— Как скоро мы можем встретиться?

— Минут через десять-пятнадцать, если никто за нами не будет следить. Если же слежка будет, то нам потребуется время, чтобы избавиться от нее.

— О’кей, — сказал Мейсон, — значит, до встречи, — и повесил трубку.

Зайдя в ближайшую аптеку, он проглотил два яйца всмятку, тосты и ветчину, затем поймал такси на углу. Назвав шоферу первый попавшийся адрес, он добрался до тихой улочки, потом вдруг сказал водителю, словно внезапно вспомнил:

— Сверни-ка направо и поезжайте до угла улиц Адамса и Фигуэро, а потом я скажу, куда ехать дальше. И не слишком гоните. Я хочу бросить взгляд на один дом на улице Адамса.

— О’кей, — сказал водитель, кивнув, и свернул направо.

Пол Дрейк и Артур Маннинг стояли на углу. В руках у Дрейка была шляпа.

Мейсон поблагодарил шофера, сказав, что пожалуй, выйдет здесь, рассчитался с ним и вышел из машины. Пока такси не скрылось из вида, Дрейк и вида не подал, что знаком с Мейсоном. Только несколько минут спустя Дрейк взял Маннинга под руку и они двинулись навстречу адвокату.

— Мой автомобиль за углом, Перри, — сказал Пол. — Поговорим в машине.

Мейсон кивнул. Маннинг сказал:

— Я хотел бы поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали, мистер Мейсон. Мистер Дрейк дал мне работу. Он хочет дать мне испытательный срок в пару месяцев. Я уверен, что справлюсь.

— Как насчет Дункана? — спросил Мейсон. — Он предупредил вас об увольнении?

— Как ни странно, нет, — сказал Маннинг, покачав головой. — Я чувствую себя в какой-то мере предателем по отношению к Дункану. Он не только не повел себя резко по отношению ко мне, хотя я считал, что он считает меня человеком Гриба, а наоборот, пригласил к себе в кабинет, заверил, что у него нет ко мне никаких претензий, и сказал, что я могу оставаться на своем месте.

— Тогда, может быть, вы предпочитаете остаться на судне, вместо того, чтобы принять предложение Дрейка? — спросил Мейсон, бросив на Дрейка предостерегающий взгляд.

— Нет, — медленно ответил Маннинг, — я думаю, что работа у Дрейка обещает мне и в будущем какую-то перспективу. А Дункана я боюсь и не могу ему доверять. И я единственный, кто может поддержать рассказанную им историю, так что он сейчас нуждается во мне.

Дрейк сказал:

— Вот моя машина, Перри. Ты только послушай, что он говорит. Я уже все это знаю, поэтому лучше, если вопросы стану задавать я.

— О’кей, — согласился Мейсон.

— Когда все трое устроились в машине, Дрейк сказал:

— Прежде всего я хочу рассказать тебе все про Фрэнка Оксмана. Рано утром он вышел из отеля и направился в контору «Уоршем и Умверс». Это известные адвокаты, как ты знаешь. Старый партнер Уоршем был на месте. Мои ребята обложили весь коридор, но единственное, что им удалось услышать, был стук машинки. Немного позже появились два детектива из отдела убийств. Разговор был долгим и, когда полицейские ушли, то увели с собой Оксмана.

— Арестовали?

— Похоже на то.

— Где он теперь?

— В бюро районного прокурора. По-видимому, его допрашивают. В Бридж-отеле безвылазно сидит репортер в ожидании возвращения Оксмана.

Мейсон медленно сказал:

— В таком случае, это не просто домыслы. Раз газета держит там своего человека, значит, им известно, что он непременно вернется к себе.

— Да, верно. — согласился Дрейк. — Я как-то не подумал об этом.

Мейсон прищурился.

— Это, пожалуй, усложнит нам дело, Пол.

Дрейк неловко поерзал на сидении и негромко сказал:

— Простить себе не могу всю эту историю с Белграйдом. Мне, конечно, вообще не следовало его нанимать, у него досье не самое лучшее на свете. И уж, конечно, я не должен был разрешать ему подниматься на борт судна, учитывая, что он знал Дункана и Гриба. Я послал ему на смену Стейплза, но Сильвия Оксман отправилась на судно прежде, что Стейплз добрался до пристани, а потому он принял на себя слежку за ней только после того, как она снова приехала на берег. Именно Стейплз и должен был вести все время слежку за Сильвией Оксман. Ведь это он наблюдал за ней.

Мейсон медленно проговорил:

— Так, значит, Белграйда сменили еще до того, как Сильвия спряталась?

— Да.

— В таком случае, Белграйд не может сообщить газетчикам где Сильвия сейчас?

— Совершенно верно. Ее местопребывание известно только Стейплзу, который проследил, как она направилась в отель «Кристи» и, подкупив рассыльного, узнал номер ее комнаты. Я сообщил его Делле.

— Делла мне все передала.

— Перри, я хотел бы еще раз повторить, что ужасно сожалею об истории с Белграйдом. Он, безусловно, подлец. Но и я во многом сам виноват. Однако, кроме плохих, у меня есть для тебя и хорошие новости. Мне кажется, у меня есть в запасе кое-что, что позволит нам выпутаться.

Обернувшись к Маннингу Дрейк сказал:

— Артур, повернитесь к мистеру Мейсону, я хотел бы вам задать несколько вопросов. Конечно, вы могли бы и сами рассказать, но лучше, если вы будете отвечать на мои вопросы, как если бы дело проходило в судне. И мне хотелось бы, чтобы Мейсон поглядел, как вы будете вести себя в суде, при ответах на эти вопросы?

— О’кей, — сказал Маннинг, усмехаясь, — валяйте.

— Сколько времени вы проработали на судне?

— С того самого дня, как оно вообще стало игорным заведением.

— И вы были в дружеских отношениях с Грибом и не слишком в хороших с Дунканом?

— Это не совсем так. Сначала я ведь был связан именно с Дунканом. Это он предложил мне работу. Но ведь дело вел Гриб, а Дункан большую часть времени проводил в городе, закупая необходимые товары, обеспечивая рекламу, заключая договора с владельцами моторок, заботясь о том, чтобы обеспечить безопасность от полиции и все такое. Естественно, я оказался постоянно связанным гораздо больше с Грибом. А потом они стали ссориться по пустякам, а я старался держаться нейтрально. Постепенно я понял, что Дункан старается держаться от меня подальше, зато Гриб, наоборот, доверял мне все больше. Я старался держаться так, чтобы они оба не стали моими врагами, но в конце концов, рассудил, что в их борьбе верх непременно одержит Гриб, потому, что деньги были у него.

— Скажите, — сказал Дрейк, бросив многозначительный взгляд на Мейсона, — кто, по-вашему, убил Гриба?

— Никто?

— Почему вы так считаете?

— Понимаете, у Гриба и Дункана имелись какие-то долговые расписки, подписанные Сильвией Оксман. Гриб хотел получить за них, если удастся, отступное. Он считал, что Фрэнк Оксман охотно заплатит за них больше номинала, чтобы только заполучить их. Дункан жаждал получить за эти расписки наличными, потому что он собирался расторгнуть партнерство и считал поэтому, что для раздела удобнее располагать звонкой монетой. У Гриба и Дункана были по этому поводу стычки вчера вечером, и Дункан заставил Гриба пообещать, что к семи часам вечера он получит наличными за эти расписки. Гриб должен был постараться получить за них отступное, а если не удастся, то продать их по номиналу. По-видимому, когда мистер Мейсон взялся за дело Сильвии, он их до смерти напугал. Так вот, минут за десять-пятнадцать до появления Дункана я заходил в приемную и знаю, что в это время Гриб был жив. Это он послал за мной и велел проследить за одним парнем в игорном зале. До той минуты, как я отправился в зал исполнять распоряжение Гриба, никто не мог появиться у него в кабинете, кто оплатил бы эти расписки. После моего ухода у Гриба побывали трое: Сильвия, Фрэнк Оксман и мистер Мейсон. После того, как Дункан нашел труп, оказалось, что расписки исчезли, а в ящике стола нашли семь с половиной тысяч долларов как раз на эту сумму и были выданы расписки, так что, мне кажется, что их выкупил Фрэнк Оксман. Сэм требовал отступного, но Оксман не согласился на это, и тогда Гриб отдал их за номинал.

— В таком случае, Оксман должен был довольно долго находиться в кабинете, ведь он разговаривал с Грибом, верно?

— Да, верно. Я видел, как он вошел в кабинет, но не видел, как он выходил оттуда. Правда, мне казалось, что я держу ухо востро, но сами понимаете, что это значит — присматривать за мошенником. По-видимому, я все-таки не успел заметить, как Оксман ушел. Ведь кто-то должен был оплатить эти расписки, и я не думаю, чтобы это сделала молодая женщина. Прежде всего, у нее просто для этого не было денег.