— Кофе на плите, — усталым голосом проговорила она. — Нажми кнопку.

Я положил пустой тюбик, достал две чашки и поставил их на стол. Аннет не пыталась помочь мне; она села, поставив на стол локти и опустив голову на руки.

— Может, в порту… что-нибудь сделают… — но в голосе её звучало сомнение. — Как проходы, Вир?

По-прежнему одной рукой я налил кофе в чашки, критически осмотрел их и добавил в каждую по две полных ложки тростникового сахара. Размешал сначала в её чашке, потом занялся своей.

— Оба прохода закрыты. И у нас нет оборудования — по крайней мере я его не видел — чтобы пробить перемычки.

Она невидящим взглядом смотрела прямо перед собой, не замечая ни кофе, ни меня. Я забеспокоился. Выражение её лица слишком напоминало то, что я видел у Дагни.

— Я ещё кое-что нашёл в ледяной пещере…

— Знаю… жезл. Дайнан показал его нам.

— Он похож по действию на лазер. Может, прожжём преграду. И там ещё есть река…

— Река, — тупо повторила она, а потом с пробудившимся интересом: — Река?

Я сел напротив неё, довольный, что прорвался сквозь отрешённость. Прихлёбывая кофе, рассказал об обвале в пещере и о том, как нашёл реку.

— Но ведь этим оружием можно пробить проход в одном из туннелей, — заметила она, беря в руки чашку. — Это лучше, чем пускаться в путь по реке, неизвестно куда ведущей. Если тебе удалось пробить стену пещеры, то с перегородками должно получиться.

Я должен был признать логичность её рассуждений. Но мысль моя продолжала возвращаться к подземному потоку, хотя я и согласился вначале испытать оружие и попробовать прожечь путь наружу.

Я действительно попытался, но безрезультатно: не хватило энергии. Должно быть, я использовал весь заряд, оставшийся в древнем оружии, когда сражался в пещере с чудовищами. Выбрав самую подходящую перемычку, я выстрелил. Луч на мгновение вспыхнул и погас. Как я ни вертел оружие, больше ничего добиться не удалось. Второй жезл, который я принес с собой, также ответил лишь короткой вспышкой. Я отправился к ледяному складу и принёс оставшиеся два жезла, но ни один из них не действовал.

Что бы ни скрывалось подо льдом, оно было для нас так же недоступно, как за стальной стеной. Мы попытались сколоть лёд. Но было ужасно холодно, а продвигались мы так медленно, что поняли: времени на это у нас нет. Слишком в тяжёлом состоянии Дагни.

С невероятными усилиями Аннет умудрилась покормить и напоить девочку, которая лишь поэтому оставалась живой. Но кроме этого она не смогла сделать ничего. В конце концов и Аннет согласилась попробовать выход по реке; тот путь, по которому мы пришли, был перегорожен в двух местах.

Мы установили, что река за стеной была неглубокой, всего по пояс, но холодная вода и быстрое течение не позволяли идти вброд. Под лучами наших фонарей вода была такой прозрачной, что можно было вступить в неё по ошибке, думая, что какой-нибудь камень выступает над поверхностью, тогда как он лежал на дне.

Отобрав припасы, мы занялись сооружением плота, используя для этого части установок центра управления огнем. Нам нужны были шесты, чтобы тормозить плот при очень быстром течении или направлять его; а подъемные тросы подойдут в качестве якорей.

Возможно, что туннели впереди заполнены водой доверху. У нас была водонепроницаемая оболочка; впрочем, без проверки невозможно было сказать, выдержит ли она подводное плавание.

За работой мы утратили всякое представление о времени. Мы ели, когда были голодны, спали, устав, и работали, отдохнув. Я забыл сверить часы, и теперь можно было лишь догадываться, сколько дней мы уже под землёй. У нас постоянно возникали споры об этом, пока, по предложению Аннет, не была запрещена сама тема. Наконец плот был готов, мы нагрузили его припасами и всем, что будет необходимо для путешествия наверху, если нам суждено вновь достичь поверхности Бельтана.

В последнюю ночь я сосчитал спящих на койках. Одного не хватало. Я ещё раз пересчитал, на этот раз по пальцам. Гита! Но где… Мой спальный мешок лежал у входа, но я навещал Аннет в её отгороженном уголке, чтобы посмотреть, не нужна ли помощь ей и Дагни. Должно быть, тогда Гита и выскользнула. Куда? После приключений близнецов вряд ли она отважится на самостоятельное исследование. Не стоит громко звать её и поднимать лагерь, пока я не поищу сам. Я выскользнул из пещеры и осмотрелся. Через какое-то время зрение адаптировалось к темноте, и я увидел отсвет поясного фонаря откуда-то из камней у основания подъёма. Рассерженный её неосторожностью (хотя больше следов мы не находили, уверенности, что рядом не бродят чудища, не было), я пошёл туда.

Я собирался резко заговорить с ней, но промолчал, увидев, где она стоит. Гита держала в руках один из жезлов, принесенных мной из ледяного склада. Конец жезла был направлен на стену. Из него вырывалась серия вспышек, очень слабых, сравнительно с тем огнем, которым было уничтожено чудовище.

— Гита!

Она повернула голову, но не опустила жезл. Её лицо выражало упрямую решимость, в этот момент она была особенно похожа на Аннет.

— Ты сам сказал, что они не годятся для твоих целей, — вызывающе заявила она, оправдывая свои действия. — А для этого они годятся.

Она пользовалась двумя жезлами, чтобы высечь в скале буквы. Мы так давно использовали для записи ленты, что письмо вручную оказалось почти забыто. Но на Бельтане недостаток снабжения привёл к оживлению некоторых древних навыков, и Гита с энтузиазмом училась писать.

— Грисс Лугард, — она прочла уже написанное на скале. — Друг…

Да, правда, он был нашим другом. Он сделал для нас всё, что смог. Я думаю, ему понравилась бы надпись Гиты больше перечисления титулов и званий.

Я взял у неё жезл. До сих пор не могу объяснить, зачем я это сделал, но, экономя каждую искорку энергии, добавил под неровным «друг» ещё шесть букв. Гита читала их одну за другой, по мере того как они появлялись на скале:

— Т-р-у-б-а-ч. Трубач. О, это тоже ему понравилось бы. То, что нужно, Вир! Я не могла уйти и оставить его так, без надписи.

Романтика старых лент, скажет кто-нибудь. Но я знал: она права. Это нужно было сделать. И я был рад, что она подумала об этом. Как последний штрих, я воткнул оба жезла в груду камней, они стояли прямо, древки без знамён, памятник, который, может быть, не увидит больше ни одно живое существо, но который мы будем помнить долгие годы.

Никто не видел нашего ухода, никто не заметил и возвращения. И мы не упоминали об этом, даже в разговоре друг с другом, и сразу же отправились спать.

«Утром», если над слоем скал и почвы действительно было утро, мы в последний раз проверили содержимое своих рюкзаков. Запасы, оставленные Лугардом и более ранними исследователями, постепенно иссякали. На мне был мундир службы безопасности, с которого я спорол не имевшие теперь значения знаки различия. Мне очень нравился значок с капитанской звездой-метеором, и я часто думал, кто был этот капитан и что происходило с ним на других мирах.

Мы спустились в ледовую пещеру очень рано, поступив с Дагни так, как раньше с Лугардом: закутали её в одеяла, а сверху завязали пласталистами, которые предохранят её, когда мы будем на плаву.

Плот мы оставили у пробитой стены, и на нём уже лежали самые тяжёлые вещи. Стоило немалых усилий спустить его на воду и затем удерживать, пока шла погрузка. Поднявшись на борт и отвязывая один из канатов — Тед в это время отвязывал другой — я вдруг встревожился, почувствовав опасения перед тем, что ждёт нас впереди. Верное ли решение мы приняли? Но я знал, что если мы хотим спасти Дагни, больше ждать нельзя.

К счастью, течение оказалось не таким быстрым, как я думал, хотя и достаточно сильным, чтобы нести нас. Один из прожекторов мы установили на носу (если можно говорить о носе плота), поэтому опасности впереди увидим. Мы с Тедом расположились по обеим сторонам плота и держали наготове шесты, чтобы отталкиваться от стен. Воздух оставался холодным, но нас уносило от ледовой пещеры, и вскоре температура стала такой же, как и в нашем лагере.