— Ему чего-то надо, — понял наконец Самойлэ, приставив к уху ладони рупором.

— Что именно? — озабоченно спросил Онофрей. — Или он приказывает, чтобы мы тоже спустились за ним?

Тут подошел Георге Ботезату и тоже прислушался.

— Требует, чтобы мы спустили собаку, — пояснил он, вернулся в ельник и вытащил из сумки Пехливана. Затем принес его на край пропасти и дал понюхать след Ждера. Услышав голос хозяина, гончая тут же заскулила. Проникнув в чащобу, она сразу скрылась из виду.

С противоположной стороны, из-за возвышенности, за которой исчезал Белый источник, раздались звуки рога. Началась княжья охота. Вершина Панагия сияла в лучах восходящего солнца, но на плоскогорье Околашу клубился туман. Наконец Ионуц поднялся со своей собакой из пади.

— Спуск есть, — сообщил он. — Но перебираться можно и в другом месте. Надо его найти и спустить коней в долину. Государева охота обойдет эту падь. Зато мы должны стоять наготове у ее выходов. Сперва опустимся к источнику. Затем попытаемся подняться к скиту.

Найти проход для коней оказалось делом нелегким. Всадники обошли скалу, окаймленную кустами черники. Можжевеловая чаща напоминала здесь густую щетину.

Княжья охота, петлявшая по долинам, продвигалась теперь почти тем же путем, которым ехали Ионуц и его спутники. Гон то звучно доносился с крутояров, то чуть слышно звучал в низинах.

С высокой кручи угадывалась и другая облава, начавшаяся на другом конце этого горного края. Там тоже трубили в рог и глухо слышался лай гончих.

Следовательно, дичь подняли и гнали с двух сторон. В это же время по велению господаря Симион Ждер двинул часть дружины в те места, где, по мнению местных жителей и словам старого Кэлимана, обретался схимник, тот самый, что никогда не показывался простым смертным. Воины получили точный приказ: обнаружив пещеру отшельника, остановиться и тотчас дать знать. Только господарю дозволено войти в пещеру и услышать предсказание, касавшееся его сокровенных замыслов. А если случится встретить зубра, о котором идет молва и который существует на самом доле, то воины либо охотники должны не отставать от него: зверь выведет их на нужную тропку.

По нехитрому, но верному расчету сынов Кэлимана преследуемый собаками зубр пройдет именно там, где он столько раз проходил и раньше. В этой стороне гор он единственный владыка, стало быть, его-то и подняли псы. Так оно и было. Собачий лай приближался. Одно время голоса гончих яростно звучали на каком-то возвышении; затем послышались ближе, прокатываясь эхом по дну другой долины.

Маленьким Ждер прекратил поиски и велел своим людям стоять наготове.

Заостренные колья даны были им лишь для обороны, в случае если зверь кинется на них. Господарь приказал щадить зубра и только гнаться за ним, чтобы найти пещеру схимника.

Земля, по которой они только что поднялись в гору, внезапно загудела. Кэлиманы вытаращили друг на друга глаза и прижались спиной к отвесной скале. Ионуц едва успел отойти от края пропасти. Схватив за загривок Пехливана, он пригнул его к земле. Татарин кинулся к коням, — успокоить их. У зубра шел пар из ноздрей, сопя и отфыркиваясь, он стремительно несся в гору. Изредка он опускал короткие рога и мотал головой, роняя хлопья пены. Следом, подавая разные голоса, бежали гуськом четыре пса. Зубр был старый, с темным загривком и светло-дымчатой шкурой. Черные глаза его налились кровью. Вихрем взлетев на вершину, он обошел высокий камень, на мгновенье застыл у края пропасти, поросшего кустиками черники, и легко перескочил через нее.

Ждер тут же выпустил Пехливана. Собака скользнула в заросли, и скоро пронзительный лай ее послышался в низине. Сгрудившись над краем пади, охотники напрасно пытались рассмотреть зверя среди серых скал. Его нигде не было видно. Но собака шла по следу.

Четыре гончих господаревой охоты остановились на верху, отыскивая след. Два раза повернули обратно, обошли место и снова остановились перед скалой. Лишь после того, как Ждер снова спустился в пропасть, они нашли след зубра и побежали в низину. Меж тем голос Пехливана уже звучал где-то в стороне Белого источника.

Горных лошадок с большой осторожностью провели на дно пади по косой расщелине, скрытой от глаз зеленой завесой. Зубр легко пробил эту завесу сверху, собака пробралась понизу. Следуя за отдаленными голосами псов, Маленький Ждер спустился на дно пропасти, ведя коня под уздцы. За ним осторожно следовали и остальные. Спустившись на довольно большую глубину, Ждер поднял голову и увидел высоко над собой край пропасти. Двое государевых охотников оглядывали оттуда пустынные дали, не понимая, как мог человек без помощи волшебной птицы спуститься в такую бездну.

Некоторое время Ионуц и его товарищи стояли в раздумье, советовались. Другое крыло облавы приближалось к долине Белого источника. Туда как будто побежали и псы. Сев на коней, охотники быстро поскакали по дну впадины. Над собой они видели лишь узкую полоску неба, в котором парил, делая круги и издавая порой пронзительные крики, черный орел.

Они выбрались из ущелья и поднялись на каменную гряду, затем достигли крутого склона. Вдалеке в тени пихт шумел Белый источни. У самых пенистых грив ручья виднелся узкий вход в пещеру. Охотники спешились. Ждер помедлил, окинул глазами местность, прежде чем двинуть коня вперед. Вокруг не было заметно никаких признаков человеческого жилья. Ни следа наружного очага, ни дымка, струящегося изнутри. Земля у входа густо заросла травой и земляникой. Рыжая белка выскочила из узкого отверстия, заменявшего окно. При виде людей она испуганно метнулась вверх по стволу ели и притаилась на ветке; затем, распушив хвост, перелетела на развилину соседнего бука.

— Куда же мог деваться зубр? — недоумевал Ждер.

Гона не слышно было.

Ионуц спешился и, оставив товарищей позади, осторожно двинулся ко входу в пещеру. У источника он снял шапку, оттуда заглянул внутрь пещеры. Там было пусто. Осмелев, сделал шага два внутрь помещения, где еще стоял застарелый запах дыма. Некогда здесь жил человек. В стене было выдолблено углубление для ложа. Белка сложила там свои запасы орехов и желудей.

Ждер вышел наружу, опустился на колени у края пенистого потока и утолил жажду. Только тогда спохватились и остальные охотники и, выйдя из оцепенения, напились заодно с конями.

По берегам ручья, вытекавшего из недр горы и убегавшего в низину, росла незнакомая трава с глянцевитым и гладким листом. Татарин узнал ее. Сорвав лист, он принялся жевать.

— Это лист пустынника, — сказал он, — стоит зеленый в самую лютую зимнюю стужу.

После этого охотники двинулись обратно. Взобравшись на высоты, окружавшие впадину, стали прислушиваться. Не было слышно ни звука. Даже псы, спустившиеся в падь, не подавали голоса. В безлюдной низине, куда не проникало ни дуновения ветерка, скалы начали накаляться на солнце.

Позже охотники напали на тропинку, пролегавшую по горбу холма. С этого места они увидели колокольню скита и, посовещавшись, решили направиться туда. По повелению господаря ночной привал был назначен в скиту. Спустившись с холма, они тут же потеряли из виду и маковку и крест скита. Внизу навстречу им выскочили две княжьи собаки. Гончие были измучены, тяжело дышали, свесив языки. Татарин, приложив рог к губам, подзывал Пехливана. Четверть часа спустя они нашли его. Собака лежала на земле, прижавшись мордой к влажной от сочившихся капель полоске скалы. Увидев хозяина, она обрадовалась, но так и не смогла поведать, что узнала о старом зубре. Тут же показались и остальные псы, измученные погоней. Было поздно: солнце давно перевалило за полдень. Кругом, до самых дальних далей, не слышно было ни звука: ни лая собак, ни трубного зова. Государева охота окончилась. Четверо одиноких всадников спешились и устроили привал.

Еды у них с собой не было. Пришлось довольствоваться черникой. Кони щипали скудные пучки травы, пробивавшиеся среди камней. По обычаю горцев, охотники развели костер из хвороста. Лишь после того, как тонкая струя дыма высоко поднялась к небу, они услышали зов рога. Доносился он сверху, со стороны скита, и охотники поняли, что кличут именно их. Голодные, усталые поднялись они, подтянули коням подпруги и поспешили в гору по вьющейся тропке.