Когда Чермен разглядел его в зеркале, то моментально исчез. Высоцкий, однако, виду не подал, после Стрижки протянул трояк, хотя я, как мог, упирался, чтобы не взять, и собрался на выход. Но тут же обратился к Сергею:
— Можно мне тоже на балалайке поиграть? Я воспользовался паузой и придумал, как вину Чермена загладить.
— Владимир Семенович, — говорю, — ради бога, не обижайтесь. Если время позволит, может, по стопочке? — а сам достаю початую бутылку «Сибирской», которую тогда только у нас в гостинице можно было достать.
— Ни одной, — категорически отвечает Высоцкий.
А я ее прямо на стол. Он же, как увидел бутылку, сразу подобрел:
— Ну ладно, давайте по одной.
На каждого из нас пришлось граммов по семьдесят. После этого Высоцкий отправился в номер. Мы еще пару минут посудачили с Сергеем, но тут Высоцкий опять возвращается:
— Знаете что, я решил с вами продолжить знакомство, — и ставит на стол бутылку водки вместе с вареной курицей. — Давно играете на балалайке? — спрашивает моего приятеля.
— Деточка, мне иногда кажется, что я и родился с ней, — отвечает Сергей.
— Давайте старую тбилисскую песню споем, — предлагает Высоцкий.
Вот под эту песню мы бутылку и распечатали.
— Очень люблю кавказские мелодии. Давайте что-нибудь еще споем, — говорит Высоцкий.
За песнями бутылка и кончилась. Вдруг раздался громкий стук в дверь.
— Владимир Семенович, я вас уже полчаса ищу, пора на концерт ехать, — это был голос администратора.
— А вы скажите, что я заболел, придумайте что-нибудь, — отвечает тот через дверь.
Я, конечно, моментально усек, что хорошим наше представление не кончится. И правда, через пару минут стучится в дверь сам директор гостиницы:
— Баранов! — кричит. — Открой немедленно!
Что делать? «Под мухой» с директором не хотелось общаться, да еще в присутствии Высоцкого. К тому же мысль мелькнула: вдруг меня заставят неустойку за сорванный концерт платить? Пришлось капитулировать через черный ход.
Чем дело наверху закончилось, мне после Сергей рассказал. Двери директору все-таки открыли. Корить он никого не стал, лишь пообещал мне трепача задать. Администратор, поняв, что концерта сегодня не будет, от Высоцкого отстал, а тот, в свою очередь, предложил Сергею и еще одному нашему общему другу, который ко мне подошел до того, как мы заперлись, прогуляться по набережной Терека. Вышли они из гостиницы и наткнулись на фотографа Моисеенко. Вот тогда он их и сфотографировал возле Суннитской мечети вместе, а потом поодиночке.
После бродили по городскому парку, пока не наткнулись на открытые двери ресторана «Нар». Продолжили знакомство. Через час получили от официантки счет на 87 рублей. Сергей потянулся за бумажником и вдруг услышал над собой зычный голос капитана Жеглова:
— Сидеть всем на месте и не шевелиться!
Высоцкий встал, отсчитал девять червонцев официантке…
Выйдя из «Нара», Высоцкий сослался на усталость и отправился в гостиницу…»
Продолжаются съемки фильма «Осенний марафон». 9 октября в лесу под городом Павловском Ленинградской области снимали натурный эпизод. Это там Василий Игнатьевич Харитонов (Евгений Леонов) приводит-таки в лес по грибы двух своих друзей: Бузыкина (Олег Басилашвили) и журналиста-иностранца (Норберт Кухинке). Больше всего прогулкой недоволен Бузыкин: ему необходимо сделать срочную работу, а он по лесу шатается в поисках редких грибов. А Харитонов сетует: «Не тот лес, не тот. Понаехали на машинах ханурики дешевые, и нет грибов!» На следующий день сняли окончание эпизода: Бузыкин отказывается продолжать грибную прогулку. Так и заявляет: «Вы, Василий Игнатьевич, волевой человек. Но и я тоже — волевой!». Разворачивается и уходит.
10 октября в другом фильме — «Москва слезам не верит» — снимали эпизод, который не удалось снять в конце сентября — у Дома кино. Суть его в следующем: подружки-лимитчицы Катя, Люда и Алевтина становятся свидетелями приезда к Дому кино кумиров нации конца 50-х в лице актеров Георгия Юматова, Леонида Харитонова, Татьяны Конюховой. Тут же находится и скромный молодой человек, на которого никто не обращает внимания. Он представляется Иннокентием Смоктуновским и вскоре станет не менее знаменит, чем трое перечисленных кумиров. Эпизод снимался на улице Воровского с девяти вечера до шести утра следующего дня. Затем группа была распущена на отдых и собралась для продолжения съемок вечером: на Ленинском проспекте должны были снимать эпизод прогулки Гоши и дочери Катерины (Наталья Вавилова). Но съемки едва не сорвались… Послушаем рассказ режиссера фильма Владимира Меньшова:
«Наташа Вавилова тогда училась на курсах стенографистов при МИДе. И родители ее, решив, что учеба важнее, прямо накануне съемок запретили девочке играть. Я был в шоке. Потом подошел к Баталову и сказал: «Алексей Владимирович, поехали!» Удивительно, но он согласился! Мы сели в машину, вошли в дом, где жила Наташа, позвонили в дверь… Родители чуть не упали в обморок, увидев Баталова на пороге своей квартиры. Естественно, согласие на съемки было получено…»
Владимир Высоцкий с 9 октября гастролирует в столице Северной Осетии — городе Орджоникидзе. И там едва не становится народным артистом. Дело в том, что, несмотря на всю свою фантастическую популярность, Высоцкий не имел никакого звания, что, конечно же, было несправедливо. Однако мечтать о том, что в родной Москве чиновники от культуры позволят ему стать хотя бы заслуженным артистом РСФСР, было бы по меньшей мере наивно, поэтому и возникла идея пробить это дело вдали от столицы (так в те годы поступали многие артисты: например, Иосиф Кобзон стал заслуженным артистом от Чечено-Ингушской АССР).
Вспоминает Н. Томразов: «В Северной Осетии, где я проработал много лет, министром культуры был тогда Сослан Евгеньевич Ужегов, по работе мы хорошо знали друг друга. Когда я стал работать в Москве, наши отношения не прерывались, в республике меня «держали за своего». К этому времени Сослан Евгеньевич работал уже заместителем председателя Совета Министров Северной Осетии. Звоню ему:
— Такой человек, как Высоцкий, работает в нашей республике, работает по всей стране от Вашей филармонии. Примите нас…
— Приходите, — отвечает Ужегов.
Мы пришли в его кабинет втроем: Володя, Гольдман (организатор концертов Высоцкого. — Ф. Р.) и я. Говорили обо всем, потом подняли тему звания для Высоцкого. Ужегов сказал:
— Никаких проблем. Нам будет приятно, что такой человек носит имя нашей небольшой республики.
Он дал команду заполнить документы, и на этом мы с Ужеговым расстались. Документы такие: Высоцкого — на заслуженного артиста, меня — на заслуженного деятеля искусств.
Выходя из кабинета, Володя говорит:
— Томразочка, ты представляешь, я — заслуженный артист Северной Осетии. Как-то смешно…
— Действительно смешно. Вот — народный…
Я вернулся в кабинет:
— Сослан Евгеньевич! Уж давать так давать! Это же Высоцкий — его вся страна знает. Я уже не говорю, сколько он нашей филармонии денег заработал…
— Но мы же говорили о заслуженном… Народного? Почему нет?
Он тут же позвонил и переиграл ситуацию: в филармонии стали заполнять документы на народного.
А что произошло дальше? Я думаю, что для реализации этой идеи Ужегову пришлось выходить на обком партии, а там это дело задавили. Скорее всего, эти перестраховщики из обкома подумали: как это так — в Москве Высоцкому не дают, а мы — дадим?! А может быть, и позвонили «наверх», не знаю. Но чтобы Высоцкий сам отказывался — этого я не помню…»
11 октября Вашего покорного слугу вызвали на плановый медосмотр в поликлинику по месту жительства, а я не пошел: жуть не любил ходить по врачам, да еще выстаивать эти километровые очереди. Короче, на это дело я «забил», предпочтя вместо медосмотра просидеть на занятиях в ПТУ № 56. А вообще тот октябрь в моей памяти запомнился прежде всего другим: целыми днями я слушал ПЕРВЫЙ альбом «Машины времени», который мне удалось раздобыть все в том же 56-м училище. Не знаю, как сейчас, но в те годы столичные ПТУ были рассадниками самых передовых рок-н-ролль-ных идей. Восемь лет я проучился в средней школе в центре Москвы, но о рок-н-ролле знал до скудности мало. Весь мой багаж заключался в том, что я знал по именам участников самых знаменитых западных рок-групп, мог отличить их друг от друга по голосам — вот, пожалуй, и все. А придя в училище, я за месяц-другой расширил свои знания о рок-музыке чуть ли не до энциклопедических. Мало того что я теперь знал составы всех без исключения рок-групп (порядка сотни), но также знал историю их возникновения, слышал все их лучшие альбомы и имел по нескольку их фотографий. Последние вообще ценились на вес золота. В нашем училище был свой «толчок», где можно было за деньги (от 50 копеек до 1 рубля, в зависимости от качества изображения) приобрести фотографию любой западной рок-группы, включая и переснятые на фотопленку обложки их альбомов. Поэтому из каждой стипендии (она составляла 30 рублей в месяц) я тратил до 5 рублей на приобретение фотографий западных рок-групп (до этого я с таким же увлечением коллекционировал фотки любимых актеров, которые, кстати, покупал и дальше, только уже выборочно). Короче, спустя год после моего появления в стенах ПТУ № 56 меня можно было разбудить среди ночи, и я с ходу узнал бы по голосам чуть ли не любую западную рок-группу, мог рассказать историю ее создания, состав и описать, как выглядят ее участники. Училище в этом отношении меня здорово просветило.
