Айвазовский понимал, что отсутствие достаточного количества воды в повседневной жизни было особенно остро ощутимо для жителей окраин города, бедноты. Он обратился в городское самоуправление со специальным письмом, в котором писал: «Не будучи в силах долее оставаться свидетелем страшного бедствия, которое из года в год испытывает от безводья население родного города, я дарю ему в вечную собственность 50 000 вёдер в сутки чистой воды из принадлежащего мне Субашского источника».

Позднее, когда возник вопрос о водоснабжении города в будущем, Айвазовский указывал:

«С устройством водопровода, вот уже скоро год, как Феодосия изобилует как по качеству, так и по количеству (лучшей питьевой водой), как ни один город на юге. А в будущем, при развитии города, можно провести воду из того же моего источника на 200 000 жителей». В честь окончания строительства водопровода на средства и по проекту Айвазовского на бульваре был сооружён фонтан. На мраморной доске фонтана — надпись «Фонтан И. К. Айвазовского. 18.IX.1888 г.». Он интересен по своей архитектуре, отличается изяществом и красотой выполнения. Сделан он с такой лёгкостью, будто Айвазовский всю жизнь только и занимался, что рисовал эскизы архитектурных проектов.

Второй фонтан, установленный на базарной площади, художник посвятил памяти А. И. Казначеева, имевшего решающее влияние на поступление его в Академию художеств. Фонтан был сложен из простого нуммулитового известняка и отличался своими классически строгими формами.

Феодосийцы с глубокой благодарностью приняли дар Айвазовского, отмечали его отзывчивость к нуждам населения города.

Сохранился адрес, поднесённый И. К. Айвазовскому 18 сентября 1888 года жителями Феодосии. В конце адреса стоят подписи, старательно выведенные руками людей, не привычных к перу.

Художник бережно хранил этот документ.

После окончания строительства порта Айвазовский написал большую символическую картину «Торжество Феодосии». Феодосия изображена на ней аллегорически в виде женщины, стоящей на скале среди бушующего моря. Знаменем, развевающимся в её руке, она отпугивает кружащихся над ней зловещих птиц, символизирующих силы, противодействующие постройке порта.

Картину эту Айвазовский подарил городу. Она висела в городском концертном зале и сгорела вместе со зданием в 1905 году.

Айвазовский был в лучшем смысле этих слов «отцом города». Старожилы говорят, что он перекрестил чуть не половину новорождённых Феодосии, щедро их одаряя.

Народная память сохранила стихотворение, сложенное Айвазовским в честь молодой невесты и переложенное народными певцами на музыку:

Эту песню в Крыму часто распевали на свадьбах.

Популярность Айвазовского была огромна. Он был инициатором многих преобразований в городе.

Сохранились многочисленные документы, которые свидетельствуют, что Айвазовский всегда проявлял заботу о нуждах беднейших слоёв населения Феодосии и окрестных деревень. Поэтому его любили и уважали, как человека бескорыстного, отдающего всю жизнь служению родному городу.

Живая, деятельная натура Айвазовского требовала немедленной реализации всех возникавших у него проектов. Как и в творчестве, когда у него рождалась какая-либо идея, он брал холст и тут же приступал к работе, часто заканчивая картину в течение одного сеанса, так и в практической деятельности он немедленно делал то, что задумывал. Особенно сказывалась эта его черта характера, когда вопрос шёл об архитектурном оформлении города. Айвазовский проявлял большую заинтересованность, значительно большую, чем во многих личных хозяйственных делах.

Известен любопытный случай из строительной практики Айвазовского. Когда картинная галерея стала тесна для использования её в качестве концертного зала, Айвазовский подал мысль построить в центре города, в городском саду, концертный зал и клуб. Среди зажиточных феодосийцев были собраны необходимые средства, начато проектирование здания.

Айвазовскому всё казалось, что при составлении смет и строительных чертежей допускается слишком много волокиты и бюрократизма. Он отметил тростью на земле, где и как должно быть поставлено здание, и потребовал, чтобы немедленно приступили к строительным работам. Стройка была начата, но допущен досадный недосмотр — не было отведено место для лестничной клетки на второй этаж; потом это упущение исправили, быстро завершили постройку, и феодосийцы получили хорошее здание клуба.

История эта раскрывает черты характера Айвазовского, рассказывает о его заботе о благоустройстве и культурном росте города, о его непримиримом отношении к бездушию городских чиновников, когда речь идёт о живом деле. Даже недосмотры, допущенные при планировке здания, — всё это совершенно в духе Айвазовского, в духе его живого, деятельного характера.

Когда постройка близилась к концу, Айвазовский сообщил Суворину, что здание театральной залы уже под крышей, что в первом этаже дома будут магазины, часть которых, он надеется, Суворин займёт книжным магазином и читальней. Сам же он думает снять по соседству помещение для художественных целей, открыть в нём нечто напоминающее салон.

Кроме того, Айвазовский стал инициатором и организатором первой в Феодосии городской публичной библиотеки.

Феодосийские старожилы вспоминают много интересного, подчас забавного из жизни И. К. Айвазовского.

Преподаватель гимназии Ю. А. Галабутский рассказывает о таком случае:

«…Известно, что в 90-х годах наши гимназии увлекались так называемой «военной гимнастикой». Под руководством учителей-офицеров гимназисты проделывали всевозможные военные эволюции и производили «ломку строя» с искусством заправских фронтовиков. Нередко устраивались «военные прогулки», на которых гимназия выступала под звуки военного марша, с собственным знаменем; бывали даже случаи, что директора гарцевали впереди верхом на борзых конях, подобно настоящим батальонным командирам. Увлекалась парадоманией и наша гимназия.

В день коронации, 14 мая 1896 года, гимназия принимала участие в общем военном параде вместе с войсками военного гарнизона. Перед торжеством, помню, возник вопрос, кто будет «принимать парад». Решено было, что нашим парадным генералом будет Айвазовский. Ему, кажется, эта выдумка показалась забавной, и он согласился.

Когда войска прошли перед своим бригадным генералом, двинулась церемониальным маршем и гимназия под звуки собственного оркестра мимо Айвазовского, который приветствовал проходящих, получая в ответ: «Здравия желаем, Ваше превосходительство!» Когда прошли последние приготовишки, мерно отбивая шаг и скосив по-военному глаза в сторону начальства, Айвазовский рассмеялся и сказал: «Много в моей жизни было странного и неожиданного, и многому я перестал удивляться, но если бы кто-нибудь сказал мне, что я когда-либо буду принимать парад, этому я ни за что не поверил бы!»».

Внуку И. К. Айвазовского, впоследствии прославленному лётчику К. К. Арцеулову, было тогда пять лет. Он был болен и не присутствовал на параде, но хорошо помнит, как дедушка, чтобы развлечь внука, зашёл в его комнату во всей парадной адмиральской форме — в мундире, усыпанном орденами, со шпагой у пояса и в треуголке. Это, видимо, было так необычно, что запомнилось Арцеулову.

Сохранилась большая фотография, на которой Айвазовский снят с большой группой гимназистов во дворе своего дома. Не исключено, что эта фотография была сделана непосредственно после парада, о котором рассказал Ю. А. Галабутский, так как гимназисты были сняты со своим оркестром.

Ю. А. Галабутский был старейшим феодосийским педагогом, преподавателем литературы в гимназии. За «неблагонадёжный образ мыслей» власти выслали его из Феодосии. После революции он вернулся и преподавал в педагогическом техникуме, а позднее — в учительском институте. Галабутский оставил интересные воспоминания об И. К. Айвазовском, которые прочитал на торжествах в день открытия памятника Айвазовскому, 29 июля 1930 года.