У Леа дыхание перехватило, когда на экране возникло трехмерное изображение. И дело тут было не во внешности человека; как биолог, специализирующийся на внеземных формах жизни, она видела и более странные вещи. Ее поразила поза этого человека, выражение его лица – он подобрался словно бы для прыжка, губы его растянулись, открывая в оскале зубы…

– Выглядит он так, словно собирается прикончить фотографа, – заметила она.

– Он чуть это не сделал сразу после того, как был сделан снимок. Как и все обитатели Дита, он испытывает непередаваемую ненависть и отвращение к людям других миров. Впрочем, не без причины. Колония на его планете была основана совершенно случайно во время Раскола. Я не знаю деталей, но в общем картина ясна: история о том, как их покинули, легла в основу мифов и анимистических религий Дита.

По всей вероятности, когда-то здесь активно проводилась добыча полезных ископаемых; этот мир богат рудами и минералами, а добывать их чрезвычайно легко. Но воду можно было получить только в результате дорогостоящего и сложного процесса очистки, а пища в большинстве своем, как я понимаю, доставлялась с других планет. И все было бы хорошо. Но потом колония была забыта, как это произошло со множеством поселений во время Раскола. В войне были уничтожены все записи и отчеты, а транспорты, перевозившие руду, были превращены в военные корабли. Дит был предоставлен сам себе. То, что произошло с людьми, делает честь способностям хомо сапиенс к адаптации. Они сильно изменились. Когда кончились запасы воды и пищи, а сложные механизмы, с помощью которых получали воду, вышли из строя, им пришлось прилагать героические усилия, чтобы выжить. К тому времени, как последняя установка сломалась, достаточное количество людей уже успело приспособиться к окружающей среде, чтобы раса в целом могла продолжить существование.

Потомки этих людей все еще живут на Дите – только теперь их приспособленность к условиям планеты стала абсолютной. Температура их тела – около ста тридцати градусов по Фаренгейту.[3] В их организме есть специальная клеточная ткань, запасающая воду. И это лишь небольшие изменения в сравнении с тем, что они сделали, чтобы приспособиться к жизни на этой планете. Я не знаю деталей, но отчеты в достаточно восторженной форме отзываются о «развитии симбиотических отношений». Нас уверяют, что впервые хомо сапиенс занял такое положение в биологической системе мира.

– Чудесно! – воскликнула Леа.

– Да?.. – Айхьель одарил ее сумрачным взглядом. – Возможно, с чисто научной точки зрения это и так. Если вам удастся вести там заметки, может, когда-нибудь вы напишете об этом книгу. Я уверен, что все эти изменения морфологии и прочие отвратительные подробности будут весьма интересны вам, доктор Морис. Надеюсь, вы будете не только определять группы крови и восхищаться показаниями термометров, но и сумеете уделить немного времени тому, чтобы изучить малоприятную натуру жителей Дита. Либо мы найдем к этим людям какой-то подход, либо нам придется стоять в сторонке и смотреть, как вся эта планета полетит к чертям!

– Что? Как?! – потрясенно выдохнула Леа. – Уничтожить их? Этот великолепный генофонд? Зачем?

– Потому что они преисполнены ненависти, вот почему! – ответил Айхьель. – Местные горячие головы умудрились захватить некоторое количество примитивных кобальтовых бомб. Они хотят поджечь фитиль и сбросить эти бомбы на соседнюю планету, Нийорд. Ни словом, ни делом невозможно убедить их изменить это решение. Они требуют немедленного признания поражения – и безо всяких условий, иначе… А это невозможно по множеству причин, и наиболее важной из них является та, что жителям Нийорда хочется сохранить эту планету для самих себя. Они пытались достигнуть компромисса, но ничего не вышло. Жители Дита явно намереваются совершить расовое самоубийство. Флот Нийорда сейчас находится над Дитом, и на их кораблях достаточно водородных бомб, чтобы превратить всю планету в кучу радиоактивного шлака. Именно этому мы и должны помешать.

Брайон снова взглянул на изображение на экране, пытаясь составить какое-нибудь мнение о человеке на снимке. Босые мозолистые ноги. Единственная одежда – какая-то тряпка, обмотанная вокруг бедер. С плеча свисает что-то, похожее на зеленую лозу. К наборному поясу прикреплено несколько странных предметов – металлических, явно выкованных вручную, и каменных, висящих на кожаных петлях. Единственным узнаваемым предметом был узкий нож необычного вида. Какие-то трубки, колокольчики и камешки, связанные ремешками так, что вся конструкция представляла собой подобие сети. Возможно, эти предметы имели какое-то религиозное значение. Однако ж большинство их выглядело старыми; похоже, они использовались почти постоянно – но для чего? Мысль эта пробудила в душе Брайона какое-то неуютное чувство.

– Не могу в это поверить, – наконец сказал он. – Если бы не это экзотическое устройство, можно было бы с уверенностью сказать, что этот низколобый тип вернулся назад в каменный век. Не понимаю, как такие могут представлять какую-либо угрозу другой планете.

– Жители Нийорда считают, однако, именно так – и для меня это весомая причина, – ответил Айхьель. – Они платят нашему Фонду большие деньги, чтобы мы, по возможности, предотвратили эту войну. Поскольку они являются нашими нанимателями, мы должны выполнить их просьбу.

Брайон пропустил мимо ушей эту явную ложь, поскольку ясно было, что объяснение это придумано для Леа. Он только сделал мысленную заметку, чтобы позднее расспросить Айхьеля об истинном положении вещей.

– Вот технические отчеты, – сказал Айхьель, бросая папки на стол. – У Дита есть не только кобальтовые бомбы, но и несколько кораблей, хотя они и не представляют собой реальной угрозы. Бродячий торговец доставил на Дит гиперпространственную пусковую установку, которая может сбросить бомбы на Нийорд, оставаясь на Дите. Это было выяснено только когда торговец уже покидал Дит. Жители Нийорда, люди мирные и гуманные, были, по вполне понятным причинам, весьма встревожены этим фактом и убедили капитана торгового корабля выложить дополнительную информацию. Вся она здесь. Вкратце эти данные дают возможность определить минимальный срок, за который установка может быть приведена в действие.

– И когда же истекает этот срок? – спросила Леа.

– Через десять дней. Если за это время ситуация в корне не изменится, нийордцы собираются стереть все живое с поверхности Дита. Уверяю вас, они вовсе не хотят этого делать. Но они вынуждены будут сбросить бомбы, чтобы выжить самим.

– Что мне нужно будет делать? – спросила Леа, листая страницы отчета. – Я ничего не знаю о ядерной физике или гиперпространстве. Я – экзобиолог, имеющий дополнительную степень в антропологии. Какую помощь я вообще могу оказать?

Айхьель посмотрел на нее сверху вниз, потер подбородок, зарываясь пальцами в жировые складки.

– Я снова поверил в добросовестность наших вербовщиков, – проговорил он. – Это очень редкое сочетание профессий, даже для Земли. Тощенькая ты, конечно, как цыпленок-недокормыш, но достаточно молода, чтобы выжить, – если, конечно, мы будем за тобой приглядывать.

Он поднял руку, предупреждая сердитые возражения Леа:

– Больше никаких выбрыков. Времени нет. Нийордцы потеряли, должно быть, человек тридцать своих агентов, пытаясь найти эти бомбы. Шесть человек из нашей организации были убиты, включая и моего предшественника, который стоял во главе проекта. Он был хорошим человеком, но, мне кажется, подходил к проблеме не с того конца. Я думаю, что это проблема культурного, а не психического свойства.

– Прокрути пленку еще раз, только подправь настройку, – нахмурившись, посоветовала Леа. – Я слышу только треск разрядов.

– Это очень старая проблема – проблема происхождения. Все имеет свое начало. Если мы сумеем выяснить, почему эти люди так нацелены на самоубийство, мы, возможно, сумеем изменить эти причины. Я вовсе не предлагаю прекратить поиски бомб или гиперпространственного генератора. Мы будем делать все для того, чтобы предотвратить гибель этой планеты.