Судьба Lac G-1 казалась неизбежной, и сигнал, достигающий TERAGO несомненно подтверждал постепенное разрушение орбит. Один маленький вопрос все-же оставался: из первых наблюдений явствовало, что G-la и G-1b закручиваются в спираль неравномерно и делают это немного быстрее чем следовало бы. Несоответствия никогда не превышали одной тысячной процента эти волны ускорялись на дополнительную наносекунду за пару дней, и сейчас и прежде — но тогда большинство двоичных пульсаров имели нарушения орбитальных кривых в пределах ошибки в измерении, теперь же даже наносекундные шумовые всплески не могли быть списаны на экспериментальную ошибку или на фоновый шум.
Карпал мечтал, что эта тайна будет первой сдавшейся его одиночеству и самоотвеженности, но правдоподобное объяснение избегало его, год за годом. Любое достаточно большое третье тело, случайным образом влияющее на орбиту, должно было бы добавить свою собственную безошибочную подпись к гравитационному излучению. Небольшие газовые облака дрейфующие в системе, влияя на нейтронные звезды могли бы изменить энергетический баланс, но тогда это должно было бы заставить Lac G-1 испускать рентгеновское излучение. Его модели были дерзкими и смелыми, но все их пришлось отбросить из недостатка подтверждающего их материала, или из-за полной невероятности. Энергия и движущая сила не могли просто взять и исчезнуть в вакууме, но теперь он уже был почти готов отбросить попытки разобраться в происходящем за сотню световых лет отсюда.
Почти… Со вздохом мученика, Карпал коснулся выделенного наименования на экране и на нем появился график волн от Лацерты за предыдущий месяц.
С первого взгляда было ясно, что с TERAGO что-то не так. Сотни волн на экране должны были быть идентичными, с одинаковыми по высоте пиками, сигнал возвращался подобно часовому механизму на ту же максимальную высоту в той же точке на орбите. Взамен этого было плавное увеличение высоты пиков во второй половине месяца что говорило о том, что калибровка TERAGO по-видимому начала сбиваться. Карпал застонал и переключился на другой периодический источник, двойной пульсар в созвездии Орла. Были чередующиеся слабые и высокие пики и здесь, с тех пор как орбита стала более эллиптической, но каждый набор пиков соответствовал по высоте предыдущему. Он проверил данные от пяти других источников. Не было никакого признака сбоя калибровки для любого из них.
Сбитый с толку, Карпал вернулся к данным по Lac G-1. Он изучил прежние графики и не поверил своим глазам. За время его отсутствия, период волн уменьшился почти на три минуты. Это было абсурдно. За 28 дней, Lac G-1 должен был потерять 14.498 микросекунд своей получасовой орбиты, плюс — минус несколько наносекунд. Должно быть это ошибка в программном обеспечении; возможно излучение повредило несколько случайных бит информации зашифрованных в космических лучах и это каким-то образом избежало обнаружения и коррекции.
Он переключился на график, показывающий период волн, а не сами волны. График начинался, фактически плоскостью на 3627 секунде, затем около 12 дней линия на графике стала ползти вниз с горизонтального, сначала медленно, потом все быстрее. Последняя точка на кривой была на 3456 секунде. Единственный что могло произойти это то, что нейтронные звезды смогли переместиться на меньшую, более быструю орбиту теряя при этом некоторую энергию, которая держала их порознь — но чтобы их вращение было на три минуты быстрее, вместо 14 микросекунд, они должны были потерять почти столько же энергии за месяц сколько они теряли за прошедшие миллионы лет.
"Чепуха"
Карпал проверил сводку новостей из других обсерваторий, но там не было обнаружено никакой аномалии в Лацерте: никакого ренгеновского излучения, никакого ультрафиолета, никаких нейтрино, ничего. Lac G-1 предположительно просто излучает энергетический эквивалент луны, уничтожая двойное количество антивещества; даже за сотню световых лет отсюда вряд ли такое могло бы пройти незамеченным. Отсутствующая энергия несомненно не превратилась в гравитационное излучение; видимое увеличение мощности составляло только 17 процентов.
И период уменьшился на 5 процентов. Карпал сделал некоторые вычисления в уме, затем получил подробное подтверждение от компьютера. Возрастающая сила гравитационных волн была точно такой как и требовалось при существующем уменьшении периода вращения. Ближние, более быстрые орбиты производили более сильное гравитационное излучение, и эти невероятные данные полностью согласовывались с теорией, шаг за шагом. Карпал не мог представить себе программную ошибку или сбой калибровки, которые могли бы повредить данные только от одного источника волшебным образом сохраняя правильное физическое отношение между мощностью и частотой волн гравитации.
Значит этот сигнал должен быть подлинным.
Что означает, что убыль энергии реальна.
Что же там происходит? Или, точнее, что случилось столетие назад? Карпал смотрел на колонку цифр, показывающих расстояние между нейтронными звездами, вычисленного на основании их орбитального периода. Звезды должны были перемещаться одновременно неуклонно сближаясь на 48 миллиметров в день со времени начала наблюдений. И все-же за предыдущие двадцать четыре часа расстояние между ними уменньшилось более чем на 7,000 километров.
Карпала на мгновение охватила паника, но он быстро отогнал ее смехом. Такой действительно тревожный показатель не мог поддерживаться так долго. За исключением гравитационного излучения, было только два пути украсть энергию с огромного космического махового колеса подобного этому: потеря газа или пыли, вызываемая поистинне астрономическими температурами — это исключалось отсутствием ультрафиолета и ренгеновского излучения — или передача гравитационной энергии в другую систему: некоторый тип невидимого и незваного гостя, подобного небольшой черной дыре. Но что-то способное поглощать более, чем малую долю угловой движущей силы в G-1 должно было быть зарегистрировано на TERAGO сразу же, а что-нибудь менее солидное было бы быстро уничтожено в системе, подобно мелким камешкам, попавшим на точильный камень.
Карпал заставил программное обеспечение анализировать самые последние данные от шести ближайших детекторов TERAGO, вместо того чтобы ожидать в течении примерно часа получения полного набора данных. Не было все еще никакого подтверждения любого типа вторжения — только классическая сигнатура системы из двух тел — но энергетическая убыль не показывала никакого признака работы с перебоями, или хотя бы выравнивая кривой на графике.
Наборот, убыль энергии все еще росла.
Как? Карпал неожиданно вспомнил одну старую идею которую он обдумывал для объяснения незначительных аномалий. Индивидуальные нейтроны были всегда нейтральными по цвету: они содержали один красный, один зеленый и один синий кварк, плотно связанные. Но если бы два ядра "слились бы" в пул неограниченных кварков способных перемещаться произвольно, их цвет не станет обязательно усредняться везде в нейтральный. Теория Кожуха допускала совершенную симметрию между красными, зелеными, и синими кварками, при их разделении; однако обычно было крайне редким случаем, но было возможно, что взаимодействие между нейтронными звездами могло бы стабилизировать этот процесс. Кварки определенного цвета могли бы стать "локально тяжелее" в одном ядре, чтобы погрузиться немного; в другом ядре, кварки того же самого цвета должны быть легче, и должна подниматься. И тогда должны начать действовать приливные и вращающиеся силы.
Разделение цвета должно быть недолгим, но эффекты должны быть драматическими: два орбитальных, поляризованных ядра должны будут сгенерировать мощные выбросы мезонов, которые должны затормозить орбитальное движение нейтронных звезд, аналогично действию гравитационного излучения, но вызванного более прочными силами а следовательно более энергичного. Мезоны должны разрушаться почти сразу и превращаться в другие частицы, но это второстепенное излучение должно быть очень плотно сфокусировано, а поскольку вид из солнечной системы был высоко над плоскостью орбиты Lac G-1 лучи никогда не могут быть видны. Несомненно, они станут хорошо видимыми как только они появятся в межзвездном пространстве, но прошло всего лишь 16 дней, и они все еще путешествали через регион сравнительно высокого вакуума, который нейтронные звезды вычистили около себя за последние несколько миллиардов лет.
