На причал въехали две полицейские машины с включенными мигалками. Я едва отскочила в сторону, чуть не попав под колеса завывающей «скорой помощи». Толпа расступилась перед санитарами, а я пристроилась сразу за ними, чтобы получше рассмотреть место аварии.

Перед столкновением на самый край причала вывели кран и два автоподъемника. Теперь они превратились в лепешку. Полиция помогла санитарам вытащить из кабины автоподъемника водителя. Видок у него был кошмарный. Толпа, состоявшая из грузчиков, шоферов и матросов, молча наблюдала за происходящим. Будет о чем поболтать потом в кегельбане.

Я обернулась и увидела, что на меня в упор смотрит мужчина в грязно-белом рабочем комбинезоне. У него было смуглое, загорелое лицо, на котором выделялись ярко-голубые глаза.

— Что тут произошло? — спросила я.

— Корабль врезался в причал, — пожал он плечами. — Думаю, дело было так: в машинном отделении вместо «полный назад» дали «полный вперед».

— Извините, я здесь впервые. Не могли бы вы объяснить, что это значит?

— Вы представляете себе, как управляют кораблем?

Я помотала головой.

— Понятно. На пальцах это не так-то просто объяснить. Ну, представьте себе, что перед вами два рычага. В открытом море корабль управляется с помощью рулевого колеса, но возле причала пользуются рычагами. Если двинуть один из них вперед, а другой назад, корабль будет разворачиваться вправо или влево, в зависимости от того, какой рычаг вы двинули первым. Если оба рычага повернуть вперед, корабль движется прямо. Если назад — дает задний ход. При этом движение сначала замедляется, а потом корабль плавно пристает к причалу. Похоже, какой-то придурок перепутал команды и дал «полный вперед».

— Ясно. Странно, что из-за такой малости произошла целая катастрофа.

— Представьте себе, что вы ведете автомобиль прямо на причал и вместо тормоза нажали на акселератор. Вас расплющит о бетонную стенку, и дело с концом. Но мощность вашего двигателя — простите, не знаю, какая у вас машина, — пара сотен лошадей. Вес — тонна. Корабль же весит больше десяти тысяч тонн, а мощность его двигателей — двенадцать тысяч лошадиных сил. И что же будет, если водитель этой громады вместо тормоза нажмет на акселератор? Вот это и будет.

К борту корабля уже приставили лестницу, и члены экипажа с бледными, подрагивающими лицами стали спускаться на пирс. Кто-то тронул меня за плечо, и я обернулась. Мимо протиснулся высокий загорелый мужчина с великолепной седой шевелюрой.

— Извините, посторонитесь, пожалуйста.

Полицейский заслон, не пускавший никого из зевак к месту происшествия, безо всяких вопросов пропустил седоволосого к кораблю.

— Кто это? — спросила я у своего собеседника. — По виду настоящий викинг.

— Он и есть настоящий викинг. Это Нилс Грэфалк. Ему принадлежит эта груда металлолома... Вот бедняга!

Нилс Грэфалк. Тот, кто мне нужен. Но момент был не самый подходящий, чтобы приставать к нему по поводу «Берты Крупник». Разве что...

— А это не «Берта Крупник»? — спросила я.

— Нет. Это «Лейф Эйриксон»[5]. А вас что, интересует именно «Берта»?

— Да, я пытаюсь выяснить, где она сейчас находится. Мак-Келви — вы его знаете? — не дает мне эту информацию без разрешения Грэфалка. Может, вы знаете, где «Берта»?

Мой собеседник пожелал узнать, зачем мне это нужно. Тогда я решила заткнуться и идти своей дорогой. По-моему, мой интерес к несчастному случаю, приключившемуся с Бум-Бумом, превращается в подобие психического помешательства. Марго-лис был прав: подобные инциденты моментально собирают целую толпу народа. Если бы рабочие на элеваторе знали хоть что-то о гибели Бум-Бума, то об этом говорил бы уже весь порт. Пора возвращаться в Чикаго и заниматься обычными делами.

Собеседник увидел, что я заколебалась.

— Послушайте, сейчас как раз время обеда. Почему бы вам не сходить вместе со мной в «Саль де ла мер»? Это частный клуб для владельцев кораблей и офицеров. Мне только нужно переодеться — снять комбинезон и надеть пиджак.

Я с сомнением взглянула на свои джинсы и кроссовки.

— Вообще-то я не очень подходяще одета для частного клуба.

Мужчина уверил меня, что в клубе не обращают внимания на то, как одеты женщины. Лишь мужчины обязаны соблюдать определенные правила. Мой собеседник отправился переодеваться, а я осталась на пирсе и продолжала наблюдать за происходящим. Тут я вспомнила об исчезнувшем Филлипсе и как раз увидела, что он пробирается через толпу к «Лейфу Эйриксону». Его нерешительный вид почему-то страшно меня раздражал.

— Я Майк Шеридан, главный механик «Люселлы Визер».

— А я Ви.Ай. Варшавски, частный детектив.

Официант принес нам выпить: мне — белое вино, Шеридану — водку с тоником.

— Вы родственница Бум-Бума Варшавски, не так ли?

— Двоюродная сестра... Значит, вы плаваете на «Люселле Визер», которая стояла неподалеку от «Берты Крупник», когда Бум-Бум попал под винт?

Шеридан кивнул, и я с энтузиазмом заметила, что мир тесен.

— Я как раз пытаюсь найти кого-нибудь, кто видел, как погиб мой брат. Честно говоря, дело кажется мне бесперспективным — особенно если учесть, какая толпа собирается на причале, если происходит нечто из ряда вон выходящее.

Я объяснила главному механику, зачем затеяла свои поиски и почему меня интересует в том числе и экипаж «Люселлы».

Шеридан отпил водки.

— Должен признаться, я знал, кто вы, когда подошел к вам. Мне показали на вас, и я решил, что стоит с вами поговорить. — Он смущенно улыбнулся. — Знаете, в порту ходит столько сплетен... Ваш двоюродный брат должен был в тот день встретиться с капитаном «Люселлы» Джоном Бемисом. Бум-Бум сказал, что ему известны подробности инцидента, из-за которого мы на неделю вылетели из графика. Собственно, именно из-за этого мы и пришвартовались у соседнего пирса. Первоначально груз зерна из элеватора «Юдоры Грэйн» должна была принять «Люселла», но у нас в трюмах обнаружилась вода. Пришлось ее выкачивать, потом сушиться, да еще и получать специальное разрешение от Санитарной комиссии.

— Вы хотите сказать, что кто-то специально пустил в трюм воду? Это был акт вандализма?

Шеридан кивнул:

— Мы решили, что это сделал один из недовольных чем-то членов экипажа и немедленно списали его на берег. Матрос не стал поднимать шум, и мы решили, что наше подозрение было не лишено основания. Но Бум-Бум узнал что-то другое, и капитан Бемис, конечно, захотел с ним поговорить. Вы случайно не знаете, что именно выяснил Бум-Бум?

Я покачала головой:

— В том-то и дело. Я не видела Бум-Бума месяца два, а то и три. По правде говоря, я больше всего боялась, что он... попал в воду в результате депрессии, вызванной тем, что он больше не мог играть в хоккей. Но судя по тому, что рассказываете вы и Пит Марголис с элеватора, Бум-Бум всерьез увлекся своей новой работой и никакой депрессии у него не было. Тем не менее я хотела бы знать, не видел ли кто-нибудь из членов экипажа «Берты» или «Люселлы», как все произошло.

— Мы и в самом деле стояли неподалеку, но «Берта Крупник» загораживала соседний пирс. Вряд ли кто-нибудь из наших что-нибудь видел.

Официант пришел принять заказ. Мы сказали, что нам нужно изучить меню повнимательней. Через полминуты официант вернулся и смущенно откашлялся:

— Мистер Грэфалк спрашивает, не согласитесь ли вы, мистер Шеридан, и ваша дама присоединиться к нему и мистеру Филлипсу.

Мы с Шериданом удивленно переглянулись. Я и не заметила, когда эта парочка вошла в клуб. Официант провел нас по пурпурному ковру к столику, приютившемуся в самом углу. Грэфалк встал нам навстречу и пожал руку Шеридану.

— Спасибо, что согласились прервать ваш обед ради нас, Майк. — Мне седовласый красавец сказал: — Я Нилс Грэфалк.

— Здравствуйте, мистер Грэфалк. Я Ви.Ай. Варшавски.

Владелец пароходной компании был одет в мягкий твидовый пиджак, явно сшитый на заказ. Под пиджаком — белая рубашка с открытым воротом. Сразу было видно, что этот человек родился в богатой семье и привык повелевать и распоряжаться. От него пахло морем, лицо под белоснежной шевелюрой было загорелым и обветренным.