Страх не был чужд Тренту, но, как воин, он научился его преодолевать. Этот страх, однако, одолеть было невозможно. Он ничего не мог поделать с результатами проделок ухмыляющихся неторопливых демонов горячей, прокипятившейся крови.

Затем Трент услышал посторонний голос, который, как показалось приунывшему горелому Ягуару, зовет его по имени, требовательно и властно. Трент удачным пинком отшвырнул одного из зазевавшихся демонов, ускользнул от другого огненосного мучителя, плюнул в лицо третьему — тот явно не ожидал подобной неделикатности, перестал смеяться и заметно помрачнел — Трент не обратил на его огорчения никакого внимания и вышел вон, прочь из странного кошмара. Ягуар попытался определиться если не во времени, то в пространстве и сфокусировать взгляд на чем-нибудь определенном и понятном. Получилось не очень.

— Звездный капитан? — сказал голос, на этот раз прозвучавший чисто, без реверберации и прочих адских штучек.

Трент открыл левый глаз и увидел нависающее над ним лицо. О! — женщина. Незнакомая. Как будто какая-то пелена мешала ему смотреть правым глазом, но когда он попытался поднять руку, чтобы протереть его, у него ничего не вышло.

Один мой глаз не желает открываться…

— Не шевелитесь, не пытайтесь двигаться. Вы на борту корабля-госпиталя «Логово Охотника». Мы идем на Хайнер. Я — медтехник Карен. Вы получили серьезные ранения и сейчас обездвижены, чтобы мы могли работать с вашими ранами.

— Мы победили, воут! — Его еле слышный голос пробился сквозь пересохшее горло и обугленные губы. Медтехник слегка наклонила голову.

— Вы о Токкайдо? Третьего мая мы оставили поле боя. Только Волки смогли захватить обе свои цели. Нефритовые Ястребы и Медведи-Призраки свели свои битвы вничью, но с большими потерями. Мы заключили перемирие с Комстаром и теперь отходим.

Перемирие… Нег! Мозги Трента ворочались с трудом, но он понял, что следует из слов медтехника. Сражение на Токкайдо было битвой представителей, а ставкой являлся контроль над Террой. При выигрыше Кланы получали Терру в свое распоряжение, и тогда покорение всей остальной Внутренней Сферы становилось лишь вопросом времени. Поражение означало не только бесчестье, но и приостановку вторжения Кланов лет на пятнадцать. Воины вроде Трента будут уже слишком старыми, чтобы стоять в первых рядах, когда вторжение возобновится. Хуже всего, что великий крестовый поход за возвращение Внутренней Сферы и формирование новой Звездной Лиги теперь вообще был под вопросом.

Похоже, что он сменил один кошмар на другой. Это армии Внутренней Сферы позволяли воевать людям даже весьма преклонного возраста, ничего подобного не было в воинской касте Кланов. Там сражались только молодые, с горячей кровью. В первых рядах Ягуаров всегда стояли молодые бойцы, выращенные генетически и получившие закалку в сиб-группах. Воины же, перешедшие порог тридцатилетия, переводились в части солахма, где почти не было надежды на почетную смерть.

Трент понятия не имел, как долго он был без сознания, сколько времени он боролся с огненными демонами своих кошмаров, но сейчас эти жуткие видения казались ему предпочтительнее спокойствия реальности. Надежды больше не оставалось. Надеяться было не на что, кроме одного. И за это одно он уцепился.

Родовое Имя.

Звездный полковник Бенджамен Хоуэлл обещал стать его патроном. Невзирая на поражение Клана Дымчатого Ягуара на поле боя, Трент все еще мог сражаться за присвоение ему Родового Имени. А это означало, что его генетическое наследие может когда-то в будущем послужить Клану и таким образом его жизнь продлится за пределы временных рамок, отпущенных на существование его непрочного тела.

— Сколько? — прохрипел Трент, после того как мед-техник протерла его губы влажным тампоном. Верхняя губа распухла, как будто ему хорошо врезали по зубам.

— Вы были без сознания двадцать шесть дней. Завтра мы швартуемся к нашему Т-кораблю. Вы помните, что с вами случилось?

Трент слегка моргнул глазом. Да уж, он помнил. Он спас Джез, исполнил свой долг. Потом был мощный артобстрел и атака гвардейцев Комстара. А затем пламя, пламя. Казалось, ноздри Трента вновь заполнил запах горящей плоти.

— Да, — ответил он.

Медичка слегка изменила положение его койки, чтобы он мог видеть не только потолок. Унылый зеленый цвет переборок подсказал ему, что он находится в отсеке интенсивной терапии. Трент хорошо знал этот цвет. Он, как воин-Ягуар, не первый раз в жизни попадал на госпитальный шатгл.

Трент не знал, что думать или говорить. Он неоднократно получал серьезные ранения, но никогда не находился без сознания так долго. Или это была медицинская кома, являющаяся частью лечения? Воспоминания об огне и об ужасающих образах его кошмаров пронеслись в голове, когда он обдумывал случившееся.

Мрачные размышления Трента прервал новый голос, донесшийся из точки, лежащей за пределами его поля зрения.

— Давно он пришел в сознание?

— Несколько минут назад, сэр, — ответил голос мед-техника Карен.

— Что ему известно?

— Только результаты сражения и время, проведенное им без сознания. Ничего о серьезности полученных им ранений…

При последних словах она понизила голос, но интонация рассказала Тренту все. Он начал слегка напрягать различные мышцы тела, как бы проводя ревизию. Ступни шевелились, хотя еле-еле и под аккомпанемент боли в суставах. Ноги, значит, на месте. Левая рука отзывалась, а вот правая оставалась немой и безжизненной, отказываясь подчиняться сигналам, идущим из мозга.

Рука! Неужели я лишился руки? И глаз чем-то закрыт. Неужто его тоже потерял?

— Звездный капитан Трент! — В поле его зрения возникло лицо пожилого человека. Судя по возрасту и одежде, человек принадлежал к касте ученых. Воины никогда не доживали до столь преклонных лет, но в низших кастах придерживались старой традиции сохранять активность стариков. — Я доктор Шаста. Вы чувствуете какую-нибудь боль?

— Нет, — ответил Трент.

Голос звучал слабо, но, как ему показалось, вполне отчетливо. Было похоже, что он с каждым вдохом набирает новую силу, как будто его тело пробуждается от долгого сна. Боли Трент не чувствовал, но беспокоящее отсутствие ощущений в руке и не желавший открываться глаз заставляли Трента гадать, насколько серьезны его ранения.

Человек с совершенно белыми и довольно редкими поредевшими волосами, назвавшийся доктором Шастой, глядел на Трента задумчиво.

— Вы получили сильные ожоги. Если бы не действия наших спасателей и вашей «связанной», вы бы сейчас были мертвы.

«Связанной»? Трент вспомнил воина, которого он объявил своим исорла, того, который так классно пилотировал «Краба». Так это была женщина…

— Насколько все плохо? — с трудом произнес он.

— Ваша правая рука сильно обгорела. Нам пришлось имплантировать в нее миомерные мышцы, чтобы восстановить мобильность и контроль… Мне также пришлось усилить ваши кости углеродными волокнами. Понадобится еще несколько дней на калибровку, чтобы вы снова могли пользоваться рукой. Лицо тоже было сильно обожжено, и спасти правый глаз не удалось. Мы начали выращивать новый по вашим генетическим образцам, он тоже будет готов через несколько дней. Именно поэтому ваша голова обездвижена — у вас на лице установлена матрица роста.

Я потерял глаз.

Ему, конечно, вырастят новый, но как может человек сражаться в битвах без пары своих собственных глаз?

— Сражаться буду, вoym? — спросил Трент хрипло. Больше всего он боялся услышать, что его с таким трудом вернули к такой жизни, в которой у него не останется надежды хоть когда-нибудь повести за собой людей в бой.

Старый доктор покачал головой, на его испещренном морщинами лице отразилось колебание, как будто он чего-то недоговаривал.

— Вы сможете снова пилотировать боевого робота, звездный капитан. У вас имеются еще и другие ранения, но ими мы займемся позже, в подходящее время. А пока что вам нужен покой и уход. Медтехник Карен поможет вам поесть, а потом мы снова погрузим вас в сон.