Заура не было. Девушке взгрустнулось. Неужели не придет? Неловко было стоять одной, отворачиваться от многозначительных взглядов. Потеряв надежду, Марита хотела уже уйти, но в это время из-за каменного выступа ограды появился Заур.

Марита хотела было сострить по поводу «вежливости королей», но, увидев его запавшие глаза, небритые щеки, сдержалась.

— Тысячу извинений, — начал он, оправдываясь.

— Не надо. Я знаю… Рада, что вы все-таки пришли. Мне очень хотелось видеть вас, Заур.

Она отвернулась, прикусив губу. Он благодарно сжал ее руку.

Они медленно шли вдоль шоссе, потом поднялись на мост, нависший над платформами вокзала.

Марита увлекла Заура к перилам моста и остановилась. Глянула вниз.

— Так и подмывает — сесть в какой-нибудь поезд в уехать далеко-далеко, — вырвалось у нее. В голосе прозвучала какая-то затаенная тоска.

— Зачем? Неужели вам здесь плохо?

— Нет. Я не могу этого объяснить, Заур. Но такое чувство в последние дни — будто что-то должно случиться.

Они пересекли привокзальную площадь, вышли к скверу Самеда Вургуна. Под ногами хрустела кирпичная крошка.

Заур подвел ее к скамье у самого фонтана. Прозрачные струи воды взвивались вверх и с плеском падали в бассейн. Лилось из динамика «Мы с тобой два берега…» В быстро темневшем небе одна за другой загорались звезды.

Заур погладил прохладные пальцы девушки.

— Дарю вам эту песню, — сказал он. — И этот вечер. И вон те звезды.

— Спасибо, — она улыбнулась. — Вы так щедры, что мои страхи отступают.

— Страхи? Какие? У вас есть отец, товарищи. Я, если хотите.

— О! Отец! — Марита вздохнула. — Он черствый, нелюдимый. Я боюсь его.

— Такое страшилище, а я его не знаю, — шутливо сказал Заур. — Все-таки житель моего района.

Девушка не приняла шутки.

— Чтобы характеристика была полной, добавлю: он никого, кроме себя, не переносит. А меня просто терпит.

— Почему же он такой?

— Не сегодня, Заур, — попросила она. — Я расскажу и о нем, и о себе. Только не сегодня. Оставим эту тему, ладно?

Заур кивнул.

— Вы уехали со стадиона таким расстроенным. Наверное, случилось что-нибудь, — спросила Марита.

— Да, было совершено преступление. Убийство.

Пальцы Мариты дрогнули.

— Это, видимо, очень трудное дело, да?

Акперов закурил.

— Не так уж. Вначале, правда, почти не было надежд. Убитый, пожилой мастер по могильным памятникам, был задушен и связан. Кто, что, зачем? Потом мы осмотрели комнату, труп. Нашли в постели черный женский волос. Знаете, как много может рассказать один единственный волос?

Заур рассказывал, глядя перед собой. Он не заметил, как сначала вспыхнуло, а затем побелело лицо Мариты. Она слушала напряженно, страх заставил ее сжаться, откинуться на спинку скамьи.

Марита нервно схватила его за локоть.

— Уйдемте отсюда. Уйдемте куда-нибудь. Мне страшно.

— Пойдемте, — Заур встал. — Я, действительно, зря это…

— Наоборот, продолжайте. — Они пошли к черно-городскому мосту. Марита взяла Заура под руку. — Ну, что же дальше?

— В общем не уйдут… Главное, найти женщину.

Марита шла, как пьяная, казалось — под ногами колеблется земля. Последние слова Акперова стегнули ее по лицу. Ноги отяжелели, она крепко прижалась к его плечу. Заур курил, думал о своем. Вдруг он почувствовал, как Марита сжала его локоть. Они остановились под самым мостом, в полутьме, у массивных каменных опор. Акперова удивили неподвижные, широко раскрытые глаза Мариты.

— Что случилось? Вам плохо?

Заур достал платок, заботливо вытер ей лоб.

— Сердце…. Но теперь уже ничего… Прошло. Ты мне очень дорог, слышишь? Тихо произнесла она. — Скажи, Заур, ты веришь мне?

Вопрос изумил его. Она обращалась к нему на «ты».

— Да, верю, — решительно ответил он, обнял ее за плечи. Смутная тревога шевельнулась в душе.

— Ты совсем, совсем меня не знаешь, — заговорила она с жаром. — Но верь мне. Что бы ни случилось, верь…. У меня нет никого дороже. Только ты, Заур.

Последние слова утонули в гуле проходящего над ними поезда. Мост гулко резонировал. Грохот наваливался ощутимой тяжестью. Мысли Заура смешались, сердце снова кольнула тревога. Влажные губы Мариты в темноте коснулись его губ. Заур рывком прижал ее к себе. Когда стих гул поезда, она высвободилась из его объятий и, опустив голову, прошла вперед.

Заур последовал за ней.

— Марита! — окликнул он. — Марита, ну что с тобой? Ну, скажи мне, наконец! Скажи.

— О-о, — выдохнула она, — не надо, не спрашивай, не могу. Проводи меня. И не спрашивай ничего… Я сама скажу тебе. Потом скажу. Мне надо домой. Скорей.

Заур остановил такси. Сели. До самого дома Марита не проронила ни слова. Прощаясь, она робко попросила:

— Не обижайся. Я понимаю, что веду себя, как сумасшедшая. Но… Прости. Я позвоню тебе. Обязательно позвоню.

Повернулась и побежала к калитке.

Через полчаса Акперов был у себя в кабинете. Не зажигая света, сел за стол, с силой опустил кулак на стекло.

— Ничего не понимаю. Либо я идиот, либо…

Он вынул папиросу, нервно зашагал по кабинету.

В таком состоянии и застал его подполковник Асланов, неожиданно вошедший в кабинет. Он щелкнул выключателем и на его добром, мясистом лице мелькнула и тотчас исчезла улыбка.

— Убийство вроде раскрыто, начальник. Причин для волнений не вижу, — проговорил он.

Акперов смущенно нагнулся к столу.

— Я не волнуюсь, товарищ подполковник.

— Ну, знаешь… Особой наблюдательности тут не требуется. У тебя у самого какие-нибудь неприятности, да?

Акперов неуверенно кивнул.

— Вы угадали, Аскер Мурадович…

— То-то. Вижу, — в темноте сидишь. Держи себя в руках, майор. Уж если плохо, держись так, чтоб никто не видел, как умеет раскисать начальник уголовного розыска, черт возьми! — закончил он сердито.

— Но… — попробовал было возразить Акперов.

— Никаких «но». Да, кстати, сколько дней ты не заявлялся домой?

— Три дня.

— Сейчас же собирайся. У тебя есть мать, которая имеет право видеть тебя хотя бы раз в сутки.

— Я был занят.

— Был. Ступай домой. Понятно?

— Понятно. Иду.

— Вот и хорошо. А то скажут, что Асланов этакий черствый начальник, равнодушный к людям, черт побери. Марш домой…

Спустя пять минут, Акперов зашел в дежурную комнату и негромко сказал:

— Хочу проведать мать. Если что-нибудь важное, пошлите за мной. Только чтоб не знал Аскер Мурадович. Улавливаете?

— Ясно, товарищ майор.

Постовой милиционер Эйбат Рагимов, вторично обходя свой участок, заметил, что парочка в саду Ильича, на которую он обратил внимание еще часа два назад, не тронулась с места.

Парень сидел, низко опустив голову. У его ног видна была скомканная пачка от сигарет. Белокурая девушка, пытаясь заглянуть ему в лицо, что-то горячо говорила. Рагимов уже отошел немного, но вдруг услышал негромкий голос:

— Товарищ милиционер?

Обернувшись, заметил, как рванулась со скамьи девушка, а парень резко дернув локтем, попал ей по лицу, потом поймал за руку и потянул к себе.

Хотя Рагимову сначала показалось, что голос мужской, он решил, что ошибся, и, подбежав к скамейке, ловко вывернул кисть нарушителя. Тот вскрикнул от неожиданности и боли.

— Зачем бьете девушку, гражданин? — строго спросил милиционер.

— Да что вы, я ее не бил!

— Как же не бил? А кто сейчас по лицу ударил, негодяй?

Девушка, теребя порванную косынку, всхлипывала, порываясь что-то сказать, но губы не слушались ее. Рагимов свистком вызвал милицейский патруль, коротко доложил обстоятельства и попросил остановить машину. Один из патрульной группы направился к магистрали. Задержанный попытался высвободиться. Рагимов, пристально глянул на «хулигана», внушительно произнес: