Аттила Мордук, казалось, был вполне доволен собой и окружающим миром. На его широком плоском лице играла не свойственная его натуре счастливая улыбка. И на то у него были свои причины: вкус можжевелового шнапса все еще приятно согревал горло, дома ждала теплая, уютная постель, в которой он будет нежиться до утра.

Завхоз взялся за ручку двери. Вдруг за спиной у него послышался шорох. Что это? Мышь? Нет, не похоже. Он был почти уверен, что это не животное. Медленно повернулся, напряженно вглядываясь в темноту. Но как бы ни напрягал он глаза — а они у него были еще какие зоркие, — так ничего и не смог разглядеть. Ничего необычного. Лишь деревья, кусты и трава.

Скорее всего, показалось. Он снова повернулся к двери и отворил ее. Рука привычным движением потянулась к выключателю. Под потолком зажглась одинокая лампочка, наполнившая помещение слабым, неясным светом. Аттила Мордук был бережливым, экономным хозяином не только в интернате, но и у себя дома.

Лаура, прижавшись к стене и затаив дыхание, стояла за дверью. Но это было не самое лучшее убежище. Вскоре Аттила закроет дверь и окажется с ней лицом к лицу. К сожалению, в спешке ей не пришло в голову ничего лучшего, как спрятаться за дверь.

Завхоз взялся за ручку и собирался уже захлопнуть дверь, как вдруг заметил висевшего вниз головой удава. Ласковая улыбка озарила его обычно такое мрачное лицо. Забыв обо всем на свете, он раскачивающейся походкой направился к змее.

— Клеопатра, моя красавица, — проговорил он нежным голосом. — Что ты тут делаешь?

С теплотой, которую никто не мог в нем даже заподозрить, он снял удава с балки, повесил себе на шею и заключил его голову в свои ладони. Он гладил и ласкал чешуйчатое холодное тело, а Клеопатра, довольная, лизала хозяину лицо. Потом завхоз наклонился к ней, вытянул губы и с чувством крепко поцеловал змеиную морду.

Лаура, дрожавшая за дверью как осиновый листок, зажмурилась и с трудом подавила приступ тошноты. От ужаса и отвращения холодные мурашки побежали у нее по спине. Но ей все-таки удалось взять себя в руки. Она потихоньку, на цыпочках вышла из спасительного укрытия и быстро выскользнула на улицу.

Спасена! Спасибо Клеопатре!

Но стоило только Лауре удалиться от домика на безопасное расстояние, выражение лица Аттилы изменилось. Он обернулся и уставился на распахнутую дверь, через которую только что скрылась Лаура. Потом подошел к окну, отодвинул занавеску и посмотрел на улицу, в темноту. На его широком круглом лице появилась злорадная улыбка.

Было уже почти десять, когда Лаура, Лукас и Кая добрались до главного корпуса интерната. Они быстро взбежали вверх по парадной лестнице и нырнули в вестибюль. Никто из них не заметил, что каменный великан скосил глаза и озабоченно посмотрел им вслед.

Когда они как угорелые неслись по вестибюлю, там не было ни души. Добежав до старинной картины, они, как всегда, разделились.

— Спокойной ночи — и до завтра! — прокричал Лукас, свернув в левый коридор.

— Спокойной ночи! — Лаура и Кая побежали направо, к лестнице, ведущей на четвертый этаж в женское крыло. Когда они поднимались, Кая с трудом переставляла ноги и все время цеплялась за перила, — короткий спринт от домика Аттилы до главного корпуса дался ей нелегко, она еле дышала.

— В полночь я попытаюсь пробраться в библиотеку. Ты пойдешь со мной? — спросила Лаура.

— Тебе все еще мало? — сопя и отдуваясь, всплеснула руками Кая. — Скажи спасибо, что Аттила тебя не застукал. Твоя жизнь висела на волоске.

— Знаю, знаю, — усмехнулась Лаура. — Но ведь не застукал же. Может быть, и в библиотеке повезет.

Кая покачала головой. Как можно быть такой бесшабашной? Зачем постоянно испытывать судьбу? Зачем так рисковать? Ради чего? Просто так! Кая не понимала подругу. Разве Лаура забыла, что всем учащимся интерната строго-настрого запретили посещать библиотеку в неурочное время? Доктор Шварц особо это подчеркнул. Неужели Лаура так и не поняла, что это значит?

— Ты знаешь, что будет, если они тебя поймают? — спросила Кая.

— Не беспокойся, — отмахнулась Лаура. — Никто меня не поймает. В двенадцать все уже спят. Учителя тоже. Никто ведь не знает, что я собираюсь в библиотеку.

Послышались торопливые шаги, на лестницу выскочил Мистер Кул и быстро побежал вниз. Он так торопился, что перепрыгивал сразу через две ступеньки. Заметив одноклассниц, он скорчил Лауре противную рожу.

— Берегитесь! — бросил он им через плечо. — Пинки Таксус… — И в ту же минуту скрылся из виду.

Лаура и Кая испуганно переглянулись.

— Что, уже десять? — спросила Кая.

— Не знаю. — У Лауры не было часов.

Наконец они добрались до четвертого этажа. Лаура осторожно высунула голову в коридор, где находилась дверь их комнаты. Там никого не было. Даже Пинки Таксус.

Ни души.

Горевшие под потолком лампы наполняли коридор уютным, мягким светом. Рыцарские доспехи в темных нишах по бокам коридора выглядели совсем нестрашно, не то что прошлой ночью.

Девочки крадучись, на цыпочках засеменили к своей комнате. Их шагов почти не было слышно. Когда до цели оставалось уже совсем немного, они вдруг как вкопанные остановились на месте с искаженными от ужаса лицами. Выросшая словно из-под земли фигура Таксус преградила им дорогу. Все это время она, по-видимому, пряталась в одной из ниш, за доспехами, подкарауливая замешкавшихся учениц.

Кая испуганно смотрела на Таксус, Лаура, напротив, потупив глаза, изучала пол под ногами.

Учительница, как всегда, была вся в розовом. Ярко-рыжие жесткие, торчавшие во все стороны завитки делали ее голову похожей на Горгону. Со скрещенными на груди руками она холодно взирала на девочек:

— Кого я вижу? Мои милые дамы!

— Э-хм… добрый… — неуверенно промямлила Кая.

Таксус отогнула манжет рукава и посмотрела на часы. Сощурила глаза и нахмурилась.

— Повеззло, — констатировала она. — Ззадержжиссь вы ещще на две минуты, и мне пришшлоссь бы доложжить доктору Шшварцу.

Тут Ребекка Таксус вдруг заметила, что Лаура как-то уж слишком подозрительно избегает смотреть ей в глаза.

— Лаура, поссмотри на меня, я сс тобой говорю! — зло прошипела учительница.

«Как змея!» — подумала Лаура. Точно так же шипели змеи в домике у Аттилы. Стоило ей только вспомнить об этом, как по спине снова побежали мурашки. Молча Лаура подняла голову и посмотрела на учительницу математики, которая сверлила ее ненавидящим взглядом. «Только не думать! — пронеслось в голове у девочки. — Только не думать о том, что я собираюсь делать!»

Таксус не сводила с Лауры глаз.

Лаура поежилась. Кожа у нее на голове вдруг зашевелилась, и ей стало очень неуютно под этим пристальным, холодным и острым, как скальпель, взглядом. Она буквально физически ощущала, как он вскрывает ей череп, чтобы добраться до сокровенных мыслей.

«Только не думать! — еще раз напомнила себе Лаура. — Не думать о том, что я собираюсь потом…»

Голос учительницы прозвучал неожиданно мягко, почти убаюкивающе.

— Мне почему-то кажжетсся, Лаура, что ты ссама не понимаешшь, что творишшь? — проговорила она, выжидающе глядя на девочку.

Лаура не отвечала. В голове у нее роились разные мысли. Что это значит? Может быть, Таксус все уже знает?

— Было бы лучшше, ессли бы ты ззанялась математикой, вмессто того чтобы гулять до позздней ночи, — продолжала учительница. — Ведь в понедельник мы пишшем оччень важжную контрольную. Решшающщую контрольную, можжно ссказзать!

Она продолжала смотреть на Лауру испытующим взглядом. Вдруг ее лицо озарилось злорадной улыбкой.

— Но тебе ссамой виднее, что для тебя важжно, а что нет. Правда, Лаура?

Лаура упорно молчала.

Ребекка Таксус тоже замолчала. Не говоря ни слова, она развернулась и пошла прочь. Улыба исчезла с ее лица, теперь оно было мрачным.

Очень мрачным.

Кая проводила ее опасливым взглядом:

— Заметила, как она на тебя таращилась?