Ремонтировать линейный крейсер решили с помощью кессона, подводимого к пробоинам (так же как и броненосцы Порт–Артурской эскадры после нападения японцев в 1904 году). Сушон испытывал немалые трудности с ремонтом корабля. Благо еще, что разветвленная сеть железных дорог позволила доставить из Германии через Австрию нужные материалы и специалистов. Ремонт длился целых четыре месяца, и здесь многие историки склоняются к версии об упущенном шансе русских. Якобы «выход из строя «Гебена» мог бы существенно изменить всю обстановку на Черном море», но русская агентура докладывала о совершенно исправном корабле. Ну разумеется, ведь немецкий корабль был «ужасом для черноморцев» и полностью парализовал их действия.
Согласиться с этим трудно. Думается, подрыв тайной для русского командования не был. Крейсер долгое время стоял на одном месте, да и скрыть факт постановки кессона длиной 17 метров и глубиной 10 просто невозможно, даже если разворачивать корабль поврежденной стороной от берега. Достаточно иметь хороший бинокль и знакомых владельцев небольших лодок, снующих через Босфор сотнями. И не обязательно турок, а например армян или греков, симпатизирующих русским.
По большому счету вынужденный простой немецкого гиганта стратегически ничего не менял! Если заглянуть в хронологию войны на Черном море в этот период, то можно увидеть, что севастопольцы занимались своей обычной боевой рутинной работой: обстреливали Зонгулдак; с 28 марта начали методичные бомбардировки босфорских входных укреплений; пресекали турецкую морскую торговлю и, конечно, весьма успешно обеспечивали фронт Кавказкой армии. Деятельность флота России не прерывалась и с окончанием ремонта «Гебена». Встречи с ним русские моряки не искали, но после боя у мыса Сарыч «должный пиетет» перед противником у них прошел, а посему и к новому бою они были готовы. Вскоре такой момент вновь настанет.
Работы затянулись до 1 мая, но еще в апреле не на шутку разошедшиеся русские вынудили «Гебен» выйти в море. Турецкая морская торговля была близка к коллапсу. Порта потеряла более трети своих торговых судов. Вездесущие русские эсминцы топили даже парусные шхуны и мотоботы. Где уж там «поставить Россию на колени», если 9 ноября 1916 года контр–адмирал Сушон откровенно доложил министру Энвер- паше, что флот больше не может гарантировать доставку угля морем.
Германский корсар затребовал у Берлина переброски на Черное море пары подводных лодок. Моргенштаб отказал и туркам пришлось строить новые железные дороги для подвоза топлива в Константинополь по суше. Это, к слову, о результатах действий того человека, что еще два года тому назад обещал: «Я раздавлю Черноморский флот». Теперь вернемся к событиям более ранним. К началу 1915 года наконец прозрели в Лондоне. Запад зависел от торговли с Россией не меньше, чем сама Россия от Запада, И если русской армии не хватало вооружения, то союзники остро нуждались в продовольствии. В черноморских портах скопилось к концу 1914 года более 350 000 тонн грузов для французов и англичан. Фишер и Черчилль решили проблему со свойственной этой парочке категоричностью и долей авантюризма. Собрав старые броненосцы, союзники решают прорвать Дарданеллы с моря, разметав огнем тяжелых орудий турецкие укрепления и прорвавшись к Константинополю.
Зараженные оптимизмом французские и британские моряки взялись за дело решительно. Союзники пригнали в Эгейское море армаду броненосцев и даже два новейших корабля: линейный крейсер «Инфлексибл» и супердредноут «Куин Элизабет», вооруженный невероятными для того времени орудиями калибра 380 мм.
18 марта 1915 года союзный англо–французский флот пошел на прорыв! Командовал операцией адмирал де Робек. В Константинополе царили паника и хаос — город готовился к капитуляции. Сдали нервы даже у хладнокровного немецкого посла Вангенгайма — он переносил часть документации в американскую миссию. Энвер был близок к истерике. Талаат на время исчез. А что же «Гебен»? Да ничего! «Явуз Султан Селим» даже не высовывался. И дело не только в ремонте. Теперь корабль оказывался между молотом и наковальней—с востока его давили русские, с запада союзники. Шансов уцелеть, столкнувшись с «Куин Элизабет» в бою, у «разрушителя империй» не было, и Сушон понимал это как никто другой.
Что же касается британцев, то вопрос о «Гебене» даже не обсуждался в Адмиралтействе. Два новейших корабля были посланы на «обкатку», а не на поединок с немецко–турецким героем. И это лишний раз доказывает, что в контексте общей стратегии германский линейный крейсер ничего не менял. Ни по ту сторону Проливов, ни по другую. Он лишь «цементировал» разношерстный турецкий флот и являлся идеальным подспорьем для решения тактических задач.
Несмотря на острое желание овладеть Константинополем и прорубить коридор к русским, союзников постигла неудача Недостаток тральщиков и упорство турецких солдат, окопавшихся в укреплениях, созданных под чутким контролем неутомимого Лимана фон Сандерса, решили исход дела Корабли сравнивали укрепления с землей, но уже на следующий день турки воздвигали их вновь, откапывая орудия и продолжая наносить врагу невосполнимый урон. Эта битва меньше всего походила на бомбардировку Александрии в 1882 году! Но самым страшным оружием оказались мины. Потери понесли и французы и англичане. В облаке страшного взрыва за секунду исчез броненосец «Буве», позднее погиб британский «Оушен»…
Наконец в дело вступил исполинский дредноут «Куин Элизабет». Это его капитану П. Ч. Хоупу Фишер пророчил лавры победителя фортов и, конечно, «Гебена». Немецкий крейсер шел «на десерт» после вхождения в воды Константинополя. Но и почти тонные снаряды колосса оказались бессильны перед обычной землей и упорством турок. Де Робек затребовал подкреплений. Становилось ясным, что без пехоты овладеть вожделенными проливами не удастся. Вскоре адмиралу пришлют АНЗАК—Австралийский и Новозеландский армейский корпус Парни из далеких британских доминионов еще не знали, что Дарданеллы станут их могилой…
Пришедшие в себя турки, выстоявшие в борьбе с самым мощным оружием того времени — Королевским флотом Великобритании, под лозунгами Энвера и вновь воспрянувшего духом Талаата, устроили невиданную резню армянского населения. Это был кровавый реванш в понимании младотурок! Но Сушону было не до подобных «национальных курьезов».
Теперь вернемся к «Гебену». Через шесть дней после окончания ремонта, 7 мая 1915 года, русские корабли в очередной раз вышли в море, чтобы нанести удар по так называемому Угольному району. Увлеклись черноморцы всерьез! 9 мая был обстрелян порт Козлу, возле Эрегли крейсер «Память Меркурия» топит 27 парусников (!) и 2 парохода. На побережье смятение и паника. В Константинополе даже получают известие о начале высадки русских войск! Вот уж действительно, у страха глаза велики! «Гебен» сразу выходит в море! Русская эскадра держит курс к Босфору, следуя на традиционный для русских обстрел побережья. Контр–адмирал Сушон, как всегда, торопится, и заклятые враги расходятся на встречных курсах, не заметив друг друга.
Разумеется, Эбергард не стал держать броненосцы в едином строю, выделив для обстрела «Трех Святителей» и «Пантелеймона» в сопровождении гидроавиатранспорта «Александр I» и крейсера «Алмаз». Пока ветераны утюжили берег из своих огромных орудий, остальные корабли эскадры держались севернее, на расстоянии 45 километров. Еще мористее резали волну серые силуэты крейсеров — в дозоре шли «Кагул» и «Память Меркурия». Эбергард, не рискуя подвергать опасности весь флот, умудрился сделать немцам отличный подарок. Эскадра России была разделена на три части. Это была сбывшаяся мечта германского корсара — контр–адмирала Вильгельма Сушона.
В 5 часов 15 минут утра из Босфора выскочил турецкий эсминец «Нюмуне», чей сигнальщик заметил на севере грязнобурые пятна дыма, а уже в 5 часов 40 минут радиостанция разведчика призвала «Гебен»: «Русский флот у входа в пролив! Попал под обстрел броненосцев!»
Сушон среагировал подобно тигру. Вздев огромные боевые флаги, линейный крейсер развернулся и кинулся на врага! Первым разъяренного исполина опознал крейсер «Память Меркурия». Корабль сразу подставился под удар, получив… нет, не залп, а издевательский сигнал прожектором, передавший позывные «GB» (Я — «Гебен»). С крейсером Сушон связываться не стал — впереди маячили три броненосца Эбергарда, спешащие на соединение с «Пантелеймоном» и «Тремя Святителями». В итоге русский командующий был обречен на бой. «Гебен» имел большое превосходство в скорости. Все, что мог сделать Эбергард, это, прикрывая самый слабый броненосец эскадры «Ростислав» с орудиями калибра 254 мм, снизить скорость до 5 узлов (9 км/ч) и приказать открыть огонь. Флагманский «Евстафий» в 7 часов 53 минуты с дистанции 94 кабельтовых (17,4 км) произвел первый залп. Сушон спешил как никогда — «Гебен» развил такой ураганный огонь, что флагман русских исчез в сплошных всплесках от падающих в воду снарядов. Удивительно другое — в этом почти пулеметном темпе стрельбы немцы не достигли ни одного попадания! Сказывалась разность в скорости. Старший артиллерист «Гебена» Книспель и предположить не мог, что русская колонна тащится на пяти узлах! Зато «Пантелеймон» выжал из машин 17,5 узла (32,4 км/ч) — больше, чем на приемных испытаниях! Вслед за ним натужно гремел поршнями машин «Три Святителя». Спешащие на выручку броненосцы закоптили полнеба, но не сбрасывали оборотов.
