Фрей.

Потом они немного посидели в кафе «Гамбринус», пытаясь обобщить впечатления.

– Пока никаких намеков на версии, – констатировал Рейнхарт. – Как ты считаешь? Просто проклятие какое-то.

– Да, никаких, – согласилась Морено. – Правда, возникает ощущение, будто у него там была назначена встреча с убийцей. Хотя он, вероятно, плохо представлял себе ее исход. Странно только, что он сидел в ресторане один и ждал. Если можно полагаться на сведения Юнга и Роота… получается, что тот человек нарушил договоренность и не появился.

– Возможно, что дело обстояло гораздо проще.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Морено, отпивая глоток глинтвейна.

– Обычное ограбление, – сказал Рейнхарт. – Какой-нибудь наркоман с молотком захотел наличных. У Эриха вытащили даже сигареты и ключи, а это уже о чем-то говорит.