— Все равно, не нравится мне вся эта история, — сказал он.

Мейсон кивнул и сказал соглашаясь:

— Мне тоже никогда не нравились дела об убийствах.

Мэрилин Смит хихикнула. Сержант со злостью сказал:

— Я приказываю вам не покидать судно до тех пор, пока я не разрешу вам это сделать.

— Вы хотите сказать, — заметил Мейсон, — что берете на себя ответственность посадить меня под арест на судне, которое в настоящий момент находится за пределами двенадцатимильной зоны?

— Я имею в виду только то, что сказал, — обозлился сержант. — Вы на должны покидать судно, пока я вам не разрешу. И я не собираюсь обсуждать с вами свои полномочия.

В этот момент в приемную торопливо вошел мужчина в форме дорожного полицейского и сказал:

— Сержант, эта женщина где-то прячется.

— Прячется?? воскликнул сержант. — Что ты говоришь?

— То, что сказал. Ее нет в очереди тех, с кого снимают показания, и не было, как сказал мне офицер за столом. Но кое-кто из опрошенных помнит, что видел ее на судне, и некоторые сумели дать ее детальное описание. Ее видели уже после нашего прибытия, так что она не успела уехать на берег. А два человека сообщили, что видели эту женщину сидящей в баре за столиком. Она беседовала с этим адвокатом.

И полицейский драматическим жестом указал на Мейсона.

Мейсон первым нарушил молчание, воцарившееся в комнате после драматического заявления полицейского.

— Вообще-то, если подумать, — промолвил он, — я и в самом деле разговаривал с женщиной, к которой подходит это описание.

— Ее имя? — нахмурившись, спросил сержант.

— Я определенно не могу назвать вам ее имя, сержант.

— То есть, вы не знаете, кто она такая?

— Я имею в виду, что я не могу назвать ее имя, — ответил Мейсон.

— Но ведь вы же говорите, что вы ее не знаете?

Мейсон только улыбнулся в ответ.

— Послушайте-ка, Мейсон, ваше поведение на этом деле может обеспечить вам кучу неприятностей, — сказал сержант. — Бросьте ваши штучки ведите себя разумно.

— Ну, — сказал Мейсон, внимательно изучая кончик своей сигареты критическим взглядом, — полагаю, что наши с вами взгляды на вопрос о том, что называется разумным поведением, расходятся.

Сержант пожал плечами и сказал офицеру в форме транспортной полиции:

— Заприте этого парня где-нибудь. Пусть он ни с кем не видится и ни с кем не разговаривает. Сам оставайся с ним в комнате, но не вступай ни в какие разговоры.

— Разумеется, — произнес Мейсон. — Я хотел бы, чтобы вы учли, что я решительно протестую против подобного обращения со мной, ничем не вызванного и ничем не обоснованного.

— Можете протестовать, и подите к черту, — ответил ему сержант. — С меня хватит, Джерри, забирай его отсюда, а потом я обыщу эту чертову лодку снизу доверху, и не успокоюсь, пока не найду седую женщину в серебристом платье. Не отпускай никого на берег, независимо от того, есть у них пропуск или нет. Очень может быть, что эта дама ухитрилась спрятать свое серебристое платье и переодеться, может даже, в мужскую одежду. Похоже на то, по крайней мере, в настоящий момент, что это именно она совершила убийство, а Перри Мейсон — ее адвокат.

Сержант повернулся к Берту Кастеру и сказал:

— Готовы ли вы присягнуть, что она вышла на палубу и бросила за борт автоматический пистолет?

— Да, — ответил Кастер.

Мэрилин Смит, перебив его твердо сказала:

— Нет, он не согласен. Он может присягнуть только в том, что эта женщина и еще одна стояли на палубе, когда он увидел, что поверх поручней летит пистолет.

Сержант сердито сказал:

— Вот что получается, когда этот проклятый адвокат получает возможность общаться со свидетелями! Убери его отсюда и запри, Джерри!

Полицейский похлопал Мейсона левой рукой по плечу:

— Пошли, приятель.

— Но, — возразил Мейсон, — я протестую…

Полицейский подтолкнул его к двери:

— Вы и так уже чересчур долго протестовали. Сами пойдете или выволочь вас отсюда?

— Разумеется, сам, — сказал Мейсон, улыбаясь, и последовал за полицейским в одну из кают судна, где его продержали не менее трех часов.

Когда его, наконец, выпустили оттуда, туман все еще висел над водой. Высокий худощавый мужчина с черным сомбреро на голове, который обратился к нему с вопросом, производил впечатление спокойного, уверенного в себе, человека.

— Я судебный исполнитель Верховного суда. Что вы делали на борту этого судна? — спросил он, неторопливо растягивая слова.

— У меня было здесь дело.

— К Сэму Грибу?

— Да.

— Какое именно дело?

— Дело, которое поручено мне одним клиентом. Я специально приехал на судно, чтобы повидаться с мистером Грибом. Насколько мне неизвестно, он был мертв, когда я прибыл сюда. Я не знаю, кто его убил, и не собираюсь делать никаких заявлений.

Судебный исполнитель кивнул и сказал:

— Вам известно, что я могу поставить вас перед присяжными и заставить говорить?

— Поставить меня перед присяжными вы и в самом деле можете, а вот буду ли я говорить, это зависит от точки зрения. Что касается меня лично, то я думаю, что говорить вы меня не заставите.

Неторопливая улыбка человека, умеющего ценить юмор, тронула губы судебного исполнителя. Сержант, который вел допрос, сказал сердито:

— Но мы можем задержать вас по подозрению в убийстве и сунуть в камеру…

— Дело поручено мне, сержант, — прервал его судебный исполнитель. — Это все, мистер Мейсон.

— Когда я могу отправиться на берег?

— Хоть сейчас.

— Вы что-нибудь выяснили?

Судебный исполнитель только улыбнулся в ответ.

— Нашли женщину в серебристом платье? — спросил Мейсон.

Улыбка судебного исполнителя стала еще шире.

— Следите за газетами, мистер Мейсон. У трапа вы найдете моторную лодку. Ваш плащ и ваша шляпа на том столе.

Мейсон натянул плащ, поднял воротник и молча прошел через пустынный казино и через бар на палубу.

У трапа, действительно, покачивалась моторка и, насколько понял Мейсон, все посетители покинули судно, поскольку он оказался единственным пассажиром. Через несколько минут промокший и продрогший Мейсон был уже на молу. Против ожидания репортеры не поджидали его, так что он спокойно добрался до своей машины, сел за руль и поехал к себе в контору. Подъехав к зданию, где находилось его бюро, он выключил мотор, захлопнул дверцу и вошел в вестибюль. Ночной лифтер, открыв дверцу кабины, улыбнулся ему:

— Поздно же вы работаете, мистер Мейсон. Ваша секретарша ждет вас в конторе.

Лицо Мейсона выразило удивление.

— Она здесь с одиннадцати, — сказал лифтер.

Шаги Мейсона гулко отдавались в пустом коридоре. Он свернул направо и увидел полосу света, пробивающуюся сквозь матовое стекло входной двери и падавшую на золотую табличку, на которой черными буквами значилось:

«Перри Мейсон, атторней. Вход.»

Мейсон прошел в приемную, а оттуда в свой личный кабинет. Открыв своим ключом дверь красного дерева, он сразу увидел Деллу Стрит, неловко прикорнувшую на вращающемся кресле. Она крепко спала.

Услышав, как в двери повернулся ключ, она с трудом приоткрыла глаза, опухшие ото сна, и сонно сказала:

— Привет, шеф.

Она убрала со стола ноги, усмехнулась и сказала:

— Я заснула после последней передачи новостей. Это было в полночь. — Кивнув на портативный приемник, стоящий на углу стола, она попыталась было подняться, но затекшие от неудобного положения ноги не слушались ее. — Господи, да у меня ноги заснули, — рассмеялась она. — Который час?

— Половина второго ночи, — сказал Мейсон и едва успел подхватить ее, видя, что она пошатнулась.

— Господи, по всему телу словно иглы и булавки втыкаются, — пожаловалась она. — Долго же я спала.

Мейсон подхватил ее под руку и стал водить осторожно по кабинету, а она то и дело строила гримасы от неприятного ощущения в ногах.

— Зачем вы сюда пришли?