— Как прошла ночь? — донеслось до нее словно издалека. Алена с трудом открыла глаза и покосилась на Терещенко.

Тот улыбнулся.

— Да так… ничего особенного. Пьяная оргия, попытка изнасилования…

— Значит, не скучали… — Он зевнул.

— А у вас? Как Ренальдо сыграл?

— Какая разница? Я не видел.

— Давно сидите?

— Порядком, — вздохнул Вадим. — Пока сидел, не переставал о вас думать.

— Похвально. Даже не знаю, есть ли лучший способ заставить думать о себе мужчину. Выходит, его надо продержать под дверью всю ночь.

— Ваша доброта обезоруживает.

— Это далеко не все мои достоинства. — Она тоже зевнула и положила голову ему на плечо.

Он усмехнулся:

— Не сомневаюсь. И все-таки ваша попытка соблазнить должностное лицо при исполнении… Вряд ли это можно расценить как положительную сторону вашей натуры.

— Да бросьте вы, — отозвалась Алена, понимая, что опять погружается в сладкую дрему. — Могу я хоть раз за ночь опереться на сильное мужское плечо! А то все пьяных на себе таскаю…

Что-то теплое и влажное коснулось ее губ. Она не сразу поняла, что это «что-то» вряд ли принадлежит Вадиму Терещенко — как и сопение, раздававшееся в непосредственной близости от ее носа. Плечо следователя напряглось. Алена открыла глаза и едва не вскрикнула — овчарка Дуся снова собиралась лизнуть ее прямо в губы.

— Фу… — неуверенно произнес Вадим.

— Зря стараетесь, — одними губами прошептала Алена; она боролась с желанием громко чихнуть. — Она команд не понимает. Вернее, понимает, но игнорирует.

— А где твой хозяин, песик? — обратился к Дусе следователь.

— Дульсинея! — взвыл Павел Петрович Строганов и кинулся к собаке. — Отойди от людей, скотина!

Он поймал овчарку за поводок и, отступив на шаг, церемонно шаркнул ногой.

— Такая свинья, знаете ли… — смущенно промямлил он. — Не успел на поводок прицепить, а она лапой дверь открыла и понеслась — совсем от рук отбилась. Вот достанешь меня когда-нибудь, взгрею! — пообещал он Дусе и почесал ее за ухом. Собака блаженно зажмурилась.

— Вы сегодня что-то рано, — Алена улыбнулась хозяину невоспитанной Дуси.

— Поменял режим. Врачи советуют раньше спать ложиться. А я, если рано лягу, встаю тоже рано. Шесть утра — и не могу уснуть, как отрубает. Да и после той ночи, когда я в больницу загремел, не могу поздно из дома выходить.

— Что, так страшно?

Следователь легонько толкнул ее в бок, но Алена проигнорировала предупреждение.

— Не могу забыть, — Строганов положил руку на грудь, — даже сейчас вот вспомнил, и сердце закололо. Не приведи кому-нибудь еще такое увидать! — Он кивнул на дверь квартиры Харитоновых. — Ужас! Нет, не могу!

С этими словами он стал быстро спускаться по лестнице.

— Так что же все-таки увидел Строганов на месте преступления? Я ведь до сих пор не знаю! — Алена повернулась к Терещенко.

— Не стоит рассказывать, — ответил он и насупился.

— Почему же? Ведь меня это каким-то образом касается, не так ли? — прищурилась Алена.

— Не хочу я вам рассказывать. Чем меньше вы будете знать, тем лучше для вас.

— Значит, вы за меня так переживаете?! Почему же вы собаку не отогнали, она ведь меня укусить могла?

— Как вы себе это представляете? Как я должен был ее отгонять?

— Погромче крикнули бы «фу». Для приличия хотя бы. Сами струсили?! Бравый следователь!

— Вот именно что крикнул бы только для приличия. Я бы тогда выглядел смельчаком, а она бы с перепугу вцепилась в ваш нос. По-моему, это не совсем то, чего нам хотелось бы…

— Ладно уж… — Алена поняла, что в ее положении выгоднее сменить гнев на милость. Похоже, что у Терещенко были заготовлены ответы на все вопросы, поэтому она решила больше ничего у него не выспрашивать, по крайней мере, пока. Она предложила: — Кофе хотите?

— Неужели я все-таки попаду сегодня в вашу квартиру?

— Будете ехидничать — вряд ли.

Он не стал ехидничать — вскочил с необычайной легкостью и подал ей руку, одновременно разминая затекшие ноги.

— Отличное кофе. — Вадим зажмурился от удовольствия.

— Кофе — это он, мужской род, — усмехнулась Алена.

— А вот и нет. По последнему указанию Министерства образования теперь кофе можно употреблять и в среднем роде.

— Не думала, что у вас хватает времени еще и последние указания Министерства образования изучать. Преступников бы лучше ловили.

Проигнорировав ее замечание насчет преступников, он пробормотал:

— Да я с детства никак не мог выучить, что кофе — это он, а не она или оно. Поэтому, когда по телевизору услыхал, очень обрадовался, что теперь не нужно каждый раз ломать голову, в гостях, например.

— Не верю, что по телевизору что-то еще, кроме рекламы, показывают. Лично я, как ни включу, обязательно натыкаюсь то на Ляльку, то на Ирину, в общем… — Алена вздохнула. — Кстати, расскажите-ка поподробнее… Во что вы меня втянули?

— Во-первых, вас никто не втягивал, постыдились бы, а во-вторых, очень хочется просто попить кофе, не вспоминая об убийствах, ограблениях и прочих гадостях.

— Ну… знаете ли!.. — возмутилась Алена.

— Хорошо-хорошо. — Вадим не стал спорить. — Что именно вас интересует?

— Вообще-то все. А для начала… почему меня использовали в качестве подсадной утки?

— Потому что вы знаете об убийствах даже больше, чем я. К тому же вы готовы к сотрудничеству, а остальные девушки — нет. Вы перезнакомились со всеми, кто так или иначе проходит по этому делу, а потому у вас есть все шансы стать очередной жертвой. И еще вы одна живете. Ведь все убитые на момент смерти находились одни в своих квартирах.

— И все-таки… неужели из десяти девушек я самая подходящая?

— Видимо, придется обрисовать ситуацию. — Вадим поставил чашку на стол.

— Да, придется, давно пора, — кивнула Алена.

— Дело обстоит так: жертву убивают спустя неделю после того, как на экраны выходит рекламный ролик с ее участием. Ровно через неделю. Чтобы заслужить титул покойницы, девушка должна: а) на момент убийства остаться одна более чем на сутки, б) иметь в квартире гонорар за рекламу… По крайней мере, так было во всех трех случаях. И знаете, что интересно? За день до убийства Ирина сняла со счета в банке пять тысяч долларов — то есть все, что у нее имелось.

— И Лялька хотела занять…

— А Инга продала две шубы — свою и материну. И заложила в ломбарде все, что только могла. Зачем же им деньги?

— Лялька машину хотела купить, — вслух размышляла Алена. — Хотя нет, накануне убийства, похоже, уже не хотела… Знаете, мне Сакисян посоветовал гонорар в банк не класть.

— Это еще почему? — удивился Вадим.

— Сослался на якобы надвигающийся кризис. Вообще, говорит, сейчас вкладывать во что-либо смысла нет, так как скоро всем в нашей стране крышка — зарплаты сократят, электричество вырубят, к власти придут китайцы, ну… и тому подобное. Я лично не очень-то в это верю. Но он убежден. Это я к тому, что если у вас деньги в банке лежат… впрочем, информация не точная. Лариса с ним даже поспорила.

— Интересно. — Следователь подпер подбородок кулаком и в задумчивости посмотрел на собеседницу. — Мне Сакисян о кризисе ничего не говорил.

— Вы же не снимались в рекламе прокладок «Тендер», не так ли?

— Нет! — вскричал Вадим. — Но какое это имеет значение?!

— Он только девушек предупреждает, потому что жуткий бабник, а подобная осведомленность делает его более значимым в глазах противоположного пола, — со знанием дела объяснила Алена. — Ходит с важным видом, раздает финансовые советы. Словом, корчит из себя авторитет.

— А вы сами что думаете?

— Только то, что он уверен: деньги девушки хранят дома. Но это не дает нам никаких зацепок. Я догадывалась, что Лялька не снесла гонорар в банк, но я же не пошла ее убивать, — усмехнулась Алена. — Давайте все-таки вернемся к вашему плану.

— План прост. Мы договорились с агентством, которое размещает ролики в телеэфире, что реклама с вашим участием пойдет на следующей неделе. В компании «Степ» об этом не знают. Да их, в общем-то, и не касается, в каком порядке будет размещено то, что они уже сдали. Выпуск остальных роликов в эфир пока приостановлен. То есть будут крутиться ваш, Ольги Харитоновой, Инги и Ирины. И мы приняли насчет остальных девушек кое-какие меры. Доступной для убийцы остаетесь только вы, Алена.