— Да знаем! Там весь замок на ушах, все трясется от прыжков — такое отхватить…
— Подожди, ты че, знаешь, что с небес упало?
Пауза, шипящая такая. Нервная.
— «Демон», не слышу тебя, прием…
— Костя… Так это. А ты там что, не знаешь? Смотрящие нам пушку подкинули! «Сорокапятку» противотанковую, образца сорок второго года — М-42. Это почти та, что «Смерть врагу — пипец расчету», чуть получше модель. На части разобрали и тупо скинули на панель. Теперь там чисто дурдом, выносят частями, уже ободрали угол зала, Командор в психе.
— Да ладно!
— Вот тебе и ладно, докладывай давай Гоблину… И переключись, радиомаяк отметь, пока я на позиции стою. Через час начинаю движение к сербам, соберу мужиков, тебя ждать не будем, начнем аппарат вытаскивать.
— Понял тебя, давай. До связи.
Хорошие новости.
Обалденные новости. Пушка! У Замка есть самая настоящая пушка! Какая дальность-то у нее, на сколько она цепляет? Уж километра на три должна, поди.
Рассказал нашим, Гоблин попрыгал от счастья. Сербы сказали:
— Пуно поздрава и хвала!
Машины наши спрятались в глубине поляны, встали рядком, а мы вчетвером выстроились на обрезе леса, смотрим на вражескую, к северу от этой линии, степь. Стоим на слабой возвышенности, в лесу местность волнистая. Словно Южный хребет кто-то в древности слегка встряхнул, и слабые волны, затухая, разлетелись по лесной полосе, застыли овражками и валами.
На четверых — два бинокля, все смотрят по очереди.
Перед нами, далеко в другой, уже сухой, степи слабыми змейками поднимаются в воздух два пылевых столба. Две машины — может, это квадроциклы, может, автомобили, пока не видно. Двигаются в нашу сторону.
Ну что, дальше двигаем, по задаче? Или где? Как я и подозревал, у Гоблина на это счет особые планы.
Достав из нарукавного кармана свои любимые конфетки-ириски, Сомов раздал каждому по штучке и спросил:
— Ну что, братва, как вы смотрите насчет повоевать? День ясный, они тут, блин, катаются, быкуют на каждый пень. Это египтянские люди, к прокурору не ходи. К лесу пойдут — тут им самое крошево, воронам зашкваренным, ништяки ищут.
— С чего? Одно дело в лоб нарваться, а так, спецом ждать… — усомнился я. — И самолет в задаче.
— Да самолет, если что, и без нас заберут прекрасно. Сообщим. После того, что мы у чехов увидели, еще одна задача обозначилась. И кто его знает, какая из задач поважнее будет. Самолет что — железо. А тут люди в лесах бедуют. Уедем мы — и опять эта сволота покатит шмонать округу. Наказывать их пора, по всем понятиям так. Чтоб страх появился. Чтобы мелкие группы отморози сюда не лезли. Ясно же, что не из общака беспредельщики: мелкая бандитня, на барыг работают.
— А крупные?
— А крупные сюда никакой нормальный командир без ясной задачи не пошлет. А какие тут для крупной есть ништяки? Какие тут могут быть задачи? Никаких, кроме сожженного втупую топлива.
В принципе мы нечто подобное оговаривали. Если без подробностей, то Бероев с Гонтой спят и видят, как бы египетские ряды проредить. Именно людские, мужские. И пусть потом думают, стоит ли вообще сюда соваться, не имея на местности баз и достойных для крепкой группы целей. Не устраивая никаких позиционных войн, а выкашивать мужиков с дистанции — в этом мире самая страшная потеря, при такой-то численности кластеров.
Ну выпили досуха египтяне шесть монокластеров, поимели сто сорок четыре человека плюсом. Собрали, допустим, без потерь всех своих потеряшек. Сколько у них в максимуме мужиков может быть, учитывая очевидную ограниченность желающих присоединиться? Ну триста человек, ну триста двадцать. И все. Новых они не привлекут, как я считаю, — нечем. Деток вычитаем, женщин… Останется мужиков где-то сто тридцать рыл. Сколько из них активных бандюков? Вспомним общую численность населения Ливии, Палестины, чего хотите, прикинем реальное количество желающих кататься на пикапах и покидаться урнами. Ладно, мы даже дадим арабам фору, и число активистов увеличим искусственно. Однако вычтем непременную гвардию Нового Каира, охраняющую Мечеть, Главного и канал поставки, коя никуда не вылезет никогда, если нет непосредственного нападения на анклав, — у них задача другая.
И все же смелых и авантюрных оставим щедро, мы вообще большинство мужиков назначим смелыми и готовыми на войну, дав «суперфору» еще раз, и скажем: «У арапцев целых пятьдесят боевиков по кругу, на все кланы, сектора и на все дела!»
И это без учета неминуче высокой смертности, потерь от стычек с внешними и внутренними противниками, бытовых и производственных травм, следствий системных нарушений ТБ. Мы же фору даем…
Так сколько они могут выставить против нас быстро и конкретно, и что теперь для них значит потеря, например, пятнадцати человек? Настоящий разгром: после такого нужно очень долго вставать с колен. Это векового масштаба Катастрофа!
Тут нельзя мыслить обычными войнами и стычками.
Франки вон так и не очухались, ничего не могут, никуда не лезут, у них бабы в войсках и в сталкерах, как Серый рассказал! Ужас! Что было бы с Замком «Россия», погибни единомоментно наша группа сталкеров и один из взводов Бероева? Кошмар, страшно и представить — реально маячит жизнь взаперти. Ибо в этом странном мире любая война длится недолго, потеря людей есть самое страшное, и тут — кто уж насколько эту важность понимает. Сотников понимает, и Гоблин понимает, как для нас ценны те 30–40 человек, еще прячущиеся по лесам и находящиеся под угрозой резни.
А вот есть ли эти «понималки» в арабских приоритетах — большой вопрос.
Сотников морщился, когда слышал такие речи: он постоянно говорил, что любых людей лучше не гасить, а хомутать — кого к себе брать в жители, а кого и в кабалу, до определения жизненных перспектив. Ну это он в облаках витает, по жизни оно сложнее выходит. Как, скажите, с местными махновцами поступать? Какая там на фиг кабала? Да и люди нас не поймут, если конкретно не отомстим.
— Приемлемо. Я впишусь.
Сербы, еще минуту назад быстро переговорив, только кивнули: у них руки не просто чешутся — они уже в кровавых язвах.
Бойцы начали разбирать позиции.
А я пока квадры отогнал чуть назад и в овражке поставил, чтобы дурная пулька моего Зверька не укусила. Поднял по трубе Серегу, описал текущую ситуацию. Тот встретил тему с пониманием, спросил, как там мы, справимся, помощи не треба? Видать, и сам повоевать не против.
Машины уже можно разглядеть.
Первым идет квадр-вездеход с прицепом, в экипаже двое. Следом катит маленький джип, «судзуки-джимни» песочного цвета, сколько человек в кабине — пока не видно, но вряд ли больше трех, там на заднем сиденье места практически нет. Последним катит квадроцикл с единственным пассажиром — этот идет налегке, без прицепа. Может, это так командир у них выделяется из масс? Антенн дальней связи нет ни у кого, пулеметов не заметно, хотя в «джимни» машинка может найтись.
— Значит, так. Скоро они остановятся, чтобы оглядеться. Ну это я так думаю: не совсем же они безбашенные с ходу к лесу лететь! Так что минут через десять начнем. Нам нужно, чтобы последний ушел от нас чисто, геройски, без байды какой. Пусть съездит за подмогой, сука: этих нам мало.
— А почему ты думаешь, что приведут ответку?
— Да нельзя им иначе. Говорю же, это не армия, не войска Шаха Аббаса. Просто банда сектора. У них, может быть, вообще общей армии нет — лишь небольшая охрана при канале состоит для охраны Главного, и все. Они прекрасно понимают, что никто на них первым не нападет: упали кому эти арабы… Это Крутой Клан, который считает, что тут его земли. Обязательно приедут. Вернется один, доложит о наглецах или конкурентах, соберут своих — и двинут. А в Каире и знать никто не будет, есть и такой вариант… Сообщат, лишь когда нас накажут, чтобы похвастаться, какие они крутые перцы.
— Так он и по рации брякнет своим.
— По рации они в Каир сообщить не смогут — не дотянутся, даже если автомобильные стоят. Но ты, Костя, все равно станцию на скан поставь. И давай сразу тряси Гонту, раз сладилось. Если увидите, что кто-то тянет антенну, гасите такого сразу же, нам время нужно выиграть. Начинаем от края озера, дотуда… — он измерил точное расстояние бинокулярным дальномером. — Четыреста двадцать метров! Годится.
