– Оце молодца! – наконец похвалил ее Приходченко.
На Сумской, однако, начались новые неприятности. Какой-то громадный джип сзади оглушительно, как взбесившийся слон, трубил, требуя, чтобы Катя уступила ему дорогу. Улица была хоть и центральная, но узкая, замощенная гранитной брусчаткой еще при Александре-освободителе, и деваться было некуда – вдоль тротуара стояли припаркованные дорогие лимузины.
Когда джип истерично засигналил снова, Катя дернула руль вправо, добавив учителю седых волос.
– Та хай вин хоч луснэ! – в сердцах сказал Приходченко, хватаясь за руль и выравнивая машину. – Сигналить воно! Сигнальщики, мать вашу етить! Трубачи Первой конной! Ты ехай! Там сороковка! Ты як раз сорок и едешь, все по правилах, чего ты его пропускать должна? А колы б ты зараз въехала кому-нибудь? Чии б то булы б проблемы? Твои проблемы!
– А если он в нас въедет? – нервно, затерроризированная сигналами, поинтересовалась Катя.
– Ось! – торжествующе сделал вывод водитель со стажем. – Пойняла, наконец! Если он у нас въедет, то вже будут его проблемы! Так что ехай спокойно.
Они уже добрались до конца улицы, где джип с торжествующим ревом обогнал их, и Катя с облегчением вздохнула.
Через десять минут они уже въезжали в арку двора, где возле подъезда она увидела знакомые фигуры – Лысенко и Банников мирно курили, дожидаясь ее прибытия. Желая лихо подрулить прямо к ним и похвастать достижениями, Катя с разгону въехала в огромную лужу, резко отпустила педаль сцепления, забыв снять машину с передачи. «Восьмерка» содрогнулась и заглохла. Приходченко, как раз вставлявший в рот сигарету, промахнулся и клацнул зубами.
– Ну шо? – саркастически заметил он. – Остановылась, як вси бабы становляться. Вчиш тэбэ, вчиш. Трохы языка соби не видкусыв! Ще завтра увэчери поедем, шоб ты хоть фары навчилась включать. Ферштейн? И в понедилок, як начальство бензину дасть. Ну, що ж ты в калюжу прямо встала? Як тепэр выйты, не знаешь? Та заводь, проидь трошки та зразу и розвэрнысь. От горэ! Що ж ты знову у ту ж саму калюжу едешь? Та задом здай, як хочешь до их пидъихать!
Задом лейтенант Скрипковская прямо на начальство ехать побоялась, протянула еще метра два, миновав злополучную водную преграду, и остановилась, на этот раз по всем правилам. Когда она вышла из машины, то почувствовала в руках и особенно в ногах противную мелкую дрожь.
* * *
– Ладно, Коля, с Катенькой мы более-менее разобрались. Теперь давай с тобой. У тебя, как я понимаю, на этой сцене тоже своя роль имеется?
– Наташка, иди к нам в отдел. Мы тебя сразу возьмем, без испытательного срока на две ставки разом. Будешь у нас и психологом, и костюмером…
– …и гримером, и парикмахером, и ясновидящей заодно.
– Угадала!
– А чего гадать? Ты сам вчера сказал, что на джипе Борисыча ездить будешь.
– Черт, это что ж я так проговорился, а?
– А по-моему, ты специально проговорился. Хитришь, Банников? Давай колись, хитрая морда. Так в чем проблема-то? Одежку тебе тоже нужно подобрать для карнавала вашего?
– А что, у тебя еще юбки ненадеванные остались? Нет, Наташ, проблема тут другая. Шмотки у меня и свои есть. Тут, понимаешь, Наташ, игра тоньше как бы должна быть. Представь, что я… ну, в общем, такой жучара – денег куры не клюют, а сам… ну… прибедняюсь. То есть некие детали, которые наметанному глазу ясно бы показали истинное, так сказать, положение вещей…
– В принципе, срубила… Часы возьмем у Антошки, – заявила Наталья и деловито стала прикидывать: – Одежку тебе и в самом деле нужно добротную, но неброскую, такую, что из моды вышла пару сезонов назад, а тебя жаба душит новую купить.
– Вот, у меня именно такая и есть.
– Это прекрасно, а то моими юбками ты, оказывается, брезгуешь… К тому же с Антошкой ты все-таки в совершенно разном росте, не то что мы с Катей – почти одинаковые.
– Наташ, я ни на что не намекал!
– А хоть бы и намекал! Да… часики, зажигалка… чего там мужики еще носят?
– Может, цепочку или перстень на руку? – робко подсказала Катерина.
– Хорошая идея. Цепочку зимой все равно видно не будет, а вот перстень… Такой… солидненький, но не слишком бросающийся в глаза. Есть у меня такой на примете.
– Наташ, давай без драгметаллов обойдемся, а? Машину мы уж точно не потеряем, а…
– Слушай, Коль, ты ж меня обещал взять консультантом, гримером и все такое. А теперь в кусты? Так вот, без этого вообще ничего не получится. Это я тебе именно как консультант говорю. Ты-то ладно. Дорогая зажигалка, часы – джентльменский набор, а кольцо, может, и перебор. Но вот Катерина! – Наталья строго указала пальцем. – Катерина у нас должна быть стервой высшего пилотажа. Бриллианты в этом случае выписываются по рецепту. Кольца, серьги, часы – все это я уже подобрала, мы с ней примерим, разберемся, что с чем надевать… Хотя стервы даже к спортивному костюму все на себя цепляют. Они без украшений чувствуют себя голыми…
– Наташ, а откуда ты так хорошо про стерв знаешь?
– Коленька, так я же и сама стерва. В каждой женщине…
– Может, все-таки не надо? – прервала Катя, напуганная перспективой везде ходить в бриллиантах. – У меня бижутерия хорошая есть…
– Бижутерию будешь в Театр юного зрителя надевать, – отрезала Наталья. – И вообще, чтобы ничего не потерять, нужно все надеть и ничего не снимать.
– Да ладно, ладно… Не кипятись. Понял уже.
– Ну, если понял, то хорошо. Поехали дальше. Какие еще детали у мужика могут быть такие, чтобы без слов говорили о материальном положении? Знаете?
– Ну… – Майор задумался. – Портфель? Мобильник?
– Кредитные карточки? – добавила Катя.
– Идея хорошая, – похвалила Антипенко. – Портфель – хорошо, я барсетки эти идиотские терпеть не могу. Мобильник… Он не всякую минуту звонит, а мусолить его в руках или на шею повесить – несолидно. Бумажник! Можно достать визитку, и кредитки ненароком показать, например… Да и это не главное. Знаешь, что ты уж точно никуда не спрячешь?
– Что?
– Стрижку, дорогой парфюм и хорошо ухоженные руки! Ну вот что это за руки? Заусеницы, ногти острижены как попало…
– Наташенька, но я же рабочий человек, а не буржуй какой-нибудь, – обиделся Банников, пряча руки за спину. – Мы тебе Катерину отдаем, с ней можешь делать что хочешь…
– Я все поняла. Трус ты, Колька. И нерешительный. Как тебя только на твоей работе держат? То ты как буржуй хочешь выглядеть, то как человек. Ты уж все-таки определись. Хочешь, маникюршу сюда пригласим, если в салон идти стесняешься. А стрижку я тебе могу и сама по старой памяти сделать. Помнишь, как я в школе, в девятом классе, тебя стригла, когда ты на свидание с Ковалевой собрался, и кусок выхватила? А ты еще решил, что я нарочно!
– А ну давайте все к столу, – пригласил Антон Борисович, галантно предлагая Кате согнутую калачиком руку, намереваясь вести даму в столовую.
* * *
– Ну что ж… Ладно… Стриги, делай что хочешь, – дал наконец свое согласие Банников. – Кстати, мы ж не просто так сегодня явились, мы как бы поздравить. Мы тут с Игорешей долго думали, что б тебе подарить к 8 Марта. Ничем тебя не удивишь, Наташка… Машина у тебя есть, муж есть, духи мы побоялись покупать…
– И правильно сделали, – заметила Наталья Антипенко, восседая во главе накрытого к ужину стола.
– Что во все времена считалось лучшим подарком?
– Книга, – подсказала Катя.
– «О вкусной и здоровой пище».
– Намек поняла? – подмигнул жене Антон Антипенко.
– Антошка, не доставай меня!
– Ваш подарок не в бровь, а в глаз. Деловая такая стала, просто ужас. Скоро больше меня заколачивать начнет. Хоть бы яичницу приготовила, но чтоб своими ручками…
– Антошка, не передергивай!
– Иногда кормишь, да, – признался Антон Борисыч со вздохом, аккуратной горкой накладывая себе салат. – Но все реже, заметь, и реже. И это из ресторана все принесли. «Париж» называется. Видели недалеко здесь, через две улицы?
