— А, так, значит, ты поставил палатку, чтобы я все время была в рабочей форме.
— Совершенно верно.
— В этом ты весь — работа, работа и еще раз работа. И даже когда ты получаешь от жизни удовольствие, тебе кажется, что дело всего лишь в работе.
— Да? — Тейт вопросительно взглянул на Келзи.
— Да, — утвердительно ответила она.
— По-моему, ты судишь обо мне слишком поспешно. Сейчас я нисколько не сомневаюсь, что получаю удовольствие от жизни. — Руки его скользили все ниже и ниже, гладили ягодицы и бедра Келзи, потом снова поднялись вверх и стали поглаживать плечи, словно желая снять с нее напряжение.
Тейт изучающе смотрел в лицо Келзи, словно высчитывая момент, когда лучше снова поцеловать ее. Губы их снова слились в поцелуе. Он медленно исследовал ее тело, словно прибитое к нему волной прилива.
У нее кружилась голова, и выпитые гавайские коктейли были тут ни при чем. Она чувствовала щекой пробивавшуюся щетину Тейта, язык его властно проникал между ее губ. Келзи гадала про себя, почему во рту так сладко — от поцелуев Тейта или от съеденного за ужином экзотического десерта.
Десятки мыслей крутились у нее в голове, пока губы Тейта ласкали ее рот, а потом чувствительное место возле мочки уха.
Она вспомнила, каким холодным казался Тейт, когда они встретились в первый раз, как они ходили в ювелирный магазин и он, взяв в ладони ее руку, поглаживал пальцем мозоли. Потом она вспомнила, как Тейт с удовольствием ел мороженое в аэропорту Денвера, забыв об ожидавшей его бумажной работе. И она была рада, что, если они даже вскоре расстанутся, эти воспоминания, в которых Тейт был таким красивым, заботливым и нежным, навсегда останутся с ней.
Но очарование момента было нарушено криками каких-то подвыпивших юнцов, которые пробежали мимо них прямо по воде, обрызгав Келзи и Тейта с головы до ног. Тейт сделал шаг назад, держа Келзи за руку. Теперь у него был возмущенный вид, пальцы сжимали ладонь Келзи сильно, почти грубо.
— Келзи, я… — он покачал головой, словно упрекая в чем-то самого себя. — Я не хотел, чтобы наша игра зашла так далеко. Извини. Я не должен был…
— Нет, — Келзи выпрямилась. — Не надо.
В лучах лунного света Тейт выглядел таким же смущенным, как Келзи. Он стряхнул с себя эмоции, как обезьяна стряхивает с дерева кокосовый орех. Тейт так и не понял, как сильно подействовало все это на Келзи. И она не собиралась показывать ему это. Она будет холодной и рассудительной. И не признается ему ни в чем, кроме того, как много значила для нее работа. И прежде чем закончится рекламная кампания, Тейт поймет, что Келзи — способная, решительная и уверенная в себе девушка. Она покажет ему, о, она обязательно покажет ему! Никто еще никогда не целовал ее так и не спешил потом извиниться.
«Может быть, в этом все дело, — призналась себе Келзи. — Просто никто никогда не целовал меня так, как Тейт».
Келзи провела пальцем по подбородку Тейта, невзначай коснувшись мизинцем его губ. Она надеялась, что Тейт не почувствует ее дрожи, а даже если почувствует, никогда не поймет, от чего она дрожит — от гнева или от сдерживаемой страсти.
— Не извиняйся, — произнесла она. — Не нарушай очарования. Пусть этот момент останется в памяти — лунная ночь, двое людей, стоящих на пороге сказки. Твой шампунь принесет тебе удачу, а моя работа поможет добиться успеха мне. Не надо извиняться, чтобы дать мне понять, что это всего-навсего работа. И не стоит напоминать мне, что нельзя смешивать деловые отношения с личными.
Тейт не стал с ней спорить, но руки его, все еще обнимавшие Келзи за талию, безвольно упали вниз. Келзи тут же стало холодно. Несколько минут они медленно шли вдоль берега. Но теперь прогулка потеряла всякий смысл: каждый думал о своем, и каждый готов был в любой момент вернуться к себе в номер.
У дверей отеля между ними возникла неловкость. Келзи рассеянно мяла цветочную гирлянду, думая о том, что пора прекратить все это как можно скорее, но не находя в себе сил.
— Келзи… — произнес наконец Тейт. — Я хочу сказать…
Она глубоко вздохнула, жадно ловя каждое его слово и понимая, что вряд ли можно что-нибудь изменить. Ничто не изгладит из ее памяти той бури эмоций, которую она пережила несколько минут назад.
— Я понимаю, что ты имела в виду, — продолжал Тейт. — И я рад — мне легче от того, что ты не восприняла все происшедшее слишком серьезно. В конце концов это могло бы помешать успешному ходу работы, а никому из нас этого бы не хотелось.
Келзи ничего не ответила. Она смотрела на Тейта застывшими глазами с непроницаемым выражением лица.
— Думаю, что сегодня наши друзья из съемочной группы ясно показали, чего ждут от нас. Но ты абсолютно права, считая, что я не должен идти у них на поводу. — Он говорил все это, не догадываясь о разочаровании, с которым отчаянно боролась Келзи.
Когда Келзи в следующий раз увидела Дэниела Марстона, он использовал свой серф уже не как реквизит на съемочной площадке — он скользил на нем по волнам, напоминая морского бога на спине дельфина. Несмотря на внушительные размеры Марстона, все это выглядело так, словно он не прилагает ни малейших усилий к тому, чтобы держаться на волнах. Пока съемочная группа готовилась к съемке, Келзи восхищалась мастерством Марстона. Когда он выскочил на песок в нескольких футах от нее, Келзи спросила:
— А когда я смогу получить урок серфинга, обещанный мне в самолете?
Марстон покрутил головой, словно собака, стряхивающая воду, и лучезарно улыбнулся Келзи.
— А ты готова?
— Конечно.
— Но что скажет на это Тейт? Он ведь, наверное, испугается за твои волосы и прочтет мне целую лекцию о безответственном поведении.
Сердце Келзи больно заныло, как только она услышала имя Тейта. Но тем упрямее она стала настаивать на своем. Закатив глаза, Келзи раздраженно произнесла:
— Как будто это действительно имеет какое-то значение. Для последней съемки мои волосы даже не причесывали. Ну давай же. К тому же Кобб сказал, что мы не будем сегодня снимать до ленча.
— Ты просто не оставляешь мне другого выхода, Келзи. — Марстон подмигнул ей. — Обещаешь, что постараешься не обгореть? Уж в этом-то случае Тейт наверняка снимет с меня скальп.
Келзи протянула ему руки, предлагая осмотреть кожу. Лосьон для загара покрывал ее тело тонкой пленкой.
— Видишь. Он не смывается даже морской водой.
— Что ж, придется согласиться, — сказал Марстон с видом человека, которого обвели вокруг пальца. Он наступил на один конец серфа, а другой подхватил рукой.
— Вперед, малышка, мы заставим их всех пожалеть, что они не на нашем месте.
День был словно специально создан для занятий водными видами спорта. Было, как всегда, солнечно, но не очень жарко. Они отплыли футов на пятьдесят от берега, Марстон что-то объяснял Келзи про приливы и течения, но она почти ничего не понимала. Потом он помог Келзи забраться на серф, и она, конечно же, тут же опрокинулась обратно в воду. Но тот короткий момент, когда она стояла на доске, прежде чем потерять равновесие, был поистине незабываемым.
Потом они поплавали немного у берега и стали нырять и резвиться на мелководье. Члены съемочной группы кричали им с берега какие-то непристойности, но Келзи уже привыкла не обижаться на этих людей. Она обдавала Марстона фонтанами брызг, а он набрасывался на нее, грозя потопить.
— Уф, — сказал наконец Марстон, снова отталкивая от берега серф. — Ты слишком хороша для всех этих игр. Лучше заберись еще раз на эту штуку и покажи им всем, какой я хороший учитель.
Келзи поплыла за ним, приободренная похвалой. К своему собственному изумлению, когда они отплыли от берега, она сумела, забравшись на серф, захватить набежавшую волну и, по знаку Марстона, встала на ноги, испытывая при этом примерно те же ощущения, что и накануне, когда шла по вестибюлю отеля под парами голубого коктейля.
Но она сделала, сделала это! У нее получилось!
Под аплодисменты собравшихся на берегу Келзи проплыла параллельно берегу примерно двадцать пять футов. Когда доска опрокинулась, она упала спиной в воду, словно кто-то потянул ее сзади за купальник, и тут же вынырнула, по-прежнему смеясь от удовольствия.
