И вот тогда-то его и осенила идея. Он подпрыгнул так внезапно, что пролил содержимое бокала, и воскликнул:

— Есть! Барсум! Ты говорил, что эта луна размером с Марс, верно? И в твоих лабораториях все еще имеется громадный потенциал для биологических чудес, не так ли? Как насчет создания Барсума?

Он так развеселился, что взлетел высоко в воздух, но не сумел точно рассчитать посадку и поэтому приземлился прямо на закуску. К счастью, они уже почти все съели. Кикаха вымазался в еде и вине, но в порыве ликования даже не заметил этого.

Вольф терпеливо выслушал, улыбаясь, но его ответ отрезвил Кикаху:

— Я мог бы сделать разумную копию Барсума, — признался он, — и нахожу твое желание быть Джоном Картером довольно забавным. Но я отказываюсь теперь играть роль Бога для разумных существ.

Уговоры ни к чему не привели. Вольф твердо стоял на своем. Кикаха тоже был упрям, но спорить с Вольфом, когда тот уже принял решение, было бесполезно. Это все равно, что пытаться точить гранит, стряхивая воду с концов пальцев.

Вольф, однако, сказал, что посадит на луне быстрорастущую траву, похожую на мох. Он сказал, что она быстро вытеснит зеленую траву и покроет пространство от ледяной шапки на северном полюсе до ледников на южном.

Он сделает и больше, поскольку не хочет разочаровывать Кикаху и казаться капризным. Проект заинтересовал его. Он вырастит в своих лабораториях тотов, бенсов и других барсумских животных. Кикаха, однако, должен понимать, что это займет немало времени, и результаты могут отличаться от его представлений.

Он даже попробует создать Древо Жизни, построит несколько разрушенных городов и проложит каналы.

Но он не будет создавать зеленых тарков, красных, желтых, черных и белых барсумцев. Как Джадавин он бы не поколебался, но как Вольф он не желает. И не только потому, что отказывается играть роль Бога. Научно-технические проблемы и труды, связанные с созданием на пустом месте целых народов и культур, настолько огромны, что на воплощение проекта потребовалось бы свыше ста земных лет.

Понимает ли, например, Кикаха, как сложно сконструировать эмбриональное развитие марсианских яиц? Конечно, когда их откладывали, они были невелики, вероятно, не крупнее футбольного мяча, а возможно, и меньше. Сам Берроуз никогда не описывал их размеры, но нельзя же забывать, что их несли самки. Яйца полагалось помещать в инкубаторы под лучи солнца. Через пять лет проклевывался детеныш. Но за это время яйца вырастали примерно до двух с половиной футов в длину — по крайней мере, яйца зеленых марсиан, хотя можно предположить, что они были крупнее, чем у марсиан человеческого типа.

Где яйца брали энергию для роста? Если энергия доставалась от желтка, то эмбрион вообще не развился бы. Яйцо являлось замкнутой на себя системой, оно долгий период не получало пищу от матери, как эмбрион через пуповину. Подразумевалось, что яйца получали энергию, поглощая солнечные лучи. Теоретически они могли это сделать, но приобретенная этим способом энергия будет очень невелика, учитывая малую приемную площадь яйца.

Вольф не мог в данный момент представить себе, какие биологические механизмы могут вызвать такую феноменальную скорость роста. Должен существовать откуда-то приток энергии, и поскольку Берроуз не сказал, откуда именно, выяснять придется Вольфу и гигантским белковым компьютерам у него во дворце.

— К счастью, мне не придется решать эту проблему, поскольку не будет никаких разумных марсиан, зеленых или иных. — Вольф улыбнулся. — Но я могу повозиться с проблемой, просто чтобы посмотреть, можно ли ее решить.

Возникали и другие вопросы, которые требовали компромиссных решений. Воздух на луне был таким же густым, как и на планете, хотя Вольф вполне мог сделать его разреженным. Но он не верил, что Кикахе понравится жить в таких условиях. Плотность воздуха на Барсуме примерно соответствовала земной атмосфере на высоте в три километра. Более того, у Марса имелось два спутника — Фобос и Деймос. Если установить на орбитах два сателлита схожих размеров, то они очень скоро сгорят. Атмосфера луны простиралась вплоть до гравитационной складки, существовавшей между луной и планетой. Вольф, однако, решил эту проблему довольно хитро. Он запустил на орбиту две энергетические формы, светившие столь же ярко, как Фобос и Деймос. Светящиеся сгустки вращались вокруг луны с такой же скоростью и в тех же направлениях.

Позже, трезво поразмыслив, Кикаха понял, что Вольф был прав. Даже если бы была возможность запустить сюда создания из биолабораторий и воспитать их в духе культур, основанной на намеках из романов Берроуза, ничего хорошего из этого не получилось бы. Не стоит и пытаться играть роль Бога. Вольф уже наигрался в создателя, когда был Джадавином, и вызвал много страданий.

Или это все-таки стоило попробовать? В конце концов, как подумал Кикаха, марсианам будет дана жизнь, и они получат столько же шансов любить и надеяться, как любые разумные существа в этом мире. Верно, что они будут страдать, узнают боль, безумие и душевные муки, но разве не лучше получить шанс на жизнь, чем быть навеки замурованными в нереальности просто потому, что кто-то решил избавить их от лишних мучений? Разве сам Вольф не утверждал, что лучше жить, невзирая на тяготы и страдания, чем никогда не существовать?

Вольф признал правоту его слов, но сказал, что нужно сохранять объективность. Кикахе хочется поиграть в Джона Картера, точь-в-точь как он играл мальчиком на ферме. Но Вольф не собирается терпеть творческие муки и тратить свое время, создавая живых, дышащих, мыслящих зеленых марсиан или красных гелиумцев только для того, чтобы Кикаха мог проткнуть их мечом или, наоборот, они его.

Кикаха вздохнул, затем усмехнулся и поблагодарил Вольфа за то, что тот уже сделал. Он отправился через врата на луну и прекрасно провел там целую неделю. Он поохотился на бенса, поймал арканом небольшого тота и объездил его, рыскал по развалинам Корада и Тарка, как он назвал города, построенные талосами Вольфа. Затем ему стало одиноко, и он вернулся на планету. Он несколько раз возвращался сюда на «каникулы», один раз со своей женой-дракландкой и несколькими тевтонскими рыцарями, а однажды с отрядом хровака. Но все, кроме него, чувствовали себя на луне очень плохо, пребывали в состоянии, близком к панике, и «каникулы» явно не удавались.

Уже три года минуло с тех пор, когда Кикаха в последний раз посещал луну. И вот он снова оказался здесь, но в такой ситуации, которая ему не могла привидеться и во сне. Гарпия и орлицы рыскали по залам и переходам, а он попал в тупик. Ничья. Он не мог выбраться, но и им не удалось бы поразить Кикаху без серьезных потерь. У птиц, однако, имелось преимущество. Они могли достать пищу и воду. У них было время, чтобы подождать, когда он ослабеет от голода и жажды, не сможет сопротивляться или просто рухнет, сраженный сном. Им же некуда торопиться. Орлиц никто не подгонял.

Конечно, ситуация могла измениться. Вполне возможно, что Колокольники вернутся на луну через другие врата. И на этот раз они приведут с собой значительные силы.

Если Подарга полагает, что он будет оставаться в комнате до полного изнеможения, то она ошибается. Он испробует несколько фокусов, а если они не сработают, то прорвется с боем. Может быть, он сумеет пробиться и проскочить мимо птиц в подземелье? Хотя надежды на такой исход маловато — клювы и когти у орлиц остры и стремительны. Но ничего, он тоже не подарок.

Кикаха решил создать для нападающих как можно больше проблем. Из паза между стенами он выкатил колесообразную дверь и, оставив узкое отверстие, окликнул Подаргу:

— Ты, наверное, считаешь, что теперь я у тебя в руках? Но даже если это и так, что толку? Неужели ты со своими птахами собираешься провести здесь остаток жизни? Тут нет никаких гор, заслуживающих внимания! Местность угнетающе плоская! И еду добывать будет нелегко! Все животные, обитающие на открытой поверхности, чудовищно огромны, а какие они жестокие бойцы!.. Что же касается тебя, Подарга, то тут не над кем царствовать. Твои сотни тысяч подданных остались на планете. И если даже твои девственные орлицы отложат по яйцу, чтобы увеличить число слуг, то птенцов вы вряд ли дождетесь. Слишком много здесь хищников, которые будут не прочь ими полакомиться. Я уж не говорю об огромных белых обезьянах, которые тоже любят яйца и не откажутся, я уверен, от орлиного мяса! Ах, да, огромные белые обезьяны! Вы еще не встречались с ними, не правда ли?