— Нет, мисс Варшавски, это вы приходите к таким выводам, а не я. Все знают, что вы расследуете обстоятельства смерти вашего кузена. Известно также, что вы не поладили с Филлипсом — у нас в порту слухи распространяются быстро. Если в «Юдоре Грэйн» и есть какие-то проблемы, то они наверняка связаны с финансами. Ведь ничего более важного там быть не может. — Грэфалк поиграл маслиной в бокале. — Конечно, это не мое дело, но временами я и сам удивляюсь, откуда Клейтон Филлипс берет деньги.

Я посмотрела ему прямо в глаза:

— Аргус хорошо платит Филлипсу. Возможно, Филлипс получил наследство. Или его жена. По-моему, любой из этих вариантов вполне вероятен.

Грэфалк пожал плечами:

— Мисс Варшавски, я человек очень состоятельный. Я родился в богатой семье, привык к большим деньгам. Есть достаточно много людей, у которых нет собственных значительных средств, но тем не менее они обращаются с деньгами вполне свободно и естественно. Например, Мартин или адмирал Йергенсен. Клейтон и Жанин не из этой породы. Если у них и есть деньги, то получили они свой капитал неожиданно и на достаточно позднем этапе жизни.

— Не исключено. Выходит, по вашим меркам они не могут позволить себе дом, в котором живут, и прочие роскошества. Откуда вы знаете — может быть, они получили наследство от какой-нибудь выжившей из ума бабушки? Такое случается не реже, чем растраты или хищения.

— Хищения?

— Вы ведь на это намекаете, не так ли?

— Я ни на что не намекаю, просто рассуждаю вслух.

— Ведь это вы дали Филлипсам рекомендацию в «Морской клуб»? Туда не так-то просто попасть нуворишам, судя по тому, что я слышала об этом заведении. Даже доход в четверть миллиона долларов в год не открывает доступа в «Морской клуб». Нужно, чтобы твое генеалогическое древо уходило корнями к временам Пэлмерсов и Мак-Кормиков, первых поселенцев. Но вы ввели Филлипсов в клуб. Должно быть, вы что-то знаете о них.

— Это все жена. Она обожает всякую благотворительность. Пример тому — Жанин, но, по-моему, она уже успела об этом пожалеть.

Где-то в доме зазвонил телефон, а вслед за этим ожил аппарат, стоявший в баре, — я его до этой минуты не замечала. Грэфалк снял трубку.

— Алло? Да, я отвечу на этот звонок... Прошу извинить, мисс Варшавски.

Я вежливо поднялась и двинулась в коридор, направившись в сторону, противоположную той, откуда мы вышли. Так я добрела до столовой, где коренастая пожилая женщина в белой блузке и голубой юбке раскладывала на столе приборы на десять персон. Возле каждой тарелки лежало четыре вилки и три ложки. Это произвело на меня глубокое впечатление: представьте себе — набор из семидесяти одинаковых вилок и ложек! Я еще забыла упомянуть о паре ножей в каждой тарелке.

— Думаю, это еще не полный набор, — пробормотала я.

— Вы говорите со мной, мисс?

— Нет, сама с собой. Кстати, вы не помните, когда мистер Грэфалк вернулся домой в четверг?

Горничная внимательно посмотрела на меня:

— Мисс, если вы неважно себя чувствуете, ванная находится слева за дверью.

Должно быть, на меня подействовал шерри. То ли Грэфалк туда что-то подмешал, то ли мое испорченное крепкими напитками небо не привыкло к столь изысканному нектару.

— Я прекрасно себя чувствую, спасибо. Просто хочу знать, когда мистер Грэфалк вернулся домой в четверг вечером.

— Боюсь, не могу вам этого сказать.

Горничная вновь принялась раскладывать серебро. Я подумала — уж не поколотить ли ее своей здоровой рукой, но решила поберечь силы. К тому же в столовую вошел Грэфалк.

— А, вот вы где. Все в порядке, Карен?

— Да, сэр. Миссис Грэфалк просила передать, что вернется к семи.

— К сожалению, мисс Варшавски, вынужден просить вас удалиться. Мы ждем гостей, а перед этим я еще должен кое-что сделать.

Он проводил меня до двери и стоял на пороге, пока я не пробралась через толстые столбы и не села в автомобиль. Было шесть часов. В голове приятно шумело от шерри. Как раз настолько, чтобы унять боль в плече и не повредить моему шоферскому мастерству.

Возвращаясь назад к Иденс и бедности, я чувствовала себя так, словно кто-то кружил меня на вертящемся стуле. Виной тому были выпитый шерри и история, рассказанная Грэфалком. Ничего страшного. Пока доеду до дома Лотти, опьянение пройдет, а плечо разболится вновь.

Улица, на которой живет Лотти, еще более убогая, чем тот участок Холстед, где живу я. Повсюду мусор — бумажки, пустые бутылки. На тротуаре ржавеет «Импала-72», с которой сняли руль. Мимо прошла толстуха с пятью маленькими детишками, каждый из которых сгибался под тяжестью сумки с продуктами. Толстуха орала на них по-испански. Я не знаю этого языка, но он немного похож на итальянский, и я поняла, что мамаша не ругает своих отпрысков, а просто призывает их к порядку.

Кто-то бросил на крыльцо дома Лотти банку из-под пива. Я взяла ее с собой. Дело в том, что Лотти создала на своей улице маленький уголок чистоты и аккуратности, и я считала себя обязанной ей помочь.

Открыв дверь, я ощутила чудесный аромат готовящегося рагу. Как приятно оказаться у хорошей подруги и поесть простой, вкусной пищи безо всяких выкрутасов. Куда приятнее, чем вкушать трапезу из семи блюд в Лейк-Блаффе. Лотти сидела в своей сияющей чистотой кухне и читала. Увидев меня, она заложила закладку в книгу, сняла очки в темной оправе и положила их на угол стола.

— Роскошный запах. Я могу чем-нибудь помочь? — спросила я. — Скажи, Лотти, у тебя когда-нибудь было семьдесят одинаковых вилок и ложек?

Ее темные глаза весело блеснули.

— Нет, дорогая. Но у моей бабушки их было даже больше. Каждую пятницу с восьмилетнего возраста я должна была надраивать весь этот металлолом. Где это ты видела семьдесят одинаковых вилок и ложек?

Я рассказала ей про свои приключения, а Лотти тем временем разложила в тарелки рагу. Мы моментально съели его, закусывая венским хлебом с толстой хрустящей корочкой.

— Моя проблема в том, что я веду расследование сразу в нескольких направлениях. Мне нужно разобраться с Бледсоу. Нужно выяснить, кто испортил мою машину. Нужно узнать, откуда Филлипс берет деньги. Да еще взломщики, ворвавшиеся в квартиру Бум-Бума и убившие Генри Келвина. Что же они все-таки искали? Я просмотрела все бумаги Бум-Бума и ничего секретного там не обнаружила. — Я положила на тарелку вареную луковицу и мрачно уставилась на нее. — Не забудем и о главном вопросе: кто столкнул Бум-Бума в воду?

— Может быть, часть работы можно поручить кому-то другому — полиции или Пьеру Бушару? Ведь он хочет тебе помочь.

— Как бы не так — полиции. Если верить семье Келвина, полиция и не думает разыскивать его убийц. Отлично понимаю сержанта Мак-Гоннигала. У него нет ни единого следа. Плохо другое — полиция не желает связывать дело Келвина со смертью Бум-Бума. Если бы они взяли на вооружение эту версию, то смогли бы получить в порту ценную информацию. Но нет, полиция уверена, что смерть Бум-Бума — несчастный случай. То же и моя авария. Они хотят, чтобы это были хулиганы.

Я вертела в руках вилку. Она была не серебряная, а стальная, но вполне сочеталась с ножом и ложкой. Лотти тоже соблюдала стиль.

— У меня есть одна сумасшедшая идея. Хочу отправиться в следующий порт, куда должна пристать «Люселла». Встречусь с Бледсоу и потолкую с ним как следует. Выясню, правду ли сказал мне Грэфалк, пощупаю главного механика и капитана. Вдруг это они изуродовали мой автомобиль? В общем, мне есть чем заняться на корабле. Но придется подождать три-четыре дня, а я ждать не хочу.

Лотти поджала губы, ее темные глаза смотрели насторожённо.

— Может быть, тебе так и поступить? Ведь корабль вернется сюда, насколько я понимаю, недель через семь, верно? Так долго ты ждать не можешь. Людская память недолговечна.

— Нужно будет проследить маршрут корабля по газете «Новости зерноторговли». Там публикуют все контракты и сроки их выполнения. Кроме того, контора Бледсоу не сможет предупредить его о моем появлении. Люблю заставать людей врасплох.