А вот как об этих съемках вспоминает каскадер Ю. Сальников: «Снимали любовную сцену в «Экипаже». Леня Филатов говорит: «Приходи, приходи, у меня такая сцена будет!» А как это снимается? В павильоне пыльно, грязно, никто не проветривает. Притаскивают старую кровать из загашников, покрывало встряхнули пару раз. Поставили юпитеры, все это начинает нагреваться. По колосникам кто-нибудь пройдет — пыль сыплется. В общем, неприятная обстановка. И вот начинают снимать. То рыбка не так проплыла, то рыбки замерли, то актриса вдруг грудь больше, чем положено, показала. В общем, после 12-го дубля Леня вышел и говорит: «Юр, я не могу уже больше. Ты меня здесь не можешь отдублировать?» Я ему: «Нет уж, это твоя, актерская судьба. Я тебя там дублирую, а здесь ты должен попахать! Докажи, что ты настоящий мужик!»…»

И вновь рассказ А. Митты: «Отсняли и отправились в лабораторию. Утром разразился дикий скандал. Возмущенные редакторы отправились прямо к Сизову: «Митта ночью вместо съемок устраивает оргии и снимает их на камеру». Меня вызвали к Сизову: «Ты что себе позволяешь?». Я говорю: «Мы же с вами об этом говорили. Это нормальный рабочий материал. Давайте я вырежу лишнее, и мы посмотрим, что должно войти в картину». Он говорит: «Нет, на этот раз мы будем смотреть все!»

Сели смотреть. Когда снимаешь — дубль за дублем, камера крутится, — многого не замечаешь, так что производило это впечатление сильное. Редакторы пыхтели, возмущались — как это можно, что же это такое? Выкинуть, забыть, просто смыть! Сизов говорит: «А знаете, мы позволим Александру Наумовичу привести эту сцену в соответствие с нашими этическими нормами. Не будем полностью лишать его этой возможности». Я поклялся привести в полное соответствие…»

Страна вовсю готовится к празднику — к Международному женскому дню 8-е Марта. Как и положено, накануне этого дня в советские магазины поступали некоторые дефицитные вещи, чтобы граждане могли себя хоть чем-то порадовать. На всех желающих дефицита, естественно, не хватало, но ничего не поделаешь… Так, 6 марта 79-го в ГУМе продавали диск популярного шведского квартета «АББА». Очередь выстроилась километровая — ее хвост растянулся аж на улицу. Про это событие потом даже «Комсомольская правда» написала. В газете опубликовали письмо одного из тех, кто парился в этой самой очереди. По его словам, то, что творилось на гумовской линии, напоминало встречу профессиональных хоккеистов. Только здесь каждый играл за себя. В руки отпускалось строго по одному диску. Однако счастливчиков на выходе уже поджидали спекулянты, которые предлагали им продать пластинку по цене в 5 раз выше номинала (диск стоил 2 рубля 70 копеек). Кто-то соглашался, но большинство отказывались: что такое 10 рублей за то, что ты столько часов гробил себя в очереди?

Кто не сумел стать обладателем заветного диска, пытал счастье на следующий день. Занимали очередь у дверей магазина… с ночи. Чтобы не было путаницы, завели списки. Однако утром им объявили, что «АББЫ» не будет — не привезли со склада. Тут же в толпе объявился гражданин, который стал предлагать неудачникам ценную информацию: мол, я называю вам адрес магазина, где сегодня будут торговать «АББОЙ», а вы мне — 2 рубля. Нашлись люди, кто ему поверил. Поехали по указанному адресу, а там и магазина никакого нет — обычный жилой дом. Вот такие страсти в те годы бушевали в среде меломанов.

Вообще, перед любыми праздниками в стране резко активизировали свою деятельность разного рода спекулянты. Помню, зайдешь, бывало, в крупный универмаг, и тут же к тебе подходит какой-нибудь дядька с таинственным прищуром и, взяв за локоток, отводит в сторону: «Дефицит нужен?» У таких барыг купить можно было все: от импортных лезвий до дубленок. Милицию они не боялись, видно, наладили отношения. Страх на них наводили только летучие отряды союзного БХСС, которые периодически устраивали облавы. Но в стране повального дефицита переловить всех спекулянтов невозможно. Ловили лишь отдельных представителей, а потом оповещали об этом население посредством прессы. Так, накануне Женского дня в «Вечерке» была опубликована подобная заметка. Речь в ней шла о разоблачении в Москве шайки спекулянтов футболками. Возглавлял шайку резчик тканей производственного швейного объединения «Вымпел» Баранов. Он скупал футболки в магазине «Спорттовары» по госцене в 3 рубля 50 копеек, после чего дома, при помощи трафарета, наносил на них краской различные рисунки, которые придавали изделиям более товарный вид (например, ляпал туда фотографию группы «АББА» или лик Христа). Готовые изделия паковались в полиэтиленовые мешочки, аккуратно заклеивались при помощи паяльника. На мешочки вешались бирки, снятые на «Вымпеле» с импортных тканей. Когда все было готово, товар отдавался посреднику, который платил Баранову за каждую футболку от 7 до 12 рублей. А посредник продавал футболки москвичам и гостям столицы уже по 20–25 рублей. Взяли спекулянтов в общем-то случайно. Гонец нес партию товара к спекулянту на толчок, что издавна функционировал на Беговой улице, и на него обратил внимание милиционер. «Что в чемодане?» — поинтересовался страж порядка у парня. Тот попытался убежать, но был схвачен. В отделении милиции чемодан открыли и обнаружили там 99 упакованных в мешочки футболок. В итоге Баранов получил по суду 3 года колонии, его напарник — на год больше.

8 марта в Кремле был устроен торжественный прием, на который явились жены всех руководителей государства. Для жены секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева Раисы Максимовны это мероприятие стало первым выходом в кремлевский свет. В Москву эта чета перебралась в ноябре прошлого года, и все это время жена Горбачева была далека от кремлевского истеблишмента: она все время проводила либо на казенной даче в Сосновке, что неподалеку от Крылатского, либо в Институте философии. И вот — первый выход в свет. Раиса Максимовна готовилась к нему с большим волнением. Но ничего, кроме разочарования, он ей не принес. Вот как об этом вспоминает М. Горбачев:

«Все жены руководителей выстроились при входе в зал, чтобы приветствовать иностранных гостей и соотечественниц. Раиса Максимовна встала там, где было свободное место, нисколько не подозревая, что тут действует самая строгая субординация.

Одна из «главных» дам — жена Кириленко, рядом с которой оказалась Раиса Максимовна, обратившись к ней, без стеснения указала пальцем:

— Ваше место — вот там… В конце.

Раиса Максимовна все время повторяла: что же это за люди?..»

В тот же праздничный день 8-е Марта в «Советской культуре» появилась первая в Советском Союзе крупная статья о «Битлз». До этого времени о легендарной ливерпульской четверке в СССР, конечно, писали, но главным образом либо в ругательном, либо в пренебрежительном тоне. А упомянутая статья в органе ЦК КПСС (!) и размерами своими поражала (почти две полосы: на одной была пересказана краткая биография группы, на другой рассказывалось о всплеске «битломании» в наши дни), и написана была в доброжелательном тоне. Жаль только, что вышла поздновато — с момента распада группы прошло уже 9 лет. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Истинные битломаны меня поймут. Ведь Советский Союз на тот момент, наверное, был той редкой страной в мире, где пока еще не было выпущено ни одного (!) большого диска ливерпульской четверки — только миньоны. По ТВ ни разу не показали даже кусочек их концертного выступления, и единственным своим кратчайшим появлением на советском ЦТ «битлы» были обязаны передаче «Международная панорама» — в ее заставке демонстрировался кадр из их фильма «Вечер после трудного дня». Короче, битломанам в СССР приходилось несладко.

Вот уже почти три месяца Москва полнилась слухами о неуловимых преступниках, которые грабили людей, нападая на них поздно вечером и раздевай чуть ли не до нижнего белья. Молва утверждала, что за преступниками числилось уже несколько десятков нападений. На самом деле слухи были несколько преувеличенными. Грабители действительно существовали, но на серьезную шайку они явно не тянули. Главарем был 18-летний Болтунов (фамилия изменена) — учащийся одного из столичных СГПТУ, который встал на скользкую дорожку в январе этого года. Испытывая острую нужду в деньгах, он как-то вечером нагнал на темной улице припозднившегося прохожего и, сорвав с его головы заячью шапку, был таков. Добычу он продал на следующий же день за немалые деньги. «Неплохой приработок за пару-тройку минут работы», — подумал Болтунов и решил продолжить. Пригласил в напарники своего сокурсника, 17-летнего Монетчика (фамилия изменена). Но тот оказался плохим учеником. На первом же ограблении, что называется, погорел — был схвачен. На него завели уголовное дело, но продвигалось оно как-то вяло, а потом и вовсе заглохло. И мерзавцы снова взялись за старое. Только теперь действовали осторожнее и расторопнее.