– Двадцать три.

Торговец кивнул. Он открыл сосуд и стал отсчитывать капли с помощью специального отверстия в пробке. Когда флакончик был заполнен, он закрыл его, поставил на поднос и протянул Стерну. Тот достал кошель с деньгами и отсчитал двадцать три пиастра. Торговец пересыпал серебро на ладони.

– Вы расплачиваетесь пиастрами из Тимбукту?

– А вы что-то имеете против? – Охотнее всего Стерн бросил бы все как есть и поспешил с Каролиной убраться отсюда.

Было безумием так испытывать судьбу.

– Напротив, – ответил торговец. – Серебряные пиастры из Тимбукту в два раза дороже, чем здешние. Разве вам никто этого не сказал? Возьмите назад половину денег.

– Подождите, – остановила его Каролина. – Дайте нам лучше еще что-нибудь на эти деньги.

Торговец расстелил на маленьком столике белый платок:

– Положите на него свою ладонь, чтобы я мог выбрать подходящий для вас аромат.

Стерну хотелось удержать Каролину, однако она уже с готовностью протянула руку. Торговец стал рассматривать внутреннюю поверхность ее руки, совсем не такую загорелую, как тыльная часть. Он должен был догадаться, что рука не принадлежит арабке, однако сделал вид, что ничего не заметил, и стал копаться в многочисленных флакончиках, шкатулочках и мешочках, которые выстроились вокруг него. Потом стал заботливо заворачивать выбранные вещи в цветную бумагу, связывать их. Гора запакованных покупок перед ним росла. Прохожие, у которых вызвали любопытство необычные покупатели, сгрудились вокруг стола торговца.

– Может, мне позвать носильщика? – спросил торговец. – Вы, я вижу, без слуги.

Стерн, у которого уже земля горела под ногами, облегченно вздохнул.

– Позовите носильщика, – сказал он. – Пусть он донесет покупки к городским воротам.

Торговец поднес ко рту свисток, и ему тут же ответил другой. Вскоре к ним подошел маленький сухонький мужчина:

– Отнеси это к городским воротам, – приказал торговец и добавил: – Самой короткой дорогой.

Носильщик взял покупки и сделал Каролине и Стерну знак следовать за ним. Сопровождаемые любопытными взглядами зевак, они покинули базар. Отрешенная, довольная улыбка блуждала по лицу Каролины. Рамон наблюдал за ней с восхищением и беспокойством. Город был наводнен солдатами милиции. Французский консул – пленник дея. За все время, что они бродили по городу, им не встретился ни один европеец. В такие смутные времена, как сейчас, европейцы предпочитали не показываться на улицах, понимая, чем это может для них закончиться. Но Каролина слушалась только собственных желаний и без колебаний отправилась в самое людное место, чтобы исполнить свою прихоть. Он завидовал ее беззаботности и ее силе. В решающие моменты она всегда оказывалась решительней.

Каролина сидела на навьюченном муле, довольная, как любая женщина, позволившая себе роскошь бесполезных покупок. Алманзор поджидал их с нанятыми животными на западе города, у Бабалутских ворот. Как и утром, когда они въезжали в город, им пришлось перебираться через глубокий ров, окружавший город с трех сторон и заросший кактусами, алоэ и терном. Справа от них шумело море, бросая шипящую пену на камни форта. За ними, на склоне горы, остался город. Белоснежные дома громоздились, как кубики сахара, а на самую высокую точку города вознесся куб Касбы с высокими зубчатыми стенами и развевающимися зелеными флагами.

За еврейским кладбищем они свернули на узкую боковую тропку. Кипарисы, инжир и жасмин росли по обе ее стороны. Они скакали уже почти час.

– Для врача этот Гоунандрос живет далековато от города, – заметила Каролина.

– Потерпите! – ответил Стерн. – Такой человек, как Гоунандрос, который двадцать лет жизни провел на море, и дня не выдержит в шумном Алжире. Его дом стоит на маленьком полуострове. Во время прибоя его затопляет, и вода поднимается до самых стен. Его пациенты тоже чаще всего появляются во время прилива. Вряд ли найдется хоть один пират на Средиземном море, которого не заштопал бы когда-нибудь Гоунандрос.

– А вы? Как вы попали к нему? Вы рассказывали, что он спас вам жизнь.

– Сто лет назад его сожгли бы как колдуна, – продолжил Стерн, не обратив внимания на ее вопрос. – Вы должны увидеть его за работой. Он мастерит носовые кости и челюсти из серебра, он делает руки и ноги из стали и кожи и вживляет людям кошачьи кишки.

– Достаточно! – воскликнула Каролина.– Надеюсь, ваш грек поспособствует нам, предоставив пару вылеченных пиратов и хорошее судно.

– Вы хотите покинуть Алжир?

– А вы разве нет? Разве не вы говорили, что этот город опасен для нас? – Она замолчала.

Они въехали в аллею молодых тополей, в конце которой были видны железные ворота. Из их тени выступил вооруженный охранник и встал на их пути. Стерн слез с мула и откинул накидку с лица.

– Рамон! – радостно воскликнул стражник. – Неужели это и вправду вы! Мы уже не надеялись увидеть вас живым. – Он открыл перед ними ворота.

Стерн взял поводья мула Каролины. Парк, в который они въехали, казался девственным лесом. Через несколько метров дорога привела к узкой дамбе, построенной из грубого камня. Полоска ила, засохшая на стволах деревьев, показывала, как высоко добирается иногда прилив. Местность рядом с дамбой опускалась все ниже и постепенно превращалась в заросшее кувшинками и лилиями болото, которое отделяла от моря полоска ила.

– Там, за изгородью, вы увидите дом.

На мгновение Каролине стал виден весь полуостров с утесом на краю, на котором поднимались стены высокого строения, увенчанного башнями. Каменная дамба упиралась в передний двор. За низеньким каретным сараем и конюшней возвышался дом, больше похожий на крепость. Он располагался на самом краю полуострова. Полукруглая бухта, образованная выдающимся в море полуостровом, была превращена в мол. К нему был пришвартован парусник. Двое мужчин, наверняка сошедших с него, входили как раз в этот момент во внутренний двор. Один из них был в форме капитана. Его лицо было бескровным, одну руку он крепко прижимал к себе.

Стерн, разглядев его, радостно вскрикнул и поспешил к нему навстречу. Он раскинул руки, желая обнять мужчину, но тот, застонав, отклонился.

– У тебя что, глаз нет? – закричал он. – Ты хочешь совсем искалечить мне руку? – Только теперь, похоже, он узнал стоящего рядом человека. – Вы, Рамон?! Живы и здоровы? И после этого мне говорят, что скачка через пустыню полна опасностей. Посмотрите лучше на меня!

– Что с вами случилось, Мора? – Стерн указал на мол. – С каких это пор великий пират Мора катается на прибрежном паруснике? Где же ваш «Карфаген»?

Губы пирата скривились в гримасе:

– Не напоминайте мне об этом! Капитан может потерять руку, это только добавит ему уважения. Но потерять свой корабль! «Карфаген» лежит на морском дне. Проклятые французы!

– Вы, капитан Мора, уступили французам? На вашем-то «Карфагене»?

– К черту! – зарычал Мора. – Пиратством больше нельзя зарабатывать деньги. Конечно, дело не в одном паршивом французишке. Целая армада, которая двигалась к Алжиру. Наверное, они шли из Лиссабона: двадцать восемь англичан, одиннадцать голландцев и этот француз. И я встал им поперек дороги!

Стерн поспешил назад. Каролина между тем с помощью Алманзора уже сняла поклажу с мула и теперь стояла, нагруженная покупками, пока слуга отводил животных.

– Извините, что заставил вас ждать, – сказал Стерн.

У него из головы не выходил рассказ пирата, и он боялся, что Каролина поймет что-нибудь по его лицу. Однако она только спросила:

– Еще один из ваших друзей?

Стерн не ответил. Из дома вышла высокая, одетая в темное женщина. Ее взгляд обратился к Стерну, не замечая Каролину. Раскинув руки, она бросилась к нему.

– Рамон! – Онa поцеловала его в обе щеки, сердечно обняла.

Только потом заметила Каролину.

– Вы, должно быть, Каролина, – сказала она низким и звонким голосом и протянула руку. – Я Мирто.

Большие черные глаза, горящие на бледном лице, придавали ее облику фанатичное выражение. Она положила руку Каролине на плечо: