К моему лицу приливает краска. Алиса понятия не имеет, каково это – чувствовать себя совершенно бесполезной.

– Если бы я могла что-то сделать для того, чтоб они начались, я бы это уже сделала!

– Да неужели? – Алиса презрительно кривит губы, и я виновато вперяю взор в синий ковер под ногами.

– Мы должны что-то делать, – говорит Люси, одна из самых младших учениц. Ей всего двенадцать, у нее румяные щечки и длинные косы цвета жженого сахара. – Иначе мы дождемся, что они начнут сажать под замок всех девушек подряд… или станут сжигать их на кострах.

– Видите, даже Хрюшка это понимает, – огрызается Алиса.

Люси – довольно пухленькая девочка, и ее безобидная детская любовь к сладкому, конечно, стала мишенью для Алисиных ядовитых шуток.

– Не обманывай себя, Кейт! Обывателей не волнуют права женщин, им есть дело только до того, чтоб у них на столе была еда. Братья держат их в страхе – что ж, может, мы должны поступать так же. Похоже, это единственный способ держать народ в узде.

– Разве не из-за этого лишились власти Дочери Персефоны? – спрашиваю я, и тут вдруг наступает тишина. Я чувствую, как дыбятся волоски у меня на шее, и медленно оборачиваюсь.

– Мисс Кэхилл! – В дверях стоит сестра Инесс. – Уделите мне пару минут.

В ее голосе до сих пор звучит сильный испанский акцент. Эти напевные интонации больше подошли бы совсем другому человеку, не ей. До меня доходили слухи, что она нелегально перешла южную границу испанских территорий и Новой Англии, будучи еще совсем девчонкой. Она пошла на такой риск, чтобы отыскать здесь других ведьм. Очень романтичная история, конечно, но лично мне жаль пограничников, которые могли встретиться на ее пути. Я почти уверена, что она легко может выпотрошить любого мужчину.

– Да, мэм.

Я следом за Инесс иду по коридору. Она шагает в свою полутемную классную комнату, прямо к большому дубовому столу и усаживается за него с прямой, как шомпол, спиной.

– Для Дочерей Персефоны нынче темные времена, мисс Кэхилл, и я подозреваю, что они станут еще темнее перед тем, как закончатся. Сегодня Братья напомнили нам, на что они способны.

Она выравнивает стопку ученических работ на столе и отодвигает ее в сторону. Я вижу, что на самом верху лежит листок, вкривь и вкось исписанный каракулями Риллы.

– Дерзну сказать, что нам следует поступить так же. Но для этого нам необходим лидер. Маленькие никчемные создания, которые тихо бродят по коридорам, для этого не годятся. Наши девушки должны быть сильными.

– Я – сильная. – Я раздраженно распрямляю плечи.

– Тогда докажи это.

Инесс касается броши из слоновой кости у горла. Как всегда, она с головы до пят в черном бомбазине. И никаких украшений, кроме этой брошки.

– До сих пор я делала все, что от меня требовалось. Если нужно что-то еще, только скажите.

Я оставила все, что мне дорого: Финна, сестер, мой сад. Чтобы защитить то, что я люблю, я лишилась всего и приехала сюда. Я отдала всю себя, что еще я могу предложить?

– Ментальная магия, – мягко говорит Инесс. – Это – наше самое сильное оружие против врагов. Я хочу убедиться в том, что ты действительно ею владеешь.

Пока я пребываю в сомнениях, мои глаза останавливаются на толстом словаре в кожаной обложке, лежащем на краю ее стола.

– Вы желаете, чтоб я продемонстрировала действие ментальной магии на вас?

Никогда не встречала никого, кто добровольно желал бы подвергнуться этой процедуре. Неужели сестра Инесс пойдет на такое?

– Нет. – Ее рот дергается, будто я предложила нечто абсурдное. – Я хочу, чтоб ты пошла сейчас в гостиную и внушением прислала ко мне в кабинет всех, кого сможешь.

В углу стола шипит газовая лампа. С моего места мне видно, что ее синее стекло покрывает толстый слой пыли. Сестра Инесс не кажется человеком, который заботится о красоте, и эта классная комната почти не несет на себе отпечатка ее личности. Тут нет ни картин, ни живых цветов, ни красивых вазочек.

– Это очень простой приказ, вреда никому не будет, так что можешь не беспокоиться, – говорит она.

Я прикусываю губу. Конечно, она не станет подвергать своих собственных учениц серьезной опасности, но…

– Я считаю неправильным вмешиваться в сознание девушек, не заручившись их согласием, – объясняю я. – Может, я не слишком-то правильно себя вела, но мне хочется найти здесь подруг. Как я могу рассчитывать на их доверие, если буду так с ними поступать?

– Если ты все сделаешь, как следует, они никогда об этом не узнают, – говорит сестра Инесс. – Вы здесь не для того, чтобы заводить подруг, мисс Кэхилл, и вы им не ровня. Вы – ведьма из пророчества. Вам ни к чему их доверие или, тем паче, их симпатия. Нужно, чтобы они вас уважали. А если вдобавок они станут вас бояться – что ж, тем лучше.

Ее слова выбивают почву у меня из-под ног. Может, она и права, но я совсем не хочу быть такой вот предводительницей.

– Но почему сейчас? – спрашиваю я, опускаясь за парту в первом ряду.

Карие глаза Инесс сужаются, широкие брови сливаются в одну линию.

– А ты предпочла бы дождаться настоящей опасности и обнаружить, что ты ни на что толком не способна? Твоя излишняя брезгливость в этом вопросе меня разочаровывает.

Я складываю руки на исцарапанной деревянной столешнице:

– Я уверена, что при необходимости смогу это сделать. Но я не стану никого заколдовывать вопреки собственной совести, только чтобы вам угодить. Знаете, я ведь не дрессированная обезьяна шарманщика, которая плетет чары по команде.

Сестра Инесс смотрит на меня ошарашенно, но я не опускаю глаз.

– Конечно же, нет, – в конце концов говорит она, снова без нужды принимаясь выравнивать стопку ученических работ. Создается полное впечатление, что она просто старается хоть чем-то занять руки. – Приношу свои извинения. Я понимаю, что подобные действия могут оказаться пагубными. Мы даже не знаем наверняка, ты ли та самая ведьма из пророчества. Но пока мы не убедились в обратном, следует вести себя так, как будто ты она и есть. И если это так… ну, возможно, ты будешь призвана раньше, чем думаешь.

– Потому что сестра Кора при смерти.

– Она рассказала тебе? – Инесс явно ошеломлена моими словами. – Ладно. Будет чудом, если она дотянет до Нового года. А когда ее не станет, найдутся те, кто предложит тебе стать нашей предводительницей, невзирая на твою молодость и неопытность, просто потому, что ты – та самая ведьма. И я хочу, чтоб ты знала: когда мы потеряем Кору, ты сможешь на меня рассчитывать. Вы ведь просто девушка, мисс Кэхилл, а ваше будущее положение потребует трудных решений. Душераздирающе трудных. Я долгие годы была правой рукой Коры и смогу помочь тебе принимать решения. Или, если ты этого захочешь, принимать их за тебя. – Она встает и обходит свой стол. – Ты станешь совершеннолетней в марте, но никакой спешки нет. Я буду счастлива руководить монастырем столько, сколько тебе понадобится. – Сестра Инесс кладет мне на плечо свою холодную костлявую руку. – Ты поняла, что я сказала?

– Да, мэм. – Она предложила мне выход из положения – весьма заманчивый выход. – Благодарю вас.

– Хорошо, тогда увидимся завтра на занятиях.

Я встаю, понимая, что она меня отпускает. Но откуда тогда это жуткое ощущение, что мне только что устроили проверку, и я не понимаю, прошла я ее или, наоборот, завалила?

Двумя этажами ниже допотопные часы бьют полночь. Я смотрю на Риллу, которая свернулась калачиком под желтым стеганым одеялом и убедительно похрапывает. Я на цыпочках прохожу через комнату и, затаив дыхание, открываю дверь.

Потом я замираю на каждый скрип старой деревянной лестницы. Внизу, в кухне, я задерживаюсь, чтобы накинуть плащ и прикрыть светлые косы капюшоном. Ноябрьский ветер страшно завывает в дымоходе.

Холод, который царит внутри здания монастыря, не идет ни в какое сравнение с холодом на улице. Стоит только мне выйти на задний двор, он набрасывается на меня и начинает кусать нос, щеки и кончики пальцев. Вода в мраморной птичьей купальне замерзла. Я поспешно прохожу под запотевшими окнами оранжереи сестры Эвелин, тоскуя по ее влажному теплу.