Она что-то уж очень быстро назвала этот отель. Вероятно, Холлидей велел ей остановиться именно в этом отеле.

— Давайте лучше поедем в «Монтедеро», — сказал я. — Я всегда там останавливаюсь.

— Но «Сент-Чарльз»…

Ее голос замер. Снова она побоялась показаться мне слишком настойчивой. Боязнь возбудить у меня подозрение все время связывала ей руки. Пока что счет все еще был в мою пользу.

Я так долго пробыл в Мексике, что уже привык к звуку испанской речи, к яркой, мишурной, неофициальной атмосфере. И мне странно было вернуться в страну, где нет нищих, нет бездомных собак, бродящих в поисках отбросов. Мы продвигались вместе с дружелюбной толпой людей, которые выглядели феноменально изящными и процветающими. За стойкой бара американский бармен подавал американские напитки. Я с удовольствием выпил бы стаканчик виски, но каждую минуту могут подать багаж.

Мы направились с Верой, все еще державшей меня под руку, к багажному залу. Я все время осторожно посматривал по сторонам: нет ли тут Холлидея. Хотя я не думаю, чтобы он действовал так грубо, чтобы показаться мне в аэропотру. Его здесь не было.

Но я до сих пор был в нерешительности, что мне делать с баночкой. Она была слишком большая, чтобы хранить ее в кармане. Как бы осторожен я ни был, Вера непременно улучит момент и украдет ее у меня, когда мы приедем в отель.

К нам подошел носильщик-негр.

— Чемодан, сэр?

— Да. — Я выдернул свою руку из Вериной.

— Подождите здесь. Я сейчас вернусь.

Я передал носильщику квитанцию, и мы с ним пошли в багажный зал. Вера пошла за нами. У прилавка толпилось довольно много народа. Очевидно, только недавно прибыло еще несколько самолетов. Чемоданы вносили в зал из двери, находящейся в левом углу. Все что-то кричали, указывали свой багаж, словом, царила обычная суматоха. Показался Верин чемодан из свиной кожи.

— Вот один, — сказал я носильщику.

Он подхватил его, даже не взглянув на квитанцию. Затем подали мой большой чемодан. Я указал на него, и носильщик подхватил и его. Привезли новую порцию багажа. Я увидел свой габардиновый саквояж. Он был сверху на груде других чемоданов. Служащий переложил его вниз. Когда он это сделал, я увидел на багажной тележке точно такой же габардиновый саквояж.

Оба саквояжа были совершенно одинаковые. Вероятно, таких миллионы. Но я хорошо знаю свой по масляному пятну с одной стороны. Я вспомнил, как Холлидей когда-то в Мехико хотел обменять наши саквояжи. И вдруг догадался, что мне надо делать.

Я протолкался сквозь толпу, наклонился над барьером и подхватил чужой саквояж.

— Вот. — Я прошел мимо Веры и отдал саквояж носильщику. Тот опять не взглянул на квитанцию. Я знал это. потому что он не смотрел на них и в тех двух случаях.

Как-то однажды я взял в аэропорту чужой чемодан, и я хорошо знаю всю процедуру, которая следует за этим. Человек, чей чемодан я возьму, вероятно, скоро заметит ошибку и вернет мой саквояж. И пока авиалиния будет разыскивать меня, чемодан будет автоматически отправлен в бюро находок в Атланту, Джорджия.

Когда носильщик нес наши чемоданы к такси, я торжествовал. Конечно, это было жестоко по отношению к невинному путешественнику, чей саквояж я стащил. Но не это было главной причиной моего беспокойства. Если только каким-нибудь совершенно невероятным способом баночку уже не извлекли из моего саквояжа, Холлидей никак не сможет ее получить. А когда я установлю связь с дядей Деборы, я могу позвонить в аэропорт, и через два часа мне из Атланты пришлют мой багаж.

Вера уселась в такси. Я заплатил носильщику и сказал шоферу адрес отеля «Монтедеро». Минут через десять мы проезжали мимо массивного здания отеля «Сент-Чарльз». Вера бросила на него быстрый взгляд и тут же отвернулась.

Интересно, ждет ли нас Холлидей в вестибюле отеля?

Мы подъехали к «Монтедеро». Из отеля выбежал за багажом носильщик. Я попросил дать нам два соседних номера, и, пока мы поднимались в лифте, я снова еще раз мысленно проверил план, который я составил в самолете. Я не видел причин, почему бы он мне не удался. У двери своей комнаты я сказал Вере:

— Когда вы окончите распаковывать свои вещи, Вера, приходите ко мне на «военный» совет.

Она радостно улыбнулась. Ей это очень понравилось.

— Да, Питер. Быстро приду.

Лифтер проводил ее в комнату, потом внес багаж в мою. Я дал ему на чай и закрыл дверь. Комнаты были с телефонами. Я знал, что Вера сейчас позвонит Холлидею. Я никак не мог помешать этому, да мне, собственно, было безразлично, позвонит она или нет. Мы с ней ни о чем определенном не договаривались. Она ничего не сможет сказать ему, за исключением того, что мы приехали и где мы остановились. Конечно, расскажет ему о баночке. И он скажет ей, что она должна обязательно любыми средствами добыть ее.

Если только я не ошибаюсь, на некоторое время Холлидей уйдет со сцены. Вера будет действовать в одиночку.

Спальня была обыкновенной гостиничной спальней с ванной комнатой в углу. Я посмотрел, запирается ли ванная комната на ключ. Да, запирается. И стены здесь не мексиканские. Никто не услышит голос Веры. Я раскрыл большой чемодан и начал вынимать оттуда вещи.

Как я и ожидал, через несколько минут раздался стук в дверь. Я открыл. Вошла Вера без шляпки и без лисьей накидки. На ней все еще был красный костюм. Она только что заново причесалась и подправила косметику. Выглядела она великолепно — голливудская модель балерины в цветном широкоэкранном фильме. Я подумал: почему бы ей не поехать на побережье и не произвести там сенсацию в киномире вместо того, чтобы вертеться с убийцами?

Я взял связку галстуков и понес их в шкаф.

Она сказала:

— Я уже все распаковала. Я быстро, быстро. Помочь вам? Нет?

Я ожидал этого. Очевидно, приказ Холлидея уже получен. Я кивнул на габардиновый саквояж.

— Как насчет того, чтобы потрудиться над ним? Хотя лучше отнесите его в ванную комнату, в нем в основном предметы туалета.

Она так и подпрыгнула к саквояжу. Я теперь так хорошо ее знал, что, кажется, мог прочитать ее мысли. «Вот сосунок, — вероятно, думала она своим хитрым умом, — наконец-то подает мне баночку на серебряном блюдечке».

Она понесла саквояж в ванную комнату. Я пошел вслед за ней с галстуками в руках. Когда она нагнулась, чтобы открыть саквояж, я взял ее за локоть и повернул к себе лицом:

— Знаете что, Вера?

Черные ресницы затрепетали. Она с трудом сдерживала свое нетерпение.

— О, Питер?

— Вы такая девушка, от которой любой парень может сойти с ума. Как это ни абсурдно, я совсем этого не хотел, но был такой момент, когда этим парнем мог оказаться и я.

Она захихикала грудным смешком.

— Действительно вы так думали? Вы, который так привязан к своей жене?

— Я мог бы развязаться с ней.

Я наклонился к ней. Она подняла кверху свое лицо и положила руки мне на плечи.

— Питер…

Ее губы почти касались моих. Они казались мне сейчас чересчур толстыми, но отличной формы.

Я заткнул ей рот рукой. Она издала приглушенный крик и начала брыкаться. Я вставил ей между зубами носовой платок. Она чуть не укусила меня. Я зажал ей голову под мышкой и галстуком связал ее руки за спиной.

Очень легко справиться с женщиной, даже если она брыкается, как мул. Через пару минут я связал и ее ноги тоже. Потом сделал отличный кляп, чтобы она могла дышать, но и только.

— Гоп-ля, детка.

Я подхватил ее и положил в ванну. Даже не будучи связанной, трудно выбраться из скользкой ванны.

Она смотрела на меня пылающими от негодования и страха глазами. Я улыбался.

Я дружелюбно помахал ей рукой и забрал чужой саквояж. Он может мне понадобиться. Потом вышел из ванной комнаты и запер за собой дверь.

Операция «Вера» прошла успешно.

Теперь предстоит гораздо более опасная операция. Операция «Бранд».

Я разделался с Верой. Но я еще не разделался с Холлидеем, а он гораздо более опасен. Вероятно, он находится в Новом Орлеане вот уже в течение шести или семи часов. Времени совершенно достаточно, чтобы поступить с мистером Брандом так же, как он поступил с Деборой и Леной… и что его друзья, возможно, сделали с отцом Деборы.