Находившийся рядом Акопянц широко улыбнулся, показав большие белые зубы.

Не поднимая глаз, будто стесняясь Лялина, мастер пробурчал:

- Вы вовремя к нам пришли: план растёт, катастрофически не хватает рабочих рук. Я очень рад. Надеюсь, мы сработаемся.

- Спасибо, я тоже надеюсь, - ответил Лялин, подумав о том, что вряд ли этот деревенский парень будет радоваться, когда узнает истинную цель его появления. "Шпион, так шпион - с первой зарплаты куплю себе чёрные очки" - решил Лялин.

Выйдя на точку, Лялин почувствовал волнение. Раздавшийся пронзительный звонок, заставил его вздрогнуть. Конвейер тронулся. На первом автомобиле мастер Петров сам, для примера, наживил гайки.

- Понятно? - спросил он Лялина. - Дальше сами.

Лялин набрал из контейнера необходимый комплект гаек и встал наизготовку.

- Главное - спокойствие, - подбадривал мастер, - у вас всё получится.

Подъехало колесо с голыми шпильками. Первая гайка навернулась легко. В знак одобрения гайковёрточник Акопянц показал ему большой палец.

- Ерунда! Делать нечего! Тут и обезьяна справится, - крикнул ему Лялин.

- Молодца! - похвали мастер. - Я могу идти?

- Давай, давай! - улыбнулся Лялин.

Вторая гайка налезла на шпильку даже легче первой, но едва Лялин отпустил руку, как она покосилась и полетела вниз. Ударившись о металлический пол, гайка по-лягушачьи подпрыгнула несколько раз и покатилась вдоль конвейера. Тем временем, колесо без гаек успело продвинуться метра на полтора-два. Лялин сделал попытку задержать его, ухватившись рукой, но быстро сообразил, что это ему не под силу. Лялин бросился вдогонку за злосчастной гайкой, которая скрылась под стеллажом. Чтобы достать беглянку Лялину пришлось на четвереньках проползти мимо гайковёрточника Акопянца, взиравшего на всё это с немым ужасом. Лялин вернулся на свою точку, когда недоукомплектованный грузовик продвинулся далеко вперед. Раздался звонок. Конвейер остановился. Прибежавший с кувалдой и гайками мастер Петров короткими ударами насадил недостающие гайки и запустил конвейер.

- Какого черта ты полез доставать гаку? - набросился мастер на Лялина.- Нельзя было из контейнера другую взять?

- Растерялся, - честно признался Лялин.

- Эх, ты! - покачал головой мастер и протянул ему кувалду. - На, держи, пригодиться.

С кувалдой дело у Лялина пошло веселее. Однако, вскоре он почувствовал дикую усталость: гайки стали казаться неподъёмными. Появилась резкая боль в спине. Но не было времени даже разогнуться: только разделаешься с одним колесом, как на его место вставало другое и требовало гаек. С каждой минутой у Лялина росло раздражение против конвейера - этого безмозглого и безжалостного животного, сосущего жизненные соки из своих рабов. Какой изверг придумал столь бесчеловечную организацию труда? Лялину казалось - не то, чтобы месяц, как того требовала программа Келептришвилли, но и дня он не выдержит.

- Ничего, братишка, - сказал мастер, словно прочитав мысли Лялина. - Через это все проходят, привыкнешь.

К концу смены Лялин так вымотался, что у него не достало сил подумать даже об Оле.

* * *

В соответствии с программой, свой второй рабочий день на конвейере Лялин начал с опоздания. Это далось ему нелегко. Вышагивая полчаса перед заводской проходной, он весь извёлся. Он и подумать не мог, что нарушать трудовую дисциплину так трудно и неприятно. Но работа есть работа. За это он получит хорошие деньги. Скоро они ему очень понадобятся: ведь вот-вот должна вернуться его Оленька из "Вороново".

Выждав положенное время, Лялин побежал в цех. Почему-то он был уверен, что без него конвейер встанет и в цеху будет тихо. Но нет, работа шла своим чередом, гайковёрты визжали, люди были заняты, и никто в его сторону не повернул головы. На его месте работал мастер Петров.

- А, пришёл! Молодец! А я уж думал, не придёшь, не понравилось парню. Что опоздал - не беда. С непривычки со всяким может случиться. На первый раз прощается, - говорил мастер таким тоном, будто это он сам опоздал на работу и ему было неловко.

Уж лучше бы он накричал на Лялина. По крайней мере, Лялину не так было неловко перед человеком.

- Идите, дальше я сам, - сказал Лялин.

- Вот и лады: побегу в кузовной цех, оттуда сплошной брак идёт. - Сказал мастер и, сделав шаг, остановился. - И, пожалуйста, постарайтесь больше не опаздывать. Очень, понимаете, с людьми сейчас тяжело: многие болеют, то да сё, а на вашу операцию скользящий рабочий не положен. Вот и приходится самому амбразуру закрывать. А тут ещё Людка Стеклова на бензобаках не вышла, ребёночек заболел. Нужно подмену найти. Такие, брат, дела.

Мастер убежал. Лялин набрал гаек и с ненавистью взглянул на приближающееся колесо.

- Что, гадина, жрать хочешь? Сейчас я тебя накормлю, - прошептал Лялин, крепко сжав в руке кувалду.

Часть 3. Гений и злодейство

В этот день Лялин не мог думать ни о чём другом, как только о своём открытии: он нашёл, что программу Артура Келептришвилли нужно выбросить в помойку только на том простом основании, что она не учитывала того очевидного факта, что улыбка, с которой мастер Петров простил ему опоздание, подействовала на него сильнее любого другого наказания. "Что же это получается: в отчёте по этому факту я должен написать, что мастер не принял мер к нарушителю трудовой дисциплины?! Какая глупость!" - думал Лялин. - "Неужели вся теория Маркса имеет подобное упущение?!"

И навсегда останется загадкой, каким образом, в этой связи, в голове Лялина родились стихотворные строки, которые он перенёс на бумагу одним махом, без единой помарки и исправления:

Я знаю, что праздники, праздники кончатся.

Заплещется дождь и одно одиночество

Останется здесь, никуда не уйдёт,

Искать себе новых друзей и забот.

Я знаю, что осень прохладой закружится,

И воспоминаний вчерашние лужицы

Подёрнуты будут искристым ледком,

Как зимние сны, что приснятся потом.

Я знаю, что вы, вы - друзья мои нищие,

Богатыми станете, станете бывшими,

И перекочует тогда пустота

Из ваших карманов в сердца навсегда.

Но всё-таки, всё-таки, Боже, как хочется

Хоть раз рассмеяться в лицо всем пророчествам!

На краешке жизни, у самого дна

Найти изумрудную россыпь добра!

Перечитав несколько раз текст, как чужой, Лялин со страхом подумал: "Я, наверное, гений!"

* * *

Если Лялину так невероятно трудно далось простое опоздание на работу, что уж говорить о целодневном прогуле!

Весь прогульный день Лялин провёл дома, меряя комнату шагами из угла в угол. Как наваждение, перед ним маячила наивная улыбка мастера Петрова. Неужели, и на этот раз он его простит, не накажет?

Лялин мучился завтрашним днём, когда ему нужно будет предстать пред светлые очи мастера. "Нет, нужно заболеть или, лучше, вообще, пnbsp; - Д-да, - коротко ответил Лялин.

ослать к чёртовой матери Келептришвилли с его долбаной программой включённого наблюдения!" - думал Лялин. В этом случае он останется без работы и денег. Тоже не есть хорошо, тем более, что со дня на день должна вернуться из "Вороново" Оля. Деваться, кажется, было некуда и, опять же, не зря в народе говорится - "взялся за гуж, не говори, что не дюж".

Утром следующего дня Лялин шёл на завод, как на аркане, готовый во всём признаться мастеру - кто он и с какой целью заслан к нему в бригаду. Издалека заметив Петрова, Лялин спрятался за стеллаж. Петров разговаривал с толстым и лысым мужчиной в синем халате. В такой спецодежде ходило высокое начальство. До Лялина долетали обрывки фраз, из которых следовало, что начальник страшно недоволен мастером.

- Ещё раз допустишь такое безобразие, и я не посмотрю, что ты в передовиках ходишь, уволю! - пообещал толстяк и пошёл дальше.

Лялин вышел из-за укрытия.

- А, это ты? - сказал мастер.

- Случайно не моему поводу? - не удержал вопрос Лялин.