— Что это? — спросил я у Плеймета, ткнув пальцем в массивного лохматого типа, прислонившегося к деревянному борту экипажа. Плей не слезал с кучерского места. — Как поживаешь, Плоскомордый? И что ты вообще здесь делаешь?

— Случился в гостях у Плея, когда принесли твою записку. Делать мне все равно сейчас нечего. Любое дерьмо, в котором замешан ты, обыкновенно обещает развлечения. Вот я и решил поучаствовать.

Возможно, сообразил я, в надежде ухватить парочку плохо лежащих монет.

Габаритами Плоскомордый Тарп несколько уступает Плеймету. И сообразительности у него ненамного больше, чем у лошадей, запряженных в эту повозку. Зато он общительнее и Плеймета, и его лошадей, вместе взятых. И иметь его рядом полезно.

Видите ли, с Плоскомордым не спорят. Во всяком случае, подолгу.

— Мне сейчас не нужна наемная сила, — вздохнул я. — Чуть позже.

Тарп пожал плечами. Со стороны это напоминает подвижку горных массивов. Правда, накинуть на них одежду почище не помешало бы. Ну, и помыться тоже стоило. И пообщаться с бритвой.

— Плевать, Гаррет. Я тоже не работаю. Не прямо сейчас.

— Ты первый узнаешь, когда мне понадобится помощь.

— Угу. — Он насупился. Он знал, когда я уступлю, а когда нет. — Спасибо.

Я сваливаю на него работу, когда есть такая возможность. Он хороший друг, верности и преданности в нем хоть отбавляй, а вот жизненно важных бытовых познаний не хватает. Он так и не научился жить с мыслью о завтрашнем дне.

— Ладно, поезжай с нами, если хочешь. Я всего-то собираюсь вытряхнуть жуков из дома, который строит старина Вейдер.

— Ты что, подался в санитарную инспекцию?

— Не совсем. Это не обычные жуки. Ага, вот они. — Я имел в виду Паленую, Джона Растяжку и нескольких Джоновых помощников. Каждый нес по здоровенной проволочной клетке, полной верещащих крыс. Приглядевшись, я решил, что таких грозных крыс я еще не видал. Настоящие крысиные питбули. Или крысиные бойцовые петухи, и не простые, а чемпионы.

— А что, необходимо было именно таких принести, с пеной у рта?

— И снова вы преувеличиваете, — возразила Паленая. — Привет, мистер Тарп. Как поживает Грациэлла?

Грациэлла? Это еще кто такая?

— Мы с ней разошлись. Я… — И Плоскомордый принялся рассказывать историю, которую я слышал, наверное, тысячу раз. Имена, конечно, менялись, но во всем остальном женщины практически не отличались одна от другой. Должно быть, даже белье носили одинаковое.

— Я думал, вам любить энтузиазм, — огорчился Джон Растяжка; последние слова его потонули в возмущенном писке из клеток.

— Нравится, если нацелен на жуков. Ну что, все готовы? А этих, носильщиков, тоже берем?

— Пришлось. Слишком много крыс — один не справиться.

— Мне надо в дом на минутку, — заявила Пулар.

— Не представляю, как разместить их всех вместе с клетками в экипаже, — сказал я, глядя вслед поднимавшейся на крыльцо Паленой. Иногда она даже хуже Тинни — а у Тинни мочевой пузырь, должно быть, не больше виноградины.

Пока Джон Растяжка и его команда разгружали клетки, я хмуро смотрел на «Мир». Стройка не подавала признаков жизни.

— Я что, забыл о выходном? Кой черт я тогда здесь делаю?

Я отправился на поиски Красавчика. Вместо него я обнаружил парочку гвардейцев — сияющих, самодовольных, в новеньких светло-голубых мундирах, красных фуражках, с начищенными жестяными свистками на цепочке.

Они вышли на улицу. Один с опаской косился на клетки с крысами, другой повернулся ко мне.

— Ты кто, орел? — поинтересовался я.

Мое обращение его не смутило.

— Дойс Трейси. А сам-то ты кто? И что здесь делаешь?

Мне не хватило твердости шаров обойтись без поддержки, поэтому я выудил из кармана записку от босса.

Сторожевой пес обдумал, стоит ли ему продолжать держаться заносчиво, и, судя по всему, принял решение. Он взял у меня записку, подержал перед глазами вверх тормашками, а потом передал второму, притворившемуся, будто умеет читать. Потом они увидели Плеймета и Плоскомордого и снова передумали — по крайней мере временно. Их оружие составляли жестяные свистки. Плеймет с Плоскомордым производили угрожающее впечатление даже так, стоя и шмыгая носами. Особенно Тарп. Он выглядит именно тем, кем является на деле: профессиональным костоломом, причем опытным. Тем, который не постесняется снести башку даже обладателю жестяного свистка, если ему покажется нужным.

— Слышь, Джит, похоже, он здесь по делу, — сказал второй стражник. — Письмо-то от самого Вейдера.

Я называю их ведомство то Стражей, то Гвардией в зависимости от настроения. Вообще-то это не одно и то же, и разница заключается в их значимости для полковника Уэстмена Тупа. Подразумевается, что Гвардия — новая организация честных служителей правопорядка. Старую Стражу вообще вроде как отменили. Когда новая организация сделается такой же коррумпированной, как старая, вместо этих мордоворотов наймут новых и снова сменят название.

— Я просто стараюсь делать свое дело, Бэнкс, — отозвался Джит.

— Конечно. Значит, так. Мистер старший консультант по вопросам безопасности, нам все-таки надо задать вам несколько вопросов.

— Да запросто. Только после того, как вы ответите мне на один-единственный. Сами вы что здесь делаете? Джон, иди со своими и начинай. Я подойду.

— Здесь произошло убийство, — ответил за своего напарника Джит. — Нам поручено выяснить обстоятельства. Если здесь есть что выяснять.

Эта новость застала меня врасплох.

— Убийство? Здесь?

— Старик по имени Брент Талента, — кивнул Бэнк. — По прозвищу Красавчик. Вы с ним знакомы?

— Говорил с ним вчера. Я заходил сюда сразу после того, как Вейдер поручил мне это дело.

— Что за дело?

— В письме все написано. Он считает, что на стройке имеет место саботаж. Мне поручено его прекратить. Что случилось с Красавчиком?

Стражники косились на Плеймета и Тарпа. Вряд ли они их узнали, но в представляемой ими серьезной опасности не сомневались.

— Его убили, — коротко сказал Джит.

— Мучительно, — добавил Бэнк. — Неясно, как именно. Но кто-то или что-то пытался его сожрать.

Мне разом расхотелось задираться перед ними.

Мы смотрели, как крысюки заносят клетки в дом.

— Что ж, тогда мы в одной команде. Может, его загнали дикие собаки?

— Совсем дикие? — уточнил Джит.

— Угу.

Дикие собаки — твари неприятные. Они обгладывают трупы, но я ни разу не слышал, чтобы они убивали сами.

— Точно не псы, — заявил Бэнкс. — И слопать его пытался не тот, кто его убил. Никаких следов драки. Впрочем, тот, кто убивал, и тот, кто пытался его слопать, могли действовать заодно. Если он, конечно, не умер во сне. Или не покончил с собой.

Мы поболтали еще немного. Бэнкс поспрашивал меня о финансовых аспектах частного сыска.

— Преступники нынче не те, что в отцовские времена, — буркнул он.

— В этом, — не удержался я от замечания, — и смысл реформ.

Ни Джиту, ни Бэнксу новшества не нравились. Из этого я сделал вывод, что они оба честные парни — иначе не стали бы искать работу в наше неспокойное послевоенное время.

— А не работает никто из-за смерти Красавчика? — предположил Бэнкс. — Вам бы поспрашивать тех, кто не вышел на работу.

Что ж, не лишено смысла. Надо бы раздобыть список занятых на стройке на случай, если дело затянется. Хотя вряд ли, не должно. Впрочем, смерть Красавчика все усложняла.

Тянулось время. Мы поговорили о войне. Джит тоже отмотал свои пять лет в морской пехоте. Обо мне он там — да и здесь тоже — не слышал, но слышал об операциях, в которых я принимал участие.

Я не забыл-таки спросить, что стало с останками Красавчика — на случай, если я позже захочу осмотреть их. Его тело уже отправили в Аль-Хар.

— Паленая возвращается, — буркнул Плоскомордый.

— И вид у нее невеселый, — добавил Плеймет.

Вид она и впрямь имела невеселый. Похоже, внутри происходило настоящее месилово.