Вольф посмотрел вокруг. Уцелевшие гнезда медленно удалялись. У крылатых людей хватало своих забот, им было не до атаки.

Лишившиеся крова нечидлоры так перегрузили один из сфероидов, что он заметно терял высоту.

Лугарн был мрачен. Огромные потери среди островитян сильно затруднят маневрирование и сделают невозможным защиту острова в случае следующего нападения. Племя останется беззащитным до тех пор, пока не подрастут дети. Однако не было никакой надежды, что за весь этот долгий срок не произойдет ни одного столкновения.

— Мой народ обречен, — сказал Лугарн.

— Положение серьезное, — согласился Вольф. — Но в конце концов, вам же не обязательно затевать бой с каждой встречной Абутой или островом на поверхности океана. Вы как-то говорили мне, что единственным поводом битвы между племенами абуталов служит сближение их островов. Так избегайте этого, а нечидлоры встречаются редко. Ведь вы, если не ошибаюсь, натолкнулись на такое же большое гнездовье пятнадцать лет назад.

— Что? Уклоняться от сражений?! — воскликнул Лугарн. Он удивления у него отвисла челюсть. — Ну, знаете... такое даже в голове не укладывается. Ведь мы прослывем трусами, а наши имена станут оскорбительными словами в устах врага.

— Вздор, — возразил Роберт. — Как они разглядят вас, если вы не дадите им приблизиться, раз вы не можете отказаться от своих предрассудков.

И Вольф вместе с другими принялся расчищать остров. Мертвых и раненых нечидлоров выбросили за борт. Павшим в сражении абуталам устроили похоронную церемонию. Погребальный обряд совершил Лугарн, так как колдуну в стычке разбили голову. Тела погибших столкнули за борт, и их приняло море.

Днем и ночью остров медленно двигался по ветру. Долгими часами Вольф глядел на огромную сферу Аппирмаздума. До нее было две тысячи миль — так близко и в то же время недосягаемо. С таким же успехом она могла находиться и за миллион миль. Неужели нельзя отыскать способ попасть туда? В голове у Роберта мелькнула идея — идея столь сумасшедшая, что он сам посмеялся над собой. И все же, будь под рукой необходимые материалы, план можно было бы претворить в жизнь.

Абута пролетала над полярной областью, поверхность которой не отличалась от других районов планеты. Дважды на горизонте появлялись вражеские острова. Но как только они меняли курс на сближение с абутой, Лугарн печально приказывал спасаться бегством. Клапаны по бокам острова регулировались так, чтобы придать ему боковое ускорение, и расстояние между летающими островами сохранялось неизменным. Через некоторое время противник прекращал преследование, не рискуя больше использовать газ из пузырей. Лугарн объяснил, что маневры абуталов при столкновении продолжаются иногда до пяти дней.

— Никогда не встречал людей, которые бы так стремились умереть, — откровенно признался Вольф.

Однажды, когда уже всем Властелинам казалось, что они будут вечно лететь над бескрайними просторами океана, раздался крик впереди стоящего. Все сбежались на крик.

— Мать всех островов! — кричал он. — Как раз впереди! Мать Островов!

По сравнению с Матерью Островов ее дети выглядели действительно небольшими. С высоты трех тысяч футов Вольф не мог окинуть плывущую массу от берега до берега одним взглядом. Остров был около двадцати миль в ширину и около тридцати в длину. Все на свете относительно, и Мать Островов была на этой планете почти континентом.

Побережье изрезали заливы и бухты, в низинах виднелись озера морской воды. Некий катаклизм, возможно, столкновение с другими островами, сморщили часть острова, образовав горы. И именно на вершине одной из них Вольф увидел врата.

Шестиугольных сооружений из светящегося материала было два, и каждое по величине равнялось газовой камере цеппелина.

Роберт поспешил объяснить новость Лугарну. Вождь уже знал о вратах и выкрикивал приказы. Он давно пообещал Вольфу выполнить соглашение, когда найдутся врата; Вольф с лучеметом и Властелины смогут покинуть Абуту.

Следовало торопиться и снизить летающий остров так, чтобы он пролетел над Мицой, Матерью Островов, на желаемой высоте, прежде чем отправиться дальше. Поэтому Властелины, не мешкая, спустились на нижнюю палубу, где для них уже приготовили упряжки на пузырях для спуска. Они застегнули пояса вокруг плеч, груди и ног и пошли к отверстию. Лугарн и абуталы, пришедшие проводить гостей, стояли вокруг. Из всех Властелинов они попрощались только с Вольфом и Лувахом, расцеловали их и вручили по цветку молодого газового растения. Крикнув «до свидания», Вольф прыгнул в люк и устремился вниз со скоростью падающего парашютиста, за ним последовали остальные Властелины. Вольф наметил поляну между фрондами, однако не принял в расчет ветер и врезался в верхушку дерева, которая спружинила, оборвав его падение. Остальные также приземлились успешно, хотя некоторые ушиблись. Теотормону, весившему четыреста пятьдесят фунтов, выделили дополнительную упряжь, но, тем не менее, он опустился гораздо быстрее других. Приняв удар на ноги, он упал, перевернулся и тут же с воплем подскочил, стукнувшись обо что-то головой.

Дожидаясь, пока все придут в себя, Вольф помахал рукой илманирам, выглядывавшим из донных отверстий. Летающий остров удалялся все дальше и дальше и вскоре исчез из виду. Властелины начали пробираться через джунгли к горе. Они держались настороже, так как видели с Абуты много местных деревень. Однако на пути к вратам аборигены им не встретились, и вскоре путешественники стояли перед высокими гексагонами.

— Почему два? — осведомился Паламброн.

— Очевидно, загадка нашего отца, — пожала плечами Вала. — Одни врата ведут, очевидно, в его дворец на Аппирмаздуме. Другие — кто знает?

— Как же быть? — спросил Паламброн.

— Тупица! — не сдержалась Вала. — Конечно, придется рисковать.

Вольф слегка улыбнулся; с тех пор как Вала развлекалась с Паламброном, она обращалась с ним с еще большим презрением, чем с другими. Паламброн был сбит этим с толку. Очевидно, он ожидал своего рода благодарности. Вольф сказал:

— Мы все должны пройти в одни врата. Было бы неразумно разъединять наши силы. Правильные врата или нет, но следует держаться вместе.

— Ты прав, брат, — согласился Паламброн. — Кроме того, если мы разделимся и одна группа доберется до Уризена и убьет его, то захватит власть и, конечно, предаст тех, кто пошел во второй группе.

— Призывая держаться вместе, я не это имел в виду, — заметил Вольф. — Но мыслишь ты правильно.

— Макушкой он мыслит, — буркнула Вала, — из Паламброна такой же никудышный мыслитель, как и любовник.

Паламброн побагровел и схватился за рукоятку меча.

— Мне надоело сносить твои оскорбления, мегера! — гневно вскричал он. — Еще одно слово, и твоя голова повалится с плеч.

— Вам еще представится случай воспользоваться оружием, — вмешался Вольф. — Попридержите свой пыл для того, кто находится по ту сторону врат.

Тут в сотне ярдов он заметил какое-то движение. За ними наблюдал туземец. Вольф не прочь был узнать, не пытался ли кто-нибудь из местных жителей пройти через врата. Если попытки предпринимались, то исчезновение людей наверняка пугало аборигенов, и место, возможно, считалось запретным.

Он интересовался реакцией туземцев также и потому, что рассчитывал в будущем на их помощь. Однако он просто не мог позволить себе потерять на расспросы ни одной секунды. Хрисеида томилась в крепости Уризена, и каждое мгновение в застенках причиняло ей не только моральные, но и физические страдания.

Вольф вздрогнул и постарался выбросить из головы мрачную картину, вставшую перед его мысленным взором. Следовало сосредоточиться на насущных делах. Он окинул взглядом Властелинов, внимательно наблюдавших за ним. Хотя они и стали бы отрицать это, но в душе считали его вожаком. Вольф не был самым старшим, он был моложе одного из кузенов. Но когда наступал кризис, он действовал решительно и дальновидно. У него имелся лучемет. Однако главная причина крылась в другом — в том, что Властелины внутренне ощущали в нем некоторую внутреннюю силу, которой не обладали сами, хотя и в этом они не признались бы, если их спросить. Жизненный опыт землянина развил в нем умение в делах, которые прочими считались слишком низменными, чтобы марать себе руки. Избавленные от тяжелого труда и необходимости заниматься простыми или, на их взгляд, примитивными вещами, они чувствовали себя потерянными. Когда-то Властелины создавали миры, теперь же стали не лучше дикарей, которых так презирали. Только Джадавин, или Вольф, как его стали теперь называть, был тем единственным человеком, кто знал такие варварские миры.