Шиндина лукаво подставляет щеку – Семёнов целует её. Все чокаются, выпивают.

Семёнов (наливает снова.) Теперь несколько слов о Виолетте Матвеевне!

Нуйкина (протестуя). Я вас умоляю!

Семёнов (не обращая внимания на протесты Нуйкиной). Прямо скажу вам, Виолетта Матвеевна очень тяжелый человек! Зануда из зануд!

Нуйкина краснеет, возмущена.

Семёнов. Но и добрее души, чем у Виолетты Матвеевны, вы во всем облисполкоме не найдете! (Шиндиной) Запишите её домашний телефон. У вас дети есть?

Шиндина. Сын!

Семёнов. Как зовут?

Шиндина. Вовочка.

Семёнов. Сколько лет?

Шиндина. Двенадцать.

Семёнов. Так вот, когда ваш Вовочка подрастёт и надо будет его в институт устраивать, телефон профессора Нуйкина очень даже пригодится!

Нуйкина. Геннадий Михайлович, что вы себе позволяете? Это просто возмутительно! Люди подумают, что и на самом деле!..

Семёнов (Шиндиной). Записывайте, записывайте!

Шиндин. Я запишу, потом передам. (Достает блокнотик.)

Семёнов. Пиши, милый: двадцать три – семьсот семьдесят один. (Шиндиной.) Только имейте в виду – Виолетта Матвеевна меньше, чем по часу, ни с кем по телефону не разговаривает. Так что если будет все время занято, не отчаивайтесь. Одним словом, Аллочка, – за вашего Вову, будущего студента!

Шиндина. Спасибо!

Все чокаются, выпивают.

Семёнов (наливая снова). Я ещё не кончил, товарищи! (Поднимает стакан, торжественно.) Алла Ивановна! А сейчас я предлагаю выпить за здоровье всех присутствующих, попрощаться с ними и – вместе со мной выпрыгнуть из этого поезда и исчезнуть навсегда! (Смотрит, какое произвело впечатление). Что, испугались?

Шиндина. Почему? Я готова!

Семёнов. Ну молодец! Тогда разрешите вас поцеловать ещё раз! (Целует Аллу, на этот раз уже в губы и долго.)

Шиндин отворачивается – как будто что-то ищет на полке.

(Поднимает стакан. В полном восторге.) Пью за то, чтобы вы всегда были такой... готовой на все!

Чокаются, пьют. Девятов только пригубил. А Семёнов уже снова целует Аллу, что-то шепчет ей на ушко – Алла хохочет. В это время раздается резкий стук в дверь. Входит молодой пассажир.

Семёнов (уже чувствуя себя здесь хозяином) В чём дело, товарищ?

Молодой пассажир. Ни в чём. Просто я еду в этом купе.

Семёнов посмотрел на Шиндина – дескать, что он мелет.

Шиндин. В каком смысле вы едете в этом купе?

Молодой человек. Ну, хотя бы в том смысле, что вы, например, сидите на моем плаще.

Шиндин (извлек из-под себя плащик, оглядел, отложил в сторону). А где ж вы были до сих пор?

Молодой пасажир. Я был там, где я был. А теперь я пришел и хочу лечь спать. Поэтому я сейчас выйду на пять минут, прошу закончить веселье, проветрить купе и дать мне возможность отдохнуть. (Вышел.)

Наступило молчание.

Семёнов. Сейчас все уладим! (Приоткрывает дверь.) Молодой человек, любезный, на одну минуту!

Молодой пассажир (возвращается). Я слушаю. Только, пожалуйста, не уговаривайте меня, что через полчаса все закончится. Я больше пяти минут ждать не буду. У меня завтра утром ответственное совещание, и я должен явиться со свежей головой.

Семёнов. Какая ваша полочка?

Молодой пассажир показал на верхнюю полку.

Так вот я вам предлагаю – взять свой плащик, извинить нас за то, что мы его маленько помяли, и лечь отдыхать на точно такую же полочку, но в соседнем купе. На мое место. Я к нему не прикасался – стерильность гарантируется! Не возражаете оказать нам эту небольшую услугу?

Молодой пассажир (подумав). Хорошо. (Берет плащ, сумку, выходит.)

Семёнов (вслед). Успешного совещания! (Поворачивается к Алле, обнимает её.) Ну, Аллочка Ивановна, вы видите, как сама судьба позаботилась, чтобы мы с вами ехали в одном купе? Что вы на это скажете? (Прижимает её к себе.) Ваша полочка какая?

Шиндина (про себя). Странно. Билеты, вообще-то не я приобретала, это от организации. Полное безобразие. Мы втроём имеем билеты на эти места, и я думала, что кроме нас, тут больше никого и нет. У меня нижняя, но я переберусь наверх. (Шиндину.) Лёнечка, ты мне уступишь своё местечко?

Шиндин (закашлявшись). Конечно, конечно...

Семёнов (руку с талии Аллы он уже не убирает). Пусть попробует не уступить – вообще выставим из купе! И имей в виду, милый, ты – муж Аллы Ивановны, с ней вместе работаешь, – что б было тихо!..

Шиндин снова закашлялся.

Семёнов. Ты кончай кашлять! Я к тебе обращаюсь...

Шиндин (сквозь кашель). Все будет нормально...

Семёнов. То-то! А теперь слово для приветствия предоставляется руководителю нашей делегации, Юрию Николаевичу Девятову!

Девятов (поднял стакан, Шиндиной). За вас! (Выпивает.)

Семёнов. Это все, на что ты способен, Юрий Николаевич?

Девятов разводит руками.

Семёнов. Вот до чего довела человека принципиальность! Товарищи, не будьте принципиальными! Принципиальность иссушает душу!

Девятов (резко). Ну, хватит!

Семёнов. Извини! (Поднимает руки вверх.) Виолетта Матвеевна, вам слово!

Но не успела Нуйкина произнести и полслова, как дверь без стука резко распахнулась – и вошел Малисов.

Малисов (с ходу, неестественным голосом). О, я вижу веселье в полном разгаре! О, кого я вижу! Юрий Николаевич! Виолетта Матвеевна! Геннадий Михайлович! Вот это здорово! Откуда вы взялись?

Нуйкина (в полном удивлении). А вы как сюда попали, товарищ Малисов?

Малисов. Я еду в этом купе! Это мои друзья! Лёня, ты где их нашел? Ты вообще знаешь, с кем ты пьешь? Это же те самые члены комиссии, которые нам сегодня акт не подписали! А ты, понимаешь, с ними запросто пьешь коньяк, веселишься! Ну, теперь уж, я надеюсь, все будет в ажуре – акт подпишем, а, товарищи? Можно сказать, сама судьба нас свела! Я чувствовал, что нам сегодня придется выпить, чувствовал! В ресторан вы отказались пойти со мной, но все равно попались! А? Лёня, мы как, акты будем прямо сейчас подписывать или потом? Они у меня в портфеле, кажется, или я тебе их отдал?

Шиндина. Они у меня! (Открыла сумочку, достала акты, кинула на стол.) Вот они!

Девятов помрачнел, сжался, у Нуйкиной вытянулось лицо. Семёнов насупился.

Шиндин (с огромным усилием сдерживается, чтобы не влепить Малисову бутылкой). Сядь! Налей себе, выпей! Хоть бы поздравил Аллу Ивановну с днем рождения!

Малисов. Ах, я же совсем забыл! Аллочка, сколько тебе стукнуло? Бедняжка – в день рождения послали в командировку! Как тебе наши гости, правда, замечательные люди?

Шиндина. Ну что ты, я просто в восторге от них! Они, правда, не знают,  что день рождения у меня второго января, но это же сущие пустяки! Мы же пригласили их совсем для другой цели!

Шиндин побелел, у него задрожали руки.

(Шиндину.) Что ты так смотришь на меня? Не сыграла роль до конца? Уж извини, дорогой. Зато верность тебе сохранила! (Семенову, сухо.) Выпустите меня, пожалуйста.

Семёнов отодвинулся. Шиндина выходит из купе. Все молчат.

Нуйкина. Боже мой, какой ужас!

Девятов поднялся, лицо у него сейчас жесткое, он вынимает из кармана кошелек, отсчитывает несколько пятерок, бросает на столик. И, не сказав ни слова, выходит из купе. Нуйкина тоже поднялась, чтобы выйти, но взгляд её задержался на коробочке с французскими духами. Какое-то мгновение колеблется: забрать или оставить? Все-таки оставила. Повернулась резко и вышла.

Семёнов. Некрасиво, некрасиво, братцы. (С сожалением посмотрел на недопитый коньяк – полторы бутылки ещё оставалось – вздохнул и тоже вышел.)

Малисов сел в уголок, молчит. Шиндин подошел к двери, резко распахнул, выглянул – у окна, спиной к купе, стоит Алла, курит.

Шиндин. Ну-ка, зайди!