– Ты умнее, чем кажешься, – признала Леа, складывая в стопку и подравнивая листы отчета. – Можешь рассчитывать на мое содействие. А теперь – я изучу все это в постели, если кто-нибудь из джентльменов проводит меня в комнату, надежно запирающуюся изнутри. И не зовите меня; я сама позову вас, когда захочу позавтракать.

Брайон не имел понятия, что в этой ядовитой тираде было шуткой, а что нет, и потому ничего не ответил. Он отвел Леа в свободную каюту – она действительно заперла дверь – и отправился искать Айхьеля. Победитель нашелся на кухне, где с жадностью поедал из громадных размеров супницы желе.

– Она небольшого для землянки роста, да? – поинтересовался Брайон. – Она же мне чуть повыше плеча.

– Нет, это норма. Земля – резервуар «усталых» генов. Слабый позвоночник, плохое зрение… Если бы не университеты Земли и не специалисты, которые нам необходимы, я бы никогда не связался с землянами.

– Почему ты не сказал ей правды о вашем Фонде?

– Потому что это тайна – или этой причины недостаточно? – раздраженно пробурчал Айхьель, выскребая остатки желе. – Лучше съешь что-нибудь. Копи силы. Если Фонд хочет хоть что-то сделать, ему нужно сохранять секретность. Если Леа после всего этого вернется на Землю, будет лучше, если она ничего не будет знать о нашей работе. Если же она присоединится к Фонду, у нас будет достаточно времени, чтобы все объяснить ей. Но я сомневаюсь, что ей понравится то, что мы делаем. В особенности потому, что я и сам собираюсь сбросить на Дит несколько водородных бомб – разумеется, если мы не сумеем предотвратить войну.

– Не могу поверить!..

– Ты все расслышал верно. Не таращи на меня глаза – ты выглядишь полным кретином. В крайнем случае, лучше я сброшу эти бомбы, чем это сделают нийордцы. Это может их спасти.

– Спасти? Они все будут облучены и умрут! – гневно крикнул Брайон.

– Не жителей Дита. Я хочу спасти нийордцев. Прекрати сжимать кулаки, сядь и скушай-ка лучше этого пирога. Он просто изумителен. Нийордцы – единственное, что имеет значение в данной ситуации. Их планета – воистину благословенный мир. Когда Дит оказался отрезанным, его жители превратились в банду убийц, живущих на болотах. Нийорд по сравнению с ним – просто рай. Там можно жить припеваюче; захочешь есть – протяни руку и сорви плод с дерева. Население планеты невелико, но это интеллигентные и образованные люди. Вместо того чтобы наслаждаться вечным отдыхом, они превратили свою колонию в общество абсолютно нового типа. В основе их цивилизации лежат не технические достижения – когда эту планету снова обнаружили, ее жители даже колесом не пользовались. Они превратились во что-то вроде специалистов по культуре; они всерьез занялись философскими аспектами межличностного общения – тем, на что никогда не хватало времени у машинных цивилизаций. Разумеется, эта планета была просто создана для Фонда Культурных Отношений; мы работали с нийордцами с тех самых пор, как вышли на них. Мы не столь направляли их, сколь защищали от ударов и потрясений, которые могли бы погубить эту новую, еще не окрепшую идею. Но мы не справились со своей работой. Отрицание насилия для этих людей – одна из основ их жизни и мировоззрения. Но если они будут вынуждены взорвать Дит, чтобы выжить самим, нарушив тем самым один из своих важнейших принципов, их философия не вынесет такого удара. Физически они будут продолжать жить, но только как обычная планета, на которой люди грызутся между собой и которая обладает ядерными бомбами, чтобы дать отпор любому, кто вызовет их недовольство…

– Сейчас это похоже на рай, судя по твоему рассказу.

– Не будь таким самодовольным глупцом. Это мир, населенный людьми, которые имеют те же проблемы, как и все мы. Но они научились жить вместе, без насилия и жестокости, а это может когда-нибудь стать жизненно важным для выживания всего человечества в целом. Они стоят того, чтобы позаботиться о них. А теперь иди вниз и займись своим дитским, а заодно почитай отчеты. Со всем этим нужно покончить до посадки.

– Пожалуйста, назовите себя.

Тихие слова, доносившиеся из динамика, никак не соответствовали картине, появившейся на экране. Корабль, оказавшийся на их орбите, недавно, по всей вероятности, был грузовым судном: небольшие доработки привели к появлению орудийной башни, несколько изменившей его очертания. Черное дуло огромной пушки смотрело прямо на них. Айхьель включил канал внешней связи:

– Это Айхьель. Рисунок сетчатки 490-Bj4-67; он также является паролем, по которому меня должны пропустить через вашу блокаду. Вы хотите проверить этот код?

– В этом нет необходимости, благодарю вас. Включите, пожалуйста, ваше записывающее устройство, для вас есть сообщение от Главного-четыре.

– Записываю и отключаюсь, – ответил Айхьель. – Проклятье! Уже возникли какие-то проблемы, а до взрыва четыре дня. Главный-четыре – это наш штаб на Дите. Используя в качестве прикрытия груз на борту, мы можем беспрепятственно приземлиться. Должно быть, в плане возникли какие-то изменения, и мне это совсем не нравится.

На этот раз ворчание Айхьеля таило в себе что-то еще; не прилагая к этому сознательных усилий, Брайон чувствовал ледяное прикосновение предощущения смерти, исходившее от него. Там внизу, на планете, их ждала беда. Когда декодировщик начал распечатывать сообщение, Айхьель склонился над ним, читая каждое новое, появляющееся на бумаге слово. Когда сообщение было распечатано полностью, он только фыркнул и отправился вниз на кухню. Брайон вытянул из машины лист бумаги и прочел послание:

Посадка в темноте была вполне безопасна. Она совершается автоматически, а у жителей Дита нет аппаратуры слежения – по крайней мере, предполагалось, что ее нет. Стрелки альтиметра остановились на нуле; это да еле заметная вибрация были единственным, что указывало на мягкую посадку. Все освещение в рубке было выключено, лишь слабо светились шкалы приборов. Инфракрасный экран показывал лишь нагретые солнцем и не успевшие остыть песок и камни. Никакого движения на экране не наблюдалось.

– Мы добрались первыми, – сказал Айхьель, выключая внешние огни и включив свет в рубке. Люди смотрели друг на друга, щурясь от внезапного света; их лица блестели от пота.

– А что, обязательно, чтобы в корабле было так жарко? – осведомилась Леа, вытирая лоб уже вымокшим носовым платком. Теперь, когда она осталась только в коротенькой тунике, не доходившей даже до колен, она казалась Брайону еще более хрупкой, чем прежде. Однако же тонкая ткань туники мало что скрывала. Хотя Леа и казалась Брайону миниатюрной, она была в то же время чрезвычайно женственной: высокие полные груди, тонкая талия, широкие крутые бедра…

– Мне, может, повернуться, чтобы ты и сзади на меня поглазел? – ехидно поинтересовалась она. За пять дней Брайон усвоил, что на такого рода колкости лучше не отвечать. Ничего хорошего из этого не выходило.

– На Дите еще жарче, – сказал он, чтобы сменить тему. – Подняв в корабле температуру, мы сможем хоть немного привыкнуть к жаре…

– Теорию я знаю, но потеть от этого не перестаю, – отрезала Леа.

– И это лучшее, что вы можете сделать, – вставил Айхьель. Он выглядел сейчас как блестящий воздушный шар в шортах. Допив бутылку пива, вытащил из холодильника еще одну:

– Пивка не хотите?

– Нет, спасибо. Боюсь, от него я попросту растаю, и все мои кишки вывалятся наружу. На Земле мы никогда…

– Возьми багаж доктора Морис, – прервал ее Айхьель. – Приближается Вайон – вот его сигнал. Я собираюсь отправить этот корабль на орбиту, пока его не заметили местные.

Когда внешний люк открылся, в лицо им ударил поток сухого и жаркого воздуха, словно язык пламени лизнул лица людей. В темноте Брайон услышал судорожный вздох Леа. Она буквально вывалилась из люка. Брайон осторожно последовал за ней, оберегая свертки и оборудование, которое нес. Песок, раскалившийся за день, жег его ноги даже сквозь подошвы ботинок. Айхьель шел последним, держа в руках пульт дистанционного управления кораблем. Как только они отошли на достаточное расстояние, он поколдовал над пультом, и трап, по которому спустились люди, покидая корабль, убрался внутрь, словно звездолет втянул гигантский язык. Когда захлопнулся люк, корабль поднялся и медленно поплыл вверх. Он казался тенью, скрывавшей звезды, и тень эта уменьшалась с каждым мгновением. Света звезд хватало, чтобы разглядеть расстилающуюся вокруг пустыню и волны барханов, делавшие ее похожей на окаменевшее море. Через дюну перевалил темный силуэт вездехода и остановился. Айхьель шагнул к машине…