Такое с ней случалось раньше. Дважды. Первый раз в своем лондонском доме она заснула в спальне, а проснулась в кухне. А другой раз Бэртон, дворецкий, обнаружил ее в холле. Бэр-тон подумал тогда, что она или крепко выпила, или находилась под действием наркотиков. Лили побоялась тогда признаться, что бродит по дому во сне; нормальные женщины так себя не ведут, правда?

Горничная явно недоумевала.

– Я… Мне не спалось ночью и… я спустилась выпить, – сказала Лили, нервно теребя подол ночной рубашки. – Такая глупость – заснула прямо здесь, в кресле.

Горничная посмотрела вокруг и не обнаружила стакана. Лили выдавила из себя некое подобие смеха.

– Я тут задумалась… И заснула, так и не выпив!

– Да, мисс, – с сомнением сказала горничная.

Лили пригладила растрепанные волосы. В голове будто стучали молотки.

– Пожалуй, я поднимусь к себе наверх. Пришлите мне туда кофе, хорошо?

– Да, мисс.

Закутавшись как могла в ночную рубашку, она выбралась из кресла. Стараясь держаться на ногах твердо, она прошла через холл. Из кухни слышался стук ножей и звон тарелок, голоса прислуги. Надо скорей пробраться в свою комнату, пока ее не увидел кто-нибудь. Подняв подол рубашки, она помчалась вверх по ступенькам. Она почти достигла верха, когда дорогу ей преградила темная высокая фигура. Сердце ее упало. Это был лорд Рэйфорд в костюме для верховой езды. Лили в ужасе замерла перед ним.

Уолвертон бросил быстрый оценивающий взгляд на ее фигуру.

– Что это вы шатаетесь по дому в таком виде? – грубо спросил он.

Лили не знала, что сказать. Вдруг она вздернула подбородок и ответила как могла весело:

– Может быть, я беседовала с одним из ваших лакеев! Чего еще вы ждали от такой женщины, как я!

Наступило молчание. Лили целую вечность смотрела ему прямо в глаза, а когда попыталась отвести взгляд, оказалось, что это невозможно. Вместо льда в его глазах вспыхнуло пламя. Они стояли неподвижно, но казалось, земля поплыла у них под ногами. Она пошатнулась и оперлась на перила.

Когда Уолвертон заговорил, металлические нотки в его голосе были еще отчетливее, чем обычно.

– Если вы собираетесь остаться в этом доме, мисс Лоусон, прошу вас впредь воздерживаться от демонстрации вашего натруженного тела. Это понятно?

Презрение в его голосе резануло ее. «Натруженное»? Лили перевела дыхание. Никогда в жизни она не испытывала такой яростной ненависти! Первой реакцией было ответить ему такой же грубостью, но потом вдруг ее охватил страх и ей захотелось одного – убежать.

– Понятно, – прошептала она и бросилась прочь.

Алекс даже не обернулся ей вслед. Он спускался по лестнице почти с той же скоростью, с какой она неслась наверх. Забыв о верховой прогулке, он бросился в библиотеку и захлопнул дверь с такой силой, что стены задрожали. Он задыхался. Он хотел ее – с той самой минуты, когда увидел ее в прозрачной ночной рубашке. Он и теперь дрожал от возбуждения. Он хотел прямо там, на ступеньках, повалить ее и пронзить насквозь, пригвоздить к ковру. Ее волосы, эти проклятые рыжие волосы, так и хотелось запустить в них пальцы… Эта белая шея… Эти маленькие груди…

Алекс выругался и провел рукой по подбородку. Его страсть к Каролине была исполнена нежности и тепла. Но сейчас им владело одно лишь необузданное желание. Эта вспышка страсти – предательство по отношению к Каролине. Лили была опаснее, чем он думал. Ему всегда удавалось держать себя в руках, но когда она рядом… Нет, он не уступит соблазну! Не уступит, черт возьми, даже если это будет стоить ему жизни!

– Закери! Закери, милый, как чудесно, что вы заехали!

Лили приветствовала его с видом хозяйки особняка. Она приподнялась на цыпочки, подняла к нему лицо, и он чмокнул ее в щеку. В черном шелковом галстуке и элегантном костюме для верховой езды Закери представлял собой идеал деревенского помещика. Дворецкий почтительно принял его плащ, шляпу, перчатки и удалился. Увлекая Закери в дальний конец зала, Лили прошептала:

– Они все пьют чай в гостиной – мама, Пенни и Уолвертон. Не забудьте, что вы влюблены в меня, а если вы будете строить глазки моей сестре, я вас ущипну! Ну, пойдемте!

– Подождите, – прошептал Закери, удерживая ее. – А как Пенелопа?

Лили улыбнулась.

– Не расстраивайтесь. У вас, старина, есть шансы.

– Она все еще любит меня? Она вам говорила?

– Нет, она молчит, – вынуждена была признать Лили. – Но Уолвертона она точно не любит.

– Лили, я умираю от любви. Наш план должен сработать!

– Сработает. – Лили решительно взяла его под руку. – Ну, в бой!

Рука об руку они покинули вестибюль.

– Надеюсь, я приехал не слишком поздно?– спросил Закери громко, чтобы его могли услышать в гостиной.

– Что вы, милый, как раз к чаю.

Лили подмигнула, широко улыбнулась и повела его в просторную светлую гостиную.

– Вот и мы, – радостно объявила она. – Все друг друга знают. Как удачно – не нужно никого представлять. – Она нежно пожала ему руку. – Должна сказать, Зак, чай в Рэйфорд-Парке просто восхитительный. Почти такой же, как у меня в Лондоне.

Закери улыбнулся всем присутствующим.

– У Лили действительно самый вкусный чай, какой я пробовал. Она заказывает его по особому рецепту, и этот состав никто не может повторить.

– Я узнала рецепт во время своих странствий, – сказала Лили, усаживаясь в изящное кресло. Она украдкой взглянула на сестру и с удовлетворением отметила красноречивый взгляд, которым обменялись влюбленные. Глаза Пенни были полны печали и тоски. Бедняжка, подумала Лили, не грусти, я все устрою. Может, вы с Заком и докажете мне, что настоящая любовь существует.

Закери как благовоспитанный молодой человек подошел к Пенелопе и Тотти. От его взгляда не укрылся яркий румянец на щеках Пенелопы. Закери обратился к матери.

– Леди Лоусон, как приятно снова видеть вас и вашу очаровательную дочь. Полагаю, у вас все в порядке?

– Благодарю, все хорошо, – ответила Тотти, она чувствовала себя неловко. Она никогда не приветствовала его ухаживаний за Пенни, но относилась к нему с теплотой. Она, как и все вокруг, прекрасно знала, что чувства Закери чисты и благородны. Однако семья с ограниченными финансовыми возможностями должна руководствоваться практическими соображениями. Лорд Рэйфорд куда более выгодная партия для Пенелопы.

Алекс наблюдал эту сцену, стоя у камина. Когда он закурил сигару, Лили выразительно посмотрела на него. Грубиян! Джентльмены курят только в мужской компании, когда обсуждают свои мужские проблемы. Курение при дамах еще можно было бы простить пожилому человеку, который мирно попыхивает своей трубочкой, но Уолвертону, безусловно, следовало воздержаться.

Закери сухо кивнул Алексу:

– Добрый день, Уолвертон.

Алекс кивнул и поднес ко рту сигару. Он выдохнул дым, и его глаза сузились, превратившись в холодные льдинки.

Что за отвратительный тип, подумала Лили. Он, наверное, чувствует себя уязвленным в присутствии такого очаровательного, воспитанного джентльмена. Закери нравится всем, а Уолвертон не смог бы никому понравиться, даже если бы очень захотел. Лили бросила на него злой взгляд и с улыбкой повернулась к Закери:

– Присаживайтесь, Зак, и расскажите, что нового в Лондоне.

Закери уселся рядом.

– Вез вас, дорогая, как обычно, ужасная скука. Впрочем, недавно я обедал в гостях и обратил внимание, что Аннабел после свадьбы с лордом Дихерстом выглядит просто чудесно.

– Прекрасно, – подхватила Лили. – Думаю, она заслужила немного счастья после десяти лет брака с этим вздорным старым козлом сэром Чарльзом.

– Вильгемина! – в ужасе воскликнула Тотти. – Как ты можешь называть покойного сэра Чарльза таким ужасным словом!

– А как его еще называть? Аннабел заставили выйти за него, когда ей было пятнадцать лет, а он в дедушки ей годился. И всем известно, что он плохо с ней обращался. Я очень рада, что он вовремя отдал концы и Аннабел смогла найти себе мужа помоложе.