Она же прильнула лицом к его груди, лаская ее губами и освежая прохладным язычком. Ей нравился солоноватый вкус его кожи и легкое щекотание волос, стрелой спускавшихся вниз к животу.

Когда ее губы прикоснулись к его животу, Куэйд застонал и откатился в сторону, она еще не успела обидеться, как его голова уже лежала у нее на коленах, а руками он притягивал к себе ее голову.

— Я как утопающий в огненной реке, — прошептал он, касаясь губами ее груди. — Я весь горю, а река — как пламя.

Ласково придерживая ее тяжелые груди, он взял губами сосок и легонько сжал его.

Глория тихо вздохнула и сняла с его головы кожаный ремешок, отпустив на волю густые черные пряди. И охнула, словно ее коснулись языки пламени.

— Я хочу, чтобы ты горел, — шепнула она, — и чтобы я сгорела вместе с тобой.

Глория не могла отвести глаз от его живота, туго обтянутого кожаными штанами. И Куэйд еще не понял, что она собирается делать, как ее рука уже скользнула внутрь.

Он вскрикнул, почувствовав прохладное прикосновение к пылающей коже.

— Глория, нет, — еле слышно проговорил он, не переставая ласкать ее груди.

— Я хочу ощутить тебя всего, — сказала она. — Я хочу тебя видеть.

Она еще никогда не видела голого мужчину, и ее притягивал к себе вид пульсирующей обнаженной плоти, властно требующей своего.

Сначала Куэйд, покорный ее руке, не мог произнести ни слова, не мог даже пошевелиться, а потом он рванулся и лег на нее, шепча ее имя. Его губы искали ее уста и, найдя, впились в них жадным поцелуем, от которого словно молнии пронизали и его, и ее тело. Коленом он раздвинул ей ноги и поднял мешавшую юбку, потом провел рукой по ее животу. Приподнявшись над нею, он вдруг увидел, как осветился дверной проем в доме Уорренов, и, прокляв все на свете, оторвался от распростертой на земле девушки.

— Господи Иисусе! — простонал он. — С дикарями тебе безопаснее, чем со мной.

Он торопливо поднялся и натянул штаны.

— Куэйд?

Глория, не желая одеваться, лежала у его ног. Она тяжело дышала и смотрела на него огромными круглыми глазами.

Куэйд отвернулся.

Еще через несколько мгновений он наклонился и резко поставил Глорию на ноги. Дрожащими руками он натянул на нее рубашку и кофту.

— Там твоя мать, — хрипло проговорил он, потом нашел рубашку и надел ее. — Приведи себя в порядок и иди домой.

— А ты?

Глория застегнула пуговицы и умудрилась как-то расправить помявшуюся кофту, после чего, сунув чепец в карман, тряхнула волосами.

— Ну нет, я еще хочу жить, — сказал он.

— А твоя мать сейчас в полном праве убить меня или кастрировать.

Глория закрыла ему рот рукой.

— Я ей не позволю ни того ни другого. Пойдем со мной. Мы ей скажем, что хотим обвенчаться. Завтра можно сделать оглашение, а поженимся через неделю.

Куэйд был недоволен, что позволил себе так забыться, хотя дал клятву не трогать Глорию, пока они не будут принадлежать друг другу по закону, и в его голосе теперь не ощущалось привычной ласковости.

— Нет, Глория. Не так скоро. Мне только что пришлось потратить много денег, чтобы договориться с Вартоном, так что пройдет несколько месяцев, прежде чем я заработаю на дом и кусок земли.

Глория была неприятно поражена, и свет погас в ее глазах.

— Какое мне дело до твоих денег? Разве у нас нет фермы? Или тебе ее недостаточно?

— Нет, Глория. У мужчины должна быть своя гордость. Я не могу позволить себе жениться, не имея ничего в кармане. Несколько шкурок не в счет.

— Почему не в счет?

— Их хватит месяца на три, а что потом?

— Потом ты возьмешься за ум и примешь то, что тебе принадлежит. Неужели ты не понимаешь, что мне безразличны твои карманы. У меня хватит всего на двоих.

Куэйд вздохнул. Ерунда какая-то. Вместо того чтобы сделать ее своей, он объясняет ей, как собирается устроить свои дела, чтобы достойным образом содержать жену.

— Немножко терпения, любимая, — ласково проговорил он. — Я ведь только прошу тебя подождать, пока наше с Вартоном дело не начнет давать прибыль.

— Нет! — громко крикнула она. — Не хочу ждать!

Он нахмурил брови.

— Ну что ж. Придется, если, конечно, ты не выскочишь за другого. Глория сверкнула глазами.

— Наверно, я так и сделаю. Наверно, ты слишком упрям для меня. Куэйд схватил ее за плечи.

— Или ты слишком избалована и привыкла делать что тебе вздумается, — не смолчал он. — Однако, если тебе так спокойнее, я поговорю с твоей матерью и попрошу, чтобы она разрешила нам пожениться через шесть месяцев. А потом поеду в Кроссленд.

— Нет, — вывернулась из его рук Глория. — Не утруждай себя. Уезжай в Кроссленд и живи там, сколько хочешь.

— Глория! — крикнул ей вслед Куэйд, но она даже не повернула головы.

Едва сдерживая бурлившую в нем ярость, Куэйд стоял перед двумя судьями в Кроссленде. Его делу не помогло даже то, что судьи сгорали от нетерпения отправиться в Салем, где после долгого перерыва возобновились процессы над ведьмами. Нарушение закона, происшедшее двенадцать лет назад, было ничто в сравнении с необходимостью покончить с колдовством.

Стараясь сконцентрировать свое внимание на приятных вещах, Куэйд держал себя в руках. Этому он научился у индейцев и, когда больше ничего не помогало, с успехом пользовался наукой своих лесных друзей.

Бондарь Фиск тыкал пальцем в его бесстрастное лицо и отвратительно улыбался беззубым ртом.

— Да, да. Это тот самый Куэйд Уилд, который сбежал от меня двенадцать лет и несколько месяцев назад, — заявил он важным судьям, одетым во все черное. — Бесчестный малый. Сбежал, как вор, ночью и с тех пор ни разу не объявился.

— Фиск, я ничего у тебя не взял, — ответил ему Куэйд. — И ты не имеешь на мена никаких законных прав. Меня отдали тебе против моей воли, и я ничего тебе не должен.

— У вас есть доказательства? — спросил один из судей.

— Нет, — сказал Куэйд. — Я был тогда мальчишкой и не мог защитить себя от взрослых, которые взялись распорядиться моей судьбой.

— Значит, вы не согласны с обвинением? Фиск замотал головой так, что у него затряслись толстые щеки.

— У меня есть документ, по которому ты должен был отработать на меня десять лет, а ты отработал всего пять, — не утерпел Фиск.

Куэйд устремил на него горящий взгляд.

— Ты сказал, что взял за меня плату, — возразил он.

— Половину платы, — поправил его Фиск, вздрогнув под его взглядом. — Вторая половина тоже должна быть уплачена, а если нет, ты мне отслужишь.

— Господа, — Куэйд повернулся к судьям. Хитроумному бондарю надо было бы придумать что-нибудь получше, если он хотел опять завладеть Куэйдом, — этот человек принял половину платы, а половину я отработал, как он признал. Так что он получил все сполна, и то, что еще осталось неуплаченным, ему не принадлежит.

Судьи посовещались и решили, что Куэйд ничего не должен Фиску, а деньги Фиск может получить только в том случае, если этого захочет неведомый даритель.

Фиск запыхтел и побагровел, понимая, что ничуть не приблизился к долгожданным деньгам.

— Плата пришла через год после того, как Куэйд сбежал, — завопил он. — Мне пришлось нанимать работника, и он должен заплатить мне за это. Он убежал, пока еще договор оставался в силе, и, кем бы он ни был сегодня, за те двенадцать месяцев должен заплатить.

Тот, кто за него заплатил, не снял с него совершенное раньше преступление. Судьи опять засовещались.

— Вы правы, господин Фиск, — объявил один из судей.

— За побег мы назначаем Куэйду Уилду тюремное заключение сроком на один месяц.

— Господа! — возмутился Куэйд, однако судьи приказали ему замолчать.

Куэйд повиновался, но внутри он весь кипел, и его счастье, что никто ничего не заметил.

— Господин Фиск, — обратился к нему судья, — что до ваших расходов, то присланной суммы за глаза хватит покрыть все ваши расходы. Если же вам откажут в этих деньгах, то Куэйд Уилд возместит вам сумму, которую вы заплатили работнику за один год.