Алекс нашел свободное место в задней части салона, где какая-то компания распевала немецкие песни и страшно веселилась. Хотя лето еще не наступило, но благодаря чудной майской погоде туристский сезон шел полным ходом, и Алекс вдруг оказался в самой гуще туристов. Он про себя отметил довольно значительные отличия между русскими и немцами. Мужчины и женщины с банками пива в руках чувствовали себя совершенно свободно, вставали со своих мест и пересаживались вперед, поближе к друзьям, иногда даже заговаривали с пассажирами, которые их не понимали. Сидящие впереди немцы вскоре затянули песню, причем вовсе не ту, которую пели сзади. Вскоре это превратилось в соревнование «кто громче», закончившееся взрывом хохота как раз тогда, когда троллейбус остановился, выпустив часть прежних и впустив новых пассажиров.

Алекс по-прежнему сидел на своем месте, поставив сумку и атташе-кейс между ног и поглядывая на окружающих его людей. Он дружелюбно улыбался иностранным соседям, а сам тем временем думал о Елене, о том, сумеет ли она встретиться с генерал-полковником Джошем Аткинсом, который, по ее словам, мог бы им помочь. Для этого ей придется вытащить генерала из его оперативного штаба, не вызвав подозрений у наблюдателей из «Глоба-Линк». Елене придется придумать, как убедить генерала в существовании заговора, ему же придется доказывать это другим людям. После того как он окажется на борту рейса «KLM», у него останется около двенадцати часов до посадки в Лос-Анджелесе, где ему потребуется защита от тех, кто на него охотится. Алекс знал, что теперь это уже не только «Глоба-Линк», но и гораздо более широкий круг охотников, которые могут оказаться где угодно, в любом уголке земного шара. Он чувствовал, что зараза распространяется очень быстро.

Троллейбус притормозил у следующей остановки. Несколько русских пассажиров вышли, зато сели еще туристы. Они узнали тех, кто уже находился в салоне, и приветствовали друг друга бурными возгласами, высоко поднятыми банками и бутылками с пивом. Веселый смех едва ли не заглушал шум троллейбуса и уличного движения.

И тут Алекс увидел мужчину лет сорока, который выглядел так, словно выпил лишнего. Сжимая холщовую сумку, он пробирался по проходу. Одежда на нем была старенькая, на голове вязаная шапочка. Алекс решил, что это бездомный, один из (тех несчастных, которых он видел на станциях метро. Там они сидели, прислонившись к стене, и провожали жалостливым взором людей, проходящих мимо. Иногда тем, у кого это получалось лучше всех, давали какую-нибудь мелочь. Должно быть, этот человек один из них, решил он, пока тот, цепляясь за поручни, пробирался по проходу трясущегося троллейбуса. Поблагодарив одного из туристов, он принял банку пива и несколько бутербродов в прозрачном пакете. Двое туристов поклонились ему, как если бы он был особой царских кровей, а он присоединился к ним, подхватив какую-то немецкую песню, хотя Алексу было ясно, что по-немецки этот человек не знает ни слова. Он всех забавлял своими выходками, особенно когда начал неловко танцевать, принимал протягиваемые рубли и совал их в сумку. «А эти туристы, похоже, великодушные ребята», – подумал Алекс, в душе жалея бедного нищего, который уже приблизился к нему, держа раскрытую сумку перед собой, чтобы любой мог опустить туда подаяние.

– Не подадите несколько рубликов на лечение больному человеку? – спросил он.

Алекс кивнул, сунул руку в карман и дал побирушке сторублевку, которую тот тут же запихал в сумку.

– А ты турист, как эти, или из наших? – неожиданно спросил этот человек.

– Я здесь по делу… Просто деловая поездка.

– Сдается мне, что нет, – заметил вдруг нищий. Его рука нырнула в сумку, а губы приблизились к уху Алекса. – Мы искали тебя на каждом поезде, на каждом автобусе и трамвае. Ты лучше не дергайся, потому что у меня пистолет с глушителем. Во всем этом шуме-гаме никто ничего не заметит, даже мужик, который сидит рядом с тобой. Так что, Михаил Михайлович Филиппов, вы наш пленник.

Он наклонился к туристу, сидящему рядом с Алексом, похлопал его по плечу и жестом попросил уступить место. Тот с улыбкой поднялся.

– Подвиньтесь! – скомандовал мнимый нищий Алексу, усаживаясь рядом и раскачиваясь в такт подпрыгивающему на ухабах троллейбусу.

Нельзя было терять ни доли секунды. Молниеносным движением Алекс сунул руку в сумку и схватился за сухую кисть, сжимавшую спрятанный пистолет. Изо всех сил стиснув ее, он принялся отжимать живую человеческую плоть, сжимающую металл. Раздался звук, похожий на плевок, – это выстрелил пистолет, проделав в сумке дырку с обожженными краями, сама же пуля ушла куда-то вниз.

Этот тип боролся с отчаянием безумца, такого отпора Алекс никак не ожидал. Мужчина яростно отбивался до тех пор, пока Алекс не заломил ему руку за голову и не придержал там. Теперь у обоих руки были полностью заняты. Нищий ни за что не хотел выпускать пистолет, а у Алекса не хватало сил вырвать оружие. Единственное, что он мог, так это удерживать его направленным в пол. Алекс стиснул его каменные пальцы своими – сила против силы, – но по искаженному яростью лицу противника понял, что сдаваться он не собирается.

Троллейбус несся по длинному проспекту Стачек, шум в салоне достиг апогея, хор поющих голосов заглушал металлический скрежет и шум двигателя. Никому не было дела до отчаянного поединка, происходящего на задних местах. Не прекращая борьбы, Алекс почувствовал, что троллейбус замедляет ход. Он резко въехал мужчине локтем в левую сторону груди, чтобы на мгновение парализовать его и завладеть оружием. Но тот держался, крепкие мышцы напряглись, практически парализуя Алекса, который теперь буквально не мог пошевелиться.

– Отпусти! – прошипел он сквозь зубы. – Я тебе ничего не сделаю, а заплачу втрое больше того, что обещали они!

– Нет! Вам некуда бежать. Вас караулят повсюду! – с этими словами нищий с неимоверной силой вдруг рванулся, внезапно высвободив свою руку из-за головы. Его кулак тут же метнулся Алексу в лицо, но тот успел перехватить запястье и на сей раз зажал руку на коленях у противника.

– Ты лжешь! – крикнул он, стараясь перекричать поющих. – Никто не может знать, что я в этом троллейбусе!

– Ошибаетесь, – хрипло огрызнулся человек, по голосу которого чувствовалось, что ему очень больно. – Я стоял вместе с вами на остановке, а потом позвонил по телефону.

– На кого ты работаешь?

– На правительство.

– Чье?

– Скоро сами узнаете!

– Ты не связан с «Глоба-Линк». Этого просто не может быть!

– Они платят в долларах. Наблюдатели выставлены на всех трамвайных и автобусных маршрутах, на пристанях и в аэропортах. А ваше лицо всем известно из газет.

– Что они говорят?

– Ничего я вам не скажу. Вы попались. И лучше сдавайтесь подобру-поздорову. Это все для вас упростит.

– Да, конечно, пуля в голову все очень упростит, – с натугой в голосе ответил он.

– Пуля – это хотя бы не больно. Вы просто еще молоды и не знаете, что такое боль, причиняемая руками опытного человека.

– Отпусти пистолет!

Троллейбус подъезжал к остановке, туристы одобрительно загалдели, по-прежнему не выпуская из рук банок и готовясь выходить. Противник вдруг неожиданно рванулся и мгновенно вонзил зубы в левую руку Алекса, совсем рядом с той раной, которую он получил на обратном пути из Архангельска. Укус был яростным, щербатые зубы глубоко впились в плоть, кровь брызнула и потекла по сероватому лицу мнимого бездомного.

От боли Алекс дернулся, дав противнику возможность наконец высвободить руку, которую он до этого держал мертвой хваткой в сумке. Тот тут же выстрелил, пуля миновала пальцы ног Алекса на какие-то миллиметры. Он схватился за невидимый ствол и принялся выкручивать пистолет, но тут мужчина снова нажал на курок.

Глаза его вдруг полезли на лоб, а тело выгнулось дугой. На старенькой куртке в области живота быстро расплывалось кровавое пятно. Он был мертв, и у Алекса к горлу подступила тошнота. Согласно инструкциям Старейшин, он мог убивать только в порядке самообороны и, в принципе, знал, что никаких правил не нарушил. Тем не менее убийство было для него чем-то совершенно чуждым. Чтобы не наблевать прямо здесь, ему нужно было глотнуть свежего воздуха. Его била дрожь и не было времени обдумывать случившееся. Этот человек собирался убить его, и где-то впереди, в каких-то минутах езды Алекса поджидали другие люди, собирающиеся сделать то же самое. Действовать надо было быстро.